Какие могут быть причины высокого уровня эозинофилов в крови или в тканях? Что это означает, от чего это зависит, и что делать в случае больших значений?
Термином эозинофилия обозначают состояние, при котором у пациента обнаруживаются повышенные уровни концентрации эозинофилов в крови.
Физиологические значения концентрации эозинофилов в периферической крови должны быть в пределах 350 млн. на литр крови.
О высоком уровне эозинофилов говорят, когда число клеток превышает 450 млн. на литр крови.
Эозинофилия может развиться независимо от возраста субъекта и не имеет никаких предпочтений (расы или пола). В развитых странах коррелирует с нарушениям аллергического характера, такими как астма или ринит, нетерпимость к еде. В развивающихся странах, вместо этого, обычно отмечается связь с заражением паразитами.
Не всегда эозинофилия тканей сопровождается эозинофилией крови или органов. Но, как правило, высокие значения эозинофилов в периферической крови являются признаком патологии или эозинофилического расстройства (если не удалось обнаружить какое-либо заболевание).
В зависимости от концентрации эозинофилов в крови, проводят следующую классификацию эозинофилии:
- Легкая эозинофилия. Когда число эозинофилов в периферической крови находится в пределах от 450 до 1500 млн. клеток на литр крови.
- Умеренная эозинофилия. Когда количество эозинофилов находится между 1500 и 5000 млн. клеток на литр крови.
- Тяжелая эозинофилия или гиперэозинофилия. Когда число эозинофилов превышает 5000 млн. клеток на литр крови.
Все эозинофилов принадлежат к клеткам крови и поэтому производятся в костном мозге, образуясь из стволовых кроветворных клеток.
Из костного мозга эозинофилы быстро переходят в кровь. Здесь число эозинофилов может увеличиться в силу трёх причин:
- Рост концентрации факторов, стимулирующих выработку эозинофилов. К указанной категории относятся интерлейкины IL-3 и IL-5 (белковые молекулы, которые могут изменять поведение других клеток), а также фактор гранулоцитов, известный под аббревиатурой GM-CSF.
- Потеря эффективности одного из факторов. Средняя продолжительность жизни эозинофилов составляет несколько часов (около 12), но действие некоторых факторов ингибирует цитокины, определяющие апоптоз (запрограммированную смерть), и, тем самым, определяют увеличение их концентрации в крови.
- Смесь двух предыдущих причин.
Причины, которые могут вызвать рассмотренные выше изменения, весьма разнообразны и разнородны, и будут рассмотрены далее в причинах, которые определяют эозинофилию.
Причины, которые могут увеличить концентрацию эозинофилов или продлить их срок жизни можно объединить следующим образом:
Идиопатическая или первичная эозинофилия. Увеличение популяции эозинофилов в крови в отсутствие основных патологий и причин, которые можно обнаружить.
Вторичная эозинофилия. Имеет место, когда эозинофилия связана с какой-либо другой патологией.
Распространенные заболевания, которые могут определить развитие эозинофилии:
- Аллергии, которые влияют на дыхательные пути. К этой категории принадлежат аллергический ринит или сенная лихорадка (воспаление слизистой оболочки носа) и астма (воспаление и обратимая обструкция нижних дыхательных путей).
- Кожные аллергии. Чрезмерная и ошибочная реакция иммунной системы на внешние раздражители, которые вступают в контакт с кожей. Пример патологии, принадлежащей к этой категории, и которая вызывает эозинофилию – это дерматит Дюринга или герпетиформный дерматит.
- Аллергия на лекарства. Симптомы, связанные с этим расстройством начинаются от простой сыпи и доходят до серьёзных проблем с дыханием, вплоть до анафилактического шока. Лекарства, которые чаще всего дают в таком случае: противоэпилептические, сульфаниламиды, нестероидные противовоспалительные средства.
- Непереносимость пищевых продуктов. Примером такой нетерпимости является гастроэнтерит, то есть нарушение работы желудка и первой части тонкого кишечника с диареей и проблемами с желудком, характеризуется инфильтрацией стенок желудка и кишечника от эозинофилов и увеличением их концентрации в периферической крови.
- Заражение паразитами. Наиболее распространенными у человека паразитами являются аскариды. Напомним, что аскариды – это черви, которые паразитируют в кишечнике и часто встречаются у жителей развивающихся стран.
- Грибковые инфекции. Примером может быть кандидоз. Это грибковая инфекция, которая может коснуться нескольких органов, причиной являются грибки Coccidioides immitis и Coccidioides posadasii.
- Лимфома Ходжкина. Новообразования в лимфоидной ткани, то есть в лимфоцитах.
- Неходжкинская лимфома. Злокачественные новообразования лимфатической ткани, которые первоначально возникают в лимфатических узлах.
- Некоторые крупные опухоли. Например, рак кишечника.
- Эозинофильный лейкоз. Группа заболеваний, характеризующихся аномальной пролиферацией клеток спинного мозга – предшественников эозинофилов. Симптоматики зависит от тканей, в которые эозинофилы проникают. Прогноз более негативный, в случае проникновения в ткани сердца.
- Интерстициальная нефропатия. Патология, которая приводит к повреждению канальцев междоузлий в почках, что, в свою очередь, приводит к острой почечной недостаточности.
- Аутоиммунные заболевания. Примером таких заболеваний является болезнь Крона и системная красная Волчанка.
- Некоторые формы васкулита. Все васкулиты являются воспалением кровеносных сосудов различной этиологии. Одна форма васкулита характеризуется повышенным уровнем эозинофилов, в частности синдром Черджа-Страусса. Васкулит, который влияет на мелкие кровеносные нескольких органов.
- Эмболия от холестерина. Обычно происходит во время операции по катетеризации. Введение катетера в сосуд может привести к отрыву атеросклеротических бляшек, которые способны привести к эмболии в других органах.
- Гипериммуноглобулиновый синдром. Системное заболевание, которое влияет на соединительную ткань и скелет.
Чтобы определить, имеет ли пациент проблемы с повышенным уровнем эозинофилом, следует, в первую очередь, провести анализ крови, то есть полную гемохромоцитометрию, т.е. подсчет полного числа клеток крови. И, вместе с этим, получение точного абсолютного числа эозинофилов.
При подтверждении высокой концентрации эозинофилов, переходят к поиску причины такого состояния. Для этого специалист, как правило, гематолог, выполняет протокол следующим образом:
- Анамнестический анализ. Предполагает изучение истории болезней пациента, в частности, поиск случаев паразитарной инфекции, возможной аллергии или непереносимости какого-либо пищевого продукта.
- Детальный осмотр.
- Гематохимический анализ – позволяет проверить функцию почек и печени.
- Мазок из носа и анализ образцов слизи, чтобы определить эозинофилию от аллергического ринита.
- Анализ мокроты, чтобы определить эозинофилию от аллергической астмы.
- Оценка осадка мочи для оценки наличия некоторых паразитов и аллергии на лекарства.
- Анализ кала, чтобы оценить возможность наличия глистов.
- Биопсия костного мозга для исследования возможных миелопролиферативных заболеваний.
- Экспертиза спинномозговой жидкости, чтобы определить наличие паразитов, среди которых могут быть как черви, так и грибки.
К этой серии исследований часто нужно добавить также ряд инструментальных обследований, чтобы оценить повреждения различных органов:
- Эхокардиограмма. Чтобы оценить влияние гиперэозинофилии на состояние сердца и образование тромбов.
- Компьютера томография. Для оценки поражения легких, мозга и брюшной полости, вызванных эозинофилией или исходной патологией.
- Цистоскопия. Используется для диагностики заражения шистосомами. Яйца шистосом, которые являются паразитами крови и определяют развитие эозинофилии, удаляются с мочой и, следовательно, из скопление может быть обнаружено во время цистоскопии.
Лечение вторичной эозинофилии предполагает лечение исходной патологии, которая должна быть исцелена, а если это невозможно, следует держать её под контролем.
Терапия идиопатической эозинофилии основывается на кортикостероидах. Сегодня для случаев серьёзной эозинофилии используется сочетание терапией кортизоном и интерфероном А.
Прогноз при эозинофилии, во многом, зависит от заболевания, вызывавшего изменение состояния крови.
источник
Еще P. Erlich отметил, что, во-первых, многие опухоли могут быть инфильтрированы эозинофилами, а во-вторых, в некоторых случаях такая инфильтрация сочетается с благоприятным прогнозом.
В последующем было получено много примеров инфильтрации эозинофилами различных опухолей — ходжкинские и неходжкинские лимфомы, колоректальный рак, карциномы пищевода и желудка, рак легкого и др.
К сожалению, увеличение количества работ по этому вопросу и сегодня не дает возможности однозначно ответить на вопрос: какова роль этой инфильтрации? Этот вопрос в равной степени касается как прогностического значения инфильтрации, так и роли эозинофилов в эффективности терапии.
Если же при этом учесть, что общее число работ по обсуждаемому вопросу сравнительно невелико, то становятся понятными и сложности соответствующего анализа. Тем не менее можно отметить, что в большинстве случаев авторы рассматривают эозинофильную инфильтрацию как позитивную, несмотря на то, что имеются факты и негативной ее оценки.
Анализ имеющихся данных показывает, что нередко решающее значение при определении роли инфильтрации эозинофилов имеет правильный выбор используемых критериев. Одним из примеров этого являются результаты изучения роли инфильтрации эозинофилами, а также тучными клетками колоректального рака на основании учета многих параметров.
Проведенный многофакторный анализ позволил распределить больных на четыре группы. В результате было показано, что только распространенность процесса (стадия Дюка), пожилой возраст и локализация опухоли в прямой кишке сочетаются с плохим прогнозом, в то время как инфильтрация эозинофилами и тучными клетками может быть признаком лучшего прогноза.
Обоснованно звучат и результаты сравнительного изучения инфильтрации плоскоклеточной карциномы пищевода опухоли различными клетками: эозинофилами, CD4+-, СD8+Т-лимфоцитами, В-лимфоцитами, нейтрофилами, макрофагами. Параллельно с определением фенотипического состава инфильтрирующих клеток учитывали и особенности опухолевого роста (первичные опухоли, с метастазированием и без такового, наличие метастазов в лимфатических узлах).
Авторы отметили, что в случае отсутствия метастазов инфильтрация эозинофилами больше, первичные поражения без метастазов имели тенденцию к превалированию инфильтрации цитотоксических лимфоцитов (ЦТЛ) и макрофагами и только при активной инфильтрации первичных опухолей риск метастазирования был значительно меньше.
Полученные данные стали основанием для вывода: эозинофилы, инфильтрирующие первичные опухоли, включаются в защиту против метастазирования плоскоклеточной карциномы пищевода.
Электронно-микроскопическое изучение инфильтрации эозинофилами интестинальной карциномы желудка с акцентом на особенности взаимодействия эозинофилов и опухолевых клеток выявило, что эозинофилы находятся как в строме, так и внутри метастазирующих опухолевых узлов. Контакт эозинофилов с опухолевой клеткой приводит к гибели последних, что проявляется их дегенеративными изменениями.
Отрицательная роль инфильтрации эозинофилами показана на модели канцерогениндуцированного рака ротовой полости хомячков: в динамике роста опухоли прогрессировала инфильтрация эозинофилами, а обработка анти-IL-5-антителами замедляла рост опухоли и уменьшала ее объем.
Выше упоминалось, что наряду с различными факторами эозинофилы продуцируют и GROa. К сожалению, при оценке роли эозинофильной инфильтрации ориентация на способность эозинофилов к продукции GRO практически отсутствует. Поэтому бесспорно интересен факт, согласно которому инфильтрация лимфомы Ходжкина узловатого склерозирующего типа эозинофилами, во-первых, ассоциируется с плохим прогнозом, а во-вторых, такие эозинофилы активно экспрессируют GROa.
О сложности оценки значения инфильтрации опухоли эозинофилами свидетельствуют и данные авторов, которые на различных этапах исследований дают ей различную оценку.
Так, если инфильтрация эозинофилами лимфомы Ходжкина ранее рассматривалась как признак плохого прогноза, то в последующем, используя другие методические подходы, авторы не могли отметить существенной корреляции между уровнем инфильтрации, содержанием эозинофильного катионного белка, ремиссией, выживаемостью и благоприятным прогнозом.
Многие и, как представляется, несомненно интересные факты, касающиеся эозинофильной инфильтрации опухоли, были установлены сравнительно давно, но, к сожалению, эти исследования не получили дальнейшего развития. В качестве примера можно привести следующие данные.
Так, рост некоторых сарком и карцином, связанных исключительно с муцинпродуцирующими клетками, сопровождался выраженной эозинофилией крови, а из отдельных сарком были выделены субстанции, активирующие рост опухоли.
Полученные факты вызывают ряд вопросов: что стимулировало рост опухоли и при каких условиях, чем обусловлена связь муцинпродуцирующих клеток эпителиальных опухолей с эозинофилией? На эти и другие вопросы ответа нет.
Некоторые эозинофилы, находящиеся в опухолях человека (аденокарцинома кишечника, плоскоклеточная карцинома), а также в нормальных тканях (желудочно-кишечный, респираторный, урогенитальный тракты), продуцируют TNFa, который регулирует микроокружение. Закономерна ли такая способность эозинофилов к регуляции микроокружения других опухолей?
Далее, клетки EL-4 тимомы мышей продуцируют фактор, который активирует антителозависимую цитотоксичность эозинофилов и нейтрофилов. К сожалению, должной оценки этот важный факт не получил. Если исходить из того, что клетки линий нескольких других тимом, как установили авторы, продуцируют только фактор активации нейтрофилов, то чем объясняется такая селективность продукции и действия фактора?
В общей оценке противоопухолевого действия эозинофилов очень существенен и временной фактор их появления в участке опухоли. Трансфекция гена IL-4 в клетки карциномы кишечника (Colon 26) показала, что на первых этапах повышается туморогенность опухоли и усиливается активность специфических ЦТЛ периферической крови.
Гистологически выявлено, что инфильтрация эозинофилами наблюдается значительно раньше по сравнению с лимфоцитами, а экспрессия IL-4 опухолевыми клетками обусловливает индукцию локальной цитотоксичности эозинофилов и специфический ответ цитотоксических лимфоцитов периферической крови.
К несколько иным выводам приходят авторы, осуществившие трансфекцию гена IL-4 в опухолевые клетки других линий и мышах различных линий, включая и IL-5-дефицитных. Условия эксперимента дали возможность установить, что инфильтрация эозинофилами опухолей, в клетки которых была произведена трансфекция IL-4, полностью зависела от IL-5, но супрессия опухоли осуществлялась нейтрофилами, так как эозинофилы не проявляли цитотоксического действия.
Убедительность как негативных, так и позитивных результатов не вызывает сомнений, но возникает вопрос: сравнимы ли они, если проводились на клетках различных опухолей и какие еще клетки присутствовали в участках инфильтрации?
Как отмечалось, цитотоксичность эозинофилов достаточно широко исследована при гельминтах. Тем не менее рассмотрение данных об участии эозинофилов в антигельминтной защите может помочь в выяснении отмеченых выше противоречий. Установлено, что эозинофилы, экспрессирующие IL-4, проникают в ткань мышей, зараженных Nipostrongilis brasiliensis, в отсутствие Т-лимфоцитов и не отличаются выраженной способностью к дегрануляции.
Наряду с этим перераспределение СD4+Т-лимфоцитов усиливает накопление и дегрануляцию эозинофилов при условии, что Т-клетки стимулированы родственным антигеном; такие Т-лимфоциты способствуют усилению цитотоксичности эозинофилов.
Представляется возможным экстраполировать эти данные на модель опухолевого процесса, несмотря на то, что в одних работах трансфекция гена IL-4 была произведена в опухолевые клетки, а в последней работе речь идет об эозинофилах, экспрессирующих IL-4.
Общим для всех условий эксперимента было увеличение локальной продукции IL-4 и накопление эозинофилов, но осталось нераскрытым, присутствовали ли в участках инфильтрации опухоли эозинофилами СD4+Т-лимфоциты, необходимые для их активации.
Имеется и ряд сообщений о том, что именно с эозинофилией ассоциируются положительные результаты иммунотерапии. При внутриплевральном введении рекомбинантного IL-2 больным раком легкого цитологические исследования клеток плевральной полости показали увеличение количества эозинофилов, лимфобластов и больших гранулярных лимфоцитов в случаях положительного эффекта терапии; такую корреляцию не наблюдали при неэффективной терапии.
При сочетанной терапии IL-2 и IFNa больных аденокарциномой почки было установлено, что увеличение продукции Х-белка, но не эозинофильного катионного белка и пероксидазы, сочеталось с гибелью опухолевых клеток.
Очень интересны сведения о лечении онкологических больных IL-2 и лимфокинактивированные киллеры (ЛАК). Согласно этим данным, такая терапия сопровождалась эозинофилией как на ранних, так и на поздних этапах лечения, увеличением гиперпигментации ядра эозинофилов, наличием растворимой формы эозинофильного катионного белка, что сочеталось с выраженной способностью таких эозинофилов повреждать клетки-мишени.
К этому следует добавить, что культуральная среда ЛАК усиливала цитотоксические функции эозинофилов от больных раком после указанной терапии на ранних этапах. Эти данные привели к заключению, что при IL-2-терапии изменения в эозинофилах индуцированы непрямым путем, а вероятнее всего, за счет индукции факторов, которые усиливают функции эозинофилов.
Роль эозинофилов в реализации эффекта IL-2-терапии подтверждают и данные, полученные при лечении мелкоклеточного рака легкого на стадии распространения. Отмечено, что положительный эффект сочетается с активацией эозинофилов (экспрессия FcyRII, HLA-DR, CDllb и CD35), а антителозависимая цитотоксичность эозинофилов против аллогенных опухолевых клеток (мелкоклеточный рак К562, тимома) увеличивалась в процессе терапии.
Аналогичный эффект был получен и при культивировании эозинофилов с IL-5, GM-CSF и частично с TNFa, что привело к заключению: IL-2 усиливает выделение IL-5 in vivo, который и является непосредственным активатором эозинофилов.
Исследование инфильтрации эозинофилами при болезни Ходаскина с учетом прогноза заболевания вначале показало негативную корреляцию. Последующие исследования этих же авторов были связаны с изучением роли инфильтрации опухоли эозинофильным катионным белком. В отличие от предыдущих данных не было выявлено достоверной корреляции между ремиссией, выживаемостью и прогнозом.
Роль эозинофилов прослеживается и в терапевтическом дозозависимом эффекте иммунотерапии IL-2 плоскоклеточной карциномы кроликов, так как гистологические исследования показали постоянное наличие эозинофилов, а также плазматических клеток в участке ингибиции опухоли.
источник
Эозинофилы в анализе крови входят в состав лейкоцитарной формулы . То есть как и всем остальным лейкоцитам им предписано бороться с чужеродными объектами, попавшими в организм. Отклонение от нормы будет отражать ситуацию, при которой организм вступил в борьбу с внешней агрессией.
Специфика эозинофилов в том, что они действуют как микрофаги и производят “зачистку” организма от мелких частиц, оставшихся после работы других лейкоцитов (лимфоцитов и нейтрофилов).
Поскольку эозинофилы являются носителями сильных ферментов, настроенных на паразитарные инфекции, то их основным приложением является участие в поддержании противопаразитарного иммунитета.
Как и для остальных типов лейкоцитарных клеток, кровь для эозинофилов является исключительно транспортной средой. Основные функции этих клеток реализуются в тканевых и органных структурах. В связи с этим, количество эозинофилов в крови колеблется в определённых, ограниченных пределах, поэтому повышение или уменьшение их числа всегда связано с патологическими процессами в организме.
Как и все элементы лейкоцитарной формулы, эозинофилы занимаются уничтожением чужеродных объектов, попавших в организм и представляющих для нас угрозу. Однако за простым уничтожением кроется их сложная и хорошо организованная работа.
Основная работа эозинофилов заключается в:
- ферментной инактивации гистамина (медиатора аллергических реакций);
- противогельминтном и противопротозойном действии;
- умеренной бактерицидной активности;
- синтезировании плазминогена (то есть, эозинофилы участвуют в процессах растворения тромбов);
- фагоцитарной активности (в сравнении с нейтрофилами, способность эозинофилов к фагоцитозу при инфекционно-воспалительных процессах ниже, однако, она значительно повышается при аллергических процессах);
- ограничении области иммунологической реакции, за счет препятствования распространению антигенов и воспалительных медиаторов (эозинофилы способны активно перемещаться в места их скопления, поглощать и разрушать антигены и медиаторы).
Процесс созревания эозинофилов в костном мозге длится 24-ре часа, далее уже зрелые эозинофилы остаются в костном мозге ещё на 3-4 дня. Циркуляция эозинофилов в крови длится не более пяти часов, затем они перемещаются в ткани, где выполняют свои основные функции. В периферическую кровь они повторно не возвращаются.
Эозинофилы разрушаются в тканях и утилизируются через ЖКТ.
Рыхлая соединительная ткань содержит более чем в 200 раз большее количество эозинофилов, чем периферическая кровь. Максимальная концентрация этих клеток наблюдается в подслизистом слое ЖКТ. В умеренном количестве их содержат:
- селезёнка;
- лимфатические узлы;
- тимус;
- молочные железы;
- матка.
У малышей до 2-х недель жизни норма составляет от 1-го до 6-ти %.
С двух недель до года нормальное количество эозинофилов в периферической крови составляет от1-го до 5-ти %.
С года до двух лет – от одного до 7-ми %.
С двух до пяти лет – от 1-го до 6-ти %.
И уже с шести лет в анализе крови устанавливается взрослая норма– от 1-го до 5-ти %.
Помимо возрастных колебаний отмечается также незначительное изменение количества эозинофилов в течение суток. В утреннее время наблюдается их максимальная концентрация в крови, минимум их активности приходится на вечернее время. Эти колебания связаны с секрецией коры надпочечников – глюкокортикостероидных гормонов.
Существует множество причин эозинофилии. Повышенные эозинофилы могут появляться в результате: 
- Поликлональной экспансии (то есть, в результате избытка интерлейкина-5). Такая эозинофилия называется реактивной или вторичной и характерна для паразитарных инвазий, аллергических реакций, лимфогранулематоза, эозинофильных расстройств ЖКТ, эозинофильного гранулематоза с полиангиитом, аденокарциномы и т.д.
- Клональной экспансии (в следствие мутирования стволовых гемопоэтических клеток). При некоторых заболеваниях в анализе крови повышаются только эозинофилы. Например, при хроническом эозинофильном лейкозе. Также, эозинофилия может сочетаться с увеличением числа других клеток. К примеру, при хроническом миеломоноцитарном лейкозе она сочетается с моноцитозом.
Чаще всего эозинофилия наблюдается при:
- реакциях аллергического генеза (астме, крапивнице, атопическом дерматите, эозинофильных инфильтратах, отёке Квинке, сывороточной болезни, аллергических ринитах, бронхолегочном асперигиллёзе, а также при профессиональных заболеваниях лёгких);
- заболеваниях, сопровождающихся системными поражениями соединительной ткани (узелковом периартериите, ревматоидном артрите, системной красной волчанке, склеродермии, саркоидозе, синдроме Шегрена и т.д.);
- васкулитах;
- гранулематозных патологиях (эозинофильном фасците, идеопатическом эозинофильном синовиите, неспецифическом язвенном колите, эозинофильном гастроэнтерите и т.д.);
- постинфарктном синдроме;
- заболеваниях эндокринной системы (снижении функции надпочечников);
- нарушениях иммунологического характера (синдроме врождённого иммунодефицита, а также при реакциях трансплантанта против организма хозяина);
- миелопролиферативных патологиях (острых и хронических эозинофильных лейкозах, а также при миеломоноцитарном, некоторых формах лимфобластных лейкозов, хроническом миелолейкозе);
- гиперэозинофильном синдроме;
- паразитарных инвазиях (аскаридозе, шистосомозе, лямблиозе, эхинококкозе, трихинеллёзе, описторхозе и т.д.).
Также, эозинофилия характерна для некоторых инфекционных заболеваний. Например, при скарлатине, на вторые сутки после появления сыпи в анализе крови будут повышены эозинофилы.
источник
Метастазирование сопровождается угнетением фагоцитоза. Понижено также количество комплементарных розеткообразующих нейтрофилов. Следует отметить и уменьшение числа моноцитов у больных с метастазами по отношению к неметастазирующим опухолям.
Наши материалы подтверждают мнение о том, что в последние годы нейтрофилы оказались незаслуженно забытыми при иммунологических исследованиях. А. Д. Адо (1983) объясняет сложившееся положение тем, что нейтрофил не вошел в состав современного «иммунологического треугольника» (Т- и В-лимфоциты, А-клетки).
А. Н. Маянский и Д. Н. Маянский (1983), Klebanoff и Clark (1978) рассматривают нейтрофил как основного участника авангардной линии защиты в борьбе против любой агрессии. Известно, что нейтрофилы несут на мембране рецепторы к Fc-фрагменту иммуноглобулинов и отдельным компонентам комплемента [Hensen, 1976; Prince et al., 1979].
Установленная в последние годы способность нейтрофилов к спонтанному розеткообразованию с эритроцитами барана использована нами для разделения их на три основные популяции: спонтанные, комплементарные и нулевые. В условиях злокачественной прогрессии функциональная активность нейтрофилов изучена недостаточно.
В отдельных сообщениях отмечаются участие нейтрофилов в иммунологическом ответе организма на развивающуюся опухоль [Lisiewicz, Zdunczyk, 1981], различия поглотительных свойств нейтрофилов у больных хронической пневмонией и раком легкого [Шевлыгина Н. М., Пилиева Е. В., 1981], угнетение гуморального компонента нейтрофильного фагоцитоза при злокачественных новообразованиях различной локализации [Klostergaard et al., 1980; Patrone et al., 1981; Hallgren et al., 1982]. Вероятно, методы определения функциональной активности нейтрофилов заслуживают более широкого распространения в онкологической клинике.
Иммунологические показатели (M ± m) у больных раком предстательной железы с метастазами (М +) и без метастазов (М — )
| Локализация | Количество наблюдений |
| Костный скелет | 57 |
| Лимфатические узлы | 13 |
| Легкие | 5 |
| Печень | 2 |
| Почка | 1 |
Хотелось бы коротко остановиться на использованном нами показателе — содержании эозинофилов в периферической крови. В таблице показано, что у больных без метастазов абсолютное количество эозинофилов существенно увеличено по сравнению со здоровыми людьми и больными с метастазирующими опухолями.
Этот факт заслуживает внимания уже потому, что был отмечен в прошлом как отечественными, так и зарубежными исследователями.
Е. Ф. Вашкевич (1926), ссылаясь на работы Lege и Negro, использовал эозинофилию в качестве дифференциально-диагностического признака у больных с аденомой и раком предстательной железы. По его данным, количество эозинофилов было увеличено у 73% больных с аденомой, при раке же установлена эозинопения. Не сообщается, однако, о стадии рака предстательной железы у больных, которые находились под наблюдением.
Учитывая уровень диагностики в те годы, можно предполагать, что большинство больных имели метастазирующие опухоли в поздних стадиях. В 1975 г., сравнивая количество эозинофилов у больных с аденомой и раком предстательной железы, мы сообщали об эозинофилии у больных с аденомой, определяемой по числу Дунгера.
У здоровых людей количество эозинофилов в 1 мм 3 крови колеблется в пределах 100 — 250 клеток, а общее количество эозинофилов в периферической крови не превышает 1% их числа в организме (костный мозг, периферические ткани). Для эозинофилов, так же как для большинства лейкоцитов других типов, кровь является лишь транспортной системой, а основные их функциональные свойства реализуются в тканях [Алмазов В. А. и др., 1979].
Существует тесная зависимость между количеством эозинофилов, находящихся в тканях, с одной стороны, и особенностями иммунологического реагирования — с другой. Так, внутритканевое введение гистамина всегда вызывает местную эозинофилию с одновременным уменьшением количества эозинофилов в крови.
Имеется предположение о перераспределительном генезе глюкокортикоидной эозинопении с аккумуляцией больших, чем в норме количеств эозинофилов в тканях. В очаге заболевания эозинофилы способны к инактивации ряда биологически активных веществ. Им свойственна также способность к фагоцитозу бактерий, иммунных комплексов и продуктов распада тканей.
Однако фагоцитирующие свойства выражены в меньшей степени, чем у нейтрофилов. Вероятно, эозинофилам принадлежит определенная роль в иммунном ответе. Pincus и соавт. (1986) установили, что эозинофилы человека усиливают секрецию супероксидного аниона под воздействием интерлейкина 1.
«Коррекция иммунитета у больных раком
предстательной железы», В.А.Савинов
источник
*Импакт фактор за 2017 г. по данным РИНЦ
Журнал входит в Перечень рецензируемых научных изданий ВАК.
НИИ пульмонологии МЗ РФ, Москва
НИИ пульмонологии МЗ РФ, Москва
Г иперэозинофилия встречается при большой группе заболеваний, которые имеют разные механизмы возникновения, самые разнообразные клинические проявления и отличия в прогнозе и исходе. В клинической практике врачи многих специальностей имеют дело с больными, у которых повышено содержание эозинофилов в крови. Наиболее часто больные с гиперэозинофилией выявляются в практике пульмонологов и аллергологов. Однако данная диагностическая проблема не является редкостью при заболеваниях сердца и сосудов (системные васкулиты), у больных с неопластическими процессами. Особое место данный синдром занимает у больных с паразитарными, грибковыми, вирусными и другими заболеваниями (табл. 1). Описаны генетические врожденные формы гиперэозинофилии и идиопатический вариант ее возникновения. Ниже приводится рубрификация заболеваний, при которых может наблюдаться синдром гиперэозинофилии (P.Weller, 2002, Up–To–Date, Vol.10, №1). Каждый из разделов, приведенных в табл. 1, нуждается в самостоятельном анализе. Цель настоящего обзора – привлечь внимание врачей к проблеме гиперэозинофилии у больных с патологией дыхательной системы и рассмотреть дифференциально–диагностические алгоритмы при этой гетерогенной группе заболеваний. Общепринятой классификации заболеваний дыхательных путей при синдроме гиперэозинофилии не существует. Ниже приведены заболевания органов дыхания аллергической природы, сопровождающиеся гиперэозинофилией:
- Простая эозинофильная пневмония
Другую группу, при которых аллергические реакции не играют патогенетической роли, составляют разнообразные по клиническим проявлениям заболевания с поражением органов дыхания. Так, к этой группе может быть отнесен гистиоцитоз Х, лимфомы и лимфогранулематоз, инфекционные заболевания негельминтной природы (СПИД, цитомегаловирусная инфекция) и др.
Под гиперэозинофильным синдромом понимают повышение числа эозинофилов в периферической крови свыше 250 клеток в 1 мкл. Физиологическая норма колеблется от 50 до 250 эозинофилов в 1 мкл. Критическим уровнем, который указывает на патологический процесс, связанный с увеличением числа эозинофилов, является уровень клеток, превышающий 450 в 1 мкл. При этом необходимо подчеркнуть, что уровень эозинофилов крови может не коррелировать с тканевой эозинофилией и их содержанием в бронхоальвеолярном лаваже. Классическим примером может служить гистиоцитоз Х (его другое название – эозинофильная гранулема): эозинофильная инфильтрация обнаруживается только при гистологическом исследовании биоптатов легочной ткани, полученной при открытой биопсии, в то время как в крови эозинофилии не отмечается. При идиопатическом легочном фиброзе также повышенное содержание эозинофилов выявляется только при исследовании жидкости бронхоальвеолярного лаважа.
При диагностике причины гиперэозинофилии должны быть учтены все детали истории жизни и болезни пациента. Важна информация о его увлечениях (например, любитель птиц) и путешествиях (Африка, Латинская Америка и другие регионы, в которых распространены грибковые и паразитарные заболевания).
Предмет особого внимания – назначение лекарственных средств, при приеме которых наиболее часто встречаются гиперэозинофильные реакции. К ним относят: нитрофураны, фенитоин, альфа–триптофан, ампициллин, ацетаминофен, пентамидин (при ингаляционном способе введения), ранитидин, колониестимулирующий фактор гранулоцитов–моноцитов, силикат алюминия и другие соли металлов. Следут выделить серосодержащие соли, которые используют при возделывании виноградников, наркотики (героин, кокаин), аллергию на латекс у рабочих резиновой промышленности и другие.
Реакция легочной ткани на прием лекарственных средств в настоящее время вызывает все большую озабоченность медиков. В последние годы были описаны гиперэозинофильные реакции и легочные инфильтраты при назначении кортикостероидных гормональных препаратов, кромогликата натрия и некоторых других перапаратов. Иммунологические механизмы аллергических реакций, возникающих на прием лекарственных средств, охарактеризованы недостаточно. Они чаще всего не зависят от иммуноглобулина класса Е.
Клинически патологическая реакция органов дыхания может протекать, как остро возникшее заболевание, или развиваться медленно, приобретая черты хронического процесса. В последнем случае всегда возникают диагностические сложности, так как порой бывает трудно установить причинную связь между симптомами болезни и длительным приемом лекарственного средства. В этом плане лучше известны побочные эффекты нитрофуранов. Так, описаны гиперэозинофильные легочные инфильтраты, возникшие после их приема; при длительном назначении возможно развитие волчаночно–подобного синдрома (J. Murray, J. Nadel, 1988).
Наиболее частыми реакциями со стороны органов дыхания могут быть эозинофильные пневмонии, альвеолит, интерстициальная пневмония, бронхиальная астма. Таким образом, врачу, который лечит больного с гиперэозинофилией, необходимо самым тщательным образом собрать лекарственный анамнез. Он должен провести своеобразную ревизию всех лекарственных средств, назначенных врачами самых разнообразных специальностей, а также точно знать, какие препараты больной принимал сам, без ведома врачей. Данное правило является одним из необходимых условий успешной диагностики и эффективного лечения.
Физикальное обследование несет очень важную диагностическую информацию о поражении нижнего или верхнего отделов дыхательных путей. Принципиальное значение в постановке диагноза имеет обнаружение симптомов, свидетельствующих о поражении не только легких, но и других органов и систем (сердце, центральная нервная система, почки, опорно–мышечный аппарат и другие). Клиническое обследование должно ориентировать врача на проведение рациональной диагностической программы, включая современные методы лабораторной и имидж–диагностики, иммуногистохимические и гистологические исследования.
Диагностический поиск при гиперэозинофилии должен быть направлен на обнаружение симптомов, свидетельствующих о мультиорганном патологическом процессе. Если клинический осмотр выявляет поражение не только легких, но и сердца, печени, селезенки, мышц, фасций, и других органов и систем, то речь, как правило, может идти о неаллергических системных заболеваниях или же идиопатическом гиперэозинофильном синдроме. В этом плане важным диагностическим признаком является высокая СОЭ, не характерная для аллергических заболеваний. При обследовании больных с гиперэозинофилией всегда обращают внимание на ее сочетание с повышением концентрации IgE, что в большей степени характерно для аллергических заболеваний, некоторых форм первичного системного васкулита (синдром Чардж – Стросса), а также грибковых заболеваний.
Простая эозинофильная пневмония
Простую эозинофильную пневмонию отождествляют с синдромом Леффлера. В 1932 году Леффлер опубликовал работу, посвященную дифференциальной диагностике легочных инфильтратов. Он описал четырех пациентов, у которых клиническая картина характеризовалась минимальными проявлениями со стороны дыхательных путей, гиперэозинофилией и самостоятельно разрешающимися инфильтратами, которые диагностировались только при рентгенографии органов грудной клетки. Ретроспективный анализ больных с простой эозинофильной пневмонией позволяет рассматривать клиническую картину более глубоко. Так, у больных часто появляются сухой непродуктивный кашель, хрипы в грудной клетке, по большей части в ее верхних отделах, ощущение легкой боли в области трахеи, что связывают с раздражением ее слизистой при прохождении личинок аскарид или других паразитов. Мокрота носит вязкий характер и может иметь легкий кровянистый оттенок. При рентгенографии легких выявляются инфильтраты округлой или овальной формы от нескольких миллиметров до нескольких сантиметров в обоих легочных полях. Эти инфильтраты сопровождаются увеличением числа эозинофилов в периферической крови до 10%. Инфильтраты держатся несколько недель, могут мигрировать по легочным полям и самостоятельно разрешиться, не оставив рубцовых изменений в легочной ткани.
Наиболее часто простая эозинофильная пневмония вызывается такими паразитами, как Ascaris lumbricoides, Strongyloides stercoralis, Ancylоstoma, Necator, Uncinaria. Личинки этих паразитов током крови могут доставляться в дыхательные пути, а затем, в конечном счете, – в желудочно–кишечный тракт. Рекомендуется проводить исследование мокроты и кала на предмет обнаружения личинок паразитов.
В мокроте обнаруживается повышенное содержание эозинофилов и продуктов их деградации – кристаллов Шарко–Лейдена. Диагностическое значение приобретает также повышение уровня IgE, как правило, выше 1000 единиц. Обнаружение такого высокого уровня IgE всегда побуждает исключать паразитарное или же грибковое заболевание. Гиперэозинофилия и гипериммуноглобулинемия (IgE) являются реакциями, направленными на элиминацию паразитов из организма. Эозинофилы секретируют такие пептиды, как эозинофильная пероксидаза, катионный протеин, большой основной белок, а также перекись водорода и другие биологически активные субстанции. Возрастает поляризация Th2 клеток, что приводит к повышенной секреции интерлейкина 5 и продукции IgE.
Патогенетические механизмы объясняют основные клинические проявления простой эозинофильной пневмонии. Так, становится понятным, почему появляется кашель, характер мокроты, хрипы в грудной клетке, гиперэозинофилия крови и мокроты, гипериммуноглобулинемия IgE, летучий характер эозинофильных инфильтратов.
W. Thurlbleck, A. Churg (1995) приводят случаи эозинофильной пневмонии, протекавшей по типу синдрома Леффлера и инициированные приемом сульфонамидов; в других сериях причиной пневмонии явились соли никеля, которые используются при чеканке монет.
Другие формы легочной патологии обусловлены инвазией паразитов непосредственно в легочную ткань, чем объясняют продолжительные клинические проявления эозинофильных инфильтратов. К такой форме паразитарной патологии относится парагонимоз (Paragonimus westermani, род нематод). Взрослые особи мигрируют через стенку кишки и диафрагмы в легочную ткань, индуцируя воспалительную реакцию. Исходом воспалительного процесса в легких является образование фиброзных участков, содержащих один–два гельминта. Фиброзные узлы могут сливаться, образуя участки кистозного перерождения легочной ткани. Особенностью клинической картины при парагонимозе является вовлечение в патологический процесс плевральной полости. Экссудат плевральной полости и инфильтрированная легочная ткань содержат преимущественно эозинофилы. Мокрота приобретает шоколадный оттенок, в ней часто присутствуют прожилки крови. Высокое содержание эозинофилов в крови наблюдается в начале заболевания, однако при хронических формах оно может быть в пределах нормальных величин.
Наконец, третьей формой паразитарного поражения легких и других органов человеческого организма является массивное проникновение личинок и яиц паразитов в ткани. В результате гематогенной диссеминации в легкие личинок и яиц развиваются кашель, хрипы, одышка. Для острых воспалительных реакций характерно увеличение числа эозинофилов в крови. Подобного типа воспалительные реакции наблюдаются при массивном проникновении личинок аскарид, трихин, шистосом, а также при стронгилоидозе. Среди паразитарных эозинофильных форм легочной патологии особое место занимают тропические формы, которые вызываются такими филяриями, как Wuchereria bancrofti, Brugia malayi.
Таким образом, простая эозинофильная пневмония чаще всего развивается при паразитарных заболеваниях и приеме некоторых лекарственных средств. Она характеризуется минимальными проявлениями бронхолегочного синдрома, гиперэозинофилией, гипергаммаглобулинемией IgE и «летучими» легочными инфильтратами. Прогноз благоприятен; как правило, не требуется назначения глюкокортикостероидов, поскольку происходит спонтанное разрешение инфильтратов. Бесспорно, у данной категории больных необходимо проводить дегельминтизацию. Другие формы паразитарного поражения легких отличаются клиническими проявлениями и механизмами патологических процессов. Эта группа легочной патологии также протекает с эозинофилией, что необходимо учитывать при проведении дифференциальной диагностики.
Острая эозинофильная пневмония
Острая эозинофильная пневмония (ОЭП) является своеобразным антиподом простой эозинофильной пневмонии. Она протекает с симптомами острой дыхательной недостаточности, угрожающей жизни больного человека. В клинической картине имеется много общего с десквамативной пневмонией и с респираторным дистресс–синдромом взрослых. Отличительной особенностью ОЭП является обнаружение более 40% эозинофилов в бронхоальвеолярной жидкости и хороший прогноз при назначении глюкокортикостероидов. Болезнь начинается остро, в течение 1-5 дней, драматически нарастают симптомы острой дыхательной недостаточности. По жизненным показаниям начинается искусственная вентиляция легких. Реанимационным мероприятиям предшествует короткий период, когда больные жалуются на боль в грудной клетке без определенной локализации, мышечную боль, повышенную температуру тела.
При обследовании могут выслушиваться крепитирующие «целлофановые» хрипы. При рентгенологическом обследовании органов грудной клетки выявляются интенсивные смешанной природы инфильтраты, которые распространяются как на альвеолярное, так и интерстициальное пространство. Локализация инфильтратов самая разнообразная, но преимущественно – в верхних отделах легких (при хронической эозинофильной пневмонии инфильтраты локализуются в основном на периферии легких). Количество эозинофилов в периферической крови, как правило, нормальное, что особенно контрастирует с высоким их содержанием в бронхоальвеолярной жидкости – от 12 до 44%, тогда как в норме определяют единичные клетки. Попытки установить инфекционную природу безуспешны, даже если проведена биопсия легочной ткани, так же как не удается увязать происшедшие изменения с приемом лекарственных средств. Компьютерная томография высоких разрешений выявляет диффузные консолидирующиеся инфильтраты, которые распространяются на альвеолярное пространство и захватывают интерлобарные перегородки. Инфильтративный процесс часто распространяется на плевру. Данный признак может быть использован в дифференциальном диагнозе ОЭП с идиопатическим интерстициальным фиброзом легких. Плевральное повреждение более чем в 50% случаев сопровождается образованием экссудата в плевральной полости, чаще всего бывает двухстороннего. Важным подспорьем в постановке окончательного диагноза является быстрое исчезновение инфильтратов: в течение нескольких дней после назначения глюкокортикостероидов.
Патологические особенности ОЭП были изучены Davis et al. (1986), описавшими идиопатическую форму острой дыхательной недостаточности, для которой характерным оказалось высокое содержание эозинофилов в бронхоальвеолярном лаваже. Другая особенность состояла в том, что был хороший ответ на терапию глюкокортикостероидами без последующего обострения заболевания. Болезнь протекала остро, в дальнейшем рецидива не наблюдалось. В анамнезе не было никаких сведений о наличии бронхиальной астмы. Таким образом, при развитии ОЭП были исключены инфекционные заболевания дыхательных путей, бронхиальная астма и не было установлено связи с приемом известного лекарственного средства, что давало основание рассматривать эту форму патологии, как идиопатическую.
Tazelaar et al. описали морфологические особенности ОЭП (рис. 1). Они указали на острое и диффузное геморрагическое поражение альвеол с выраженной инфильтрацией эозинофилами, которые депонировались в альвеолах и интерстиции. Отмечались гиалиновые мембраны и гиперплазия пневмоцитов второго типа.
Рис. 1. Острая эозинофильная пневмония
Дифференциальный диагноз проводится с диффузным альвеолярным повреждением, острой интерстициальной пневмонией и хронической эозинофильной пневмонией. Отличительной чертой является обнаружение при ОЭП кластеров эозинофилов (5–10 клеток в поле зрения). От хронической эозинофильной пневмонии она отличается продолжительностью клинических проявлений болезни, т.е. в основе дифференциального диагноза лежат особенности клинической картины этих форм пневмонии.
Хроническая эозинофильная пневмония
Термин хроническая эозинофильная пневмония (ХЭП) был введен в клиническую практику Carrington et al. в 1969 г. Авторы наблюдали группу больных из девяти человек, все они были женщины в возрасте около пятидесяти лет. Основные клинические проявления – снижение веса, ночные поты, нарастающая в своей интенсивности одышка. Шесть женщин из девяти страдали бронхиальной астмой, но характер одышки у них существенно изменился и присоединились симптомы общей интоксикации. Особое внимание привлекли изменения, выявленные при проведении рентгенографии органов грудной клетки. У всех больных были выявлены легочные инфильтраты, расположенные по периферии, так что создавалось впечатление о наличии жидкости в плевральной полости. В последующие годы к этой клинической проблеме возвращались многие авторы (J. Murray, J. Nadel, 1988; M. Thurlbeck, A. Churg, 1995 и другие). К тому времени сформировалась клиническая концепция хронической эозинофильной пневмонии. Болезнь не протекает так остро и с признаками острой дыхательной недостаточности, как это наблюдается при ОЭП. Другая отличительная особенность, что важно учитывать при дифференциальной диагностике с простой эозинофильной пневмонией – легочные инфильтраты спонтанно не разрешаются, и больные с ХЭП нуждаются в лечении. Наконец, при этой форме пневмонии установлены характерные рентгенологические и морфологические изменения, что и предопределило правомерность выделения этой категории больных.
Итак, основные клинические проявления ХЭП – кашель, одышка, повышение температуры тела, потливость, снижение массы тела, реже – продукция мокроты, кровохарканье. Около 50% больных в анамнезе имеют указание на бронхиальную астму, у большинства из них выявляется эозинофилия периферической крови. Высокое содержание эозинофилов отмечается при исследовании мокроты. Важное диагностическое значение имеет обнаружение эозинофилов в бронхоальвеолярном лаваже, которые могут доминировать над другими клетками. Проведение бронхоальвеолярного лаважа является необходимой диагностической процедурой у больных с ХЭП.
Причина возникновения ХЭП остается мало изученной, поэтому ее рассматривают, как идиопатическое заболевание. В последние годы появились сообщения о роли лекарственных средств, индуцирующих ее возникновение. В эту группу лекарственных препаратов внесены блеомицин, нитрофураны, парааминосалициловая кислота, пенициллин, сульфаниламиды, L–триптофан, а также кокаин, соли никеля. Выше уже обсуждалась необходимость самой тщательной ревизии лекарственных препаратов, которые были назначены больному с гиперэозинофилией.
Большим подспорьем в постановке диагноза служат рентгенологические методы (рис. 2). При рентгенографии органов грудной клетки у большинства больных выявляются периферические, не сегментарные, облаковидные инфильтраты, иногда – феномен «матового стекла». Они преимущественно локализуются в области верхушек легких и чаще аксиллярно. Компьютерная томография легких позволяет получить более точную диагностическую информацию о локализации инфильтратов, их распространенности и связи с плеврой.
Рис. 2. Хроническая эозинофильная пневмония
Патоморфологические изменения при ХЭП (рис. 3) характеризуются скоплением в альвеолярном пространстве альвеолярных макрофагов с заметным увеличением числа эозинофилов. Макрофаги содержат фагоцитируемые ими гранулы эозинофилов. На ранних стадиях заболевания наблюдается белковый экссудат в межальвеолярных перегородках, с формированием эозинофильных абсцессов и появлением гистиоцитов. Отмечается гиперплазия пневмоцитов второго типа, которая сопровождается воспалительными реакциями интерстициальной ткани.
Рис. 3. Хроническая эозинофильная пневмония
Достаточно сложной областью является дифференциальная морфологическая диагностика ХЭП с синдромом Чардж–Стросса, эозинофильной гранулемой, десквамативной интерстициальной пневмонией и гранулематозом Вегенера. Отличительной морфологической чертой синдрома Чардж–Стросса являются признаки гранулематозного васкулита и развитие некротической гранулемы, что не характерно для больных с хронической эозинофильной пневмонией. При эозинофильной гранулеме преобладают изменения в интерстициальной легочной ткани, в которой заметно возрастает число гистиоцитов, появляются клетки Langerhans, а также эозинофилы. Десквамативная интерстициальная пневмония, описанная А.А. Liebow, характеризуется аккумуляцией альвеолярных макрофагов в альвеолярном пространстве. Эозинофилы при этой форме воспалительной реакции не определяются. Гранулематоз Вегенера характеризуется развитием ангиоцентрической гранулемы, которая осложняется асептическим некрозом. Наконец, следует указать на морфологические отличия при инфекционных легочных процессах, при которых удается идентифицировать патоген, что исключает идиопатическую природу ХЭП.
Лечебная программа при ХЭП основана на применении глюкокортикостероидов. Однако следует подчеркнуть, что приблизительно у 10% больных выздоровление наступает без применения каких-либо лекарственных средств. Учитывая подострое течение болезни и возможность спонтанного разрешения воспалительного процесса, необходимо проявлять сдержанность при назначении медикаментозной терапии. В практическом смысле это означает, что больные нуждаются в проведении доказательной диагностики, динамического наблюдения за течением болезни, и только после этого решается вопрос о назначении глюкокортикостероидов.
Адекватная инициальная терапия у больных с хронической эозинофильной пневмонией основана на применении преднизолона в дозе от 40 до 60 мг в сутки. Данная доза сохраняется в течение 2-6 недель до полного разрешения инфильтратов в легочной ткани, после чего суточная доза преднизолона снижается до 20–30 мг в сутки и продолжается еще восемь недель. Подобная жесткая схема назначения системных глюкокортикостероидов продиктована тем, что у этой категории больных достаточно часто происходит обострение болезни (по типу синдрома отмены). Рекомендуется прибегать к альтернирующей схеме назначения глюкокортикостероидов. Если болезнь осложняется развитием симптомов острой дыхательной недостаточности, то рекомендуется прибегать к пульс–терапии. С этой целью используется метилпреднизолон, который назначают в дозе 250 мг в/в каждые 6 часов, сочетая с приемом препаратов per os.
Обострение заболевания происходит более чем у 80% больных ХЭП и наблюдается в сроки от нескольких месяцев до года. При обострении заболевания необходимо вернуться к исходным дозам глюкокортикостероидов, чтобы добиться хорошего контроля над течением заболевания. Ингаляционные глюкокортикостероиды во время «пика» заболевания не рекомендуется назначать; их применяют в период снижения дозы преднизолона, с тем чтобы предотвратить развитие синдрома отмены.
Критериями эффективности проводимой терапии являются исчезновение одышки, нормализация температуры, снижение числа эозинофилов в периферической крови. При контрольном рентгенологическом исследовании органов грудной клетки большинство инфильтратов в течение короткого времени подвергаются обратному развитию. Обычно при правильно подобранной дозе преднизолона и чувствительности к нему процесс разрешается в течение двух недель. Более чувствительным методом в оценке эффективности терапии преднизолоном является компьютерная томография, которая позволяет проследить этапы разрешения пневмонии. В оценке эффективности терапии большое значение имеет нормализация числа эозинофилов в периферической крови и их исчезновение в бронхиальном секрете, снижение уровня IgЕ и нормализация СОЭ.
Клиническая проблема состоит в предупреждении нежелательных побочных эффектов при проведении терапии преднизолоном. Обычно лечение рекомендуется проводить в течение 6-9 месяцев. Прогноз считается неблагоприятным, если при указанной тактике ведения больного с ХЭП наступает обострение заболевания.
Идиопатический гиперэозинофильный синдром
Идиопатический гиперэозинофильный синдром (ИГЭС) характеризуется длительным повышением числа эозинофилов в периферической крови и инфильтрацией этими клетками многих органов и тканей, что и обусловливает клиническую картину мультиорганного повреждения. Данный синдром относится к числу гетерогенных по своим клиническим проявлениям и исходам, что, видимо, связано с различными причинами его возникновения и патогенетическими механизмами. Однако современное знание этой проблемы не позволяет разграничить возможно разные болезни, которые сегодня объединены в одну рубрику ИГЭС.
В постановке диагноза клиницисты ориентируются на следующие признаки: эозинофилия периферической крови более 1500/мкл, сохраняющаяся в течение более чем шести месяцев; исключены такие причины, как паразитарная инфекция и аллергические заболевания; симптомы мультиорганного патологического процесса. Указанные критерии свидетельствуют о том, что клиницисту при постановке диагноза ИГЭС необходимо исключить большую группу заболеваний, при которых происходит повышение числа эозинофилов. Иначе говоря, диагностический процесс построен по принципу исключения как известных, так и идиопатических заболеваний с гиперэозинофилией.
Клиническая картина синдрома проявляется такими неспецифическими симптомами, как общее недомогание, кашель (как правило, непродуктивный), мышечные боли, ангионевротический отек, крапивница, повышение температуры тела, нарушение зрения. Поражение сердечно–сосудистой системы, нервной системы и селезенки происходит более чем у 80% больных; реже можно наблюдать патологические изменения со стороны печени, желудочно–кишечного тракта, органа зрения.
Ключевую роль в постановке диагноза играет подсчет числа лейкоцитов и формулы крови. Так, число лейкоцитов у отдельных больных повышается до 90000 и более, что всегда побуждает исключать лейкоз. Высокое содержание среди прочих клеток белой крови приходится на зрелые формы эозинофилов, однако у части больных появляются и клетки–предшественники эозинофилов. Исследование костного мозга демонстрирует его обогащение как зрелыми формами эозинофилов, так и их предшественниками. Хромосомных и цитогенетических изменений при ИГЭС не описано.
Прогностически неблагоприятным признаком считается поражение сердца, так как это может стать причиной инвалидности, а при особенно тяжелых формах патологического процесса – и непосредственной причиной смерти. В клинической картине можно выделить три фазы поражения миокарда. Начальная стадия описывается, как стадия острого некроза; интермиттирующая стадия, следующая за некротической, характеризуется образованием внутрисердечных тромбов, которые формируются на месте развившегося ранее некроза; наконец, третья стадия – фибротическая. Острая стадия некроза миокарда развивается в первые полтора месяца от развития гиперэозинофильного синдрома. Повреждение эндомиокарда происходит вследствие его инфильтрации лимфоцитами и эозинофилами; из гранул последних выделяется значительное число веществ, приводящих к некрозу кардиомиоцитов и формированию асептических микроабсцессов миокарда. На этой стадии заболевания клинические проявления минимальны, и лишь только происшедшая тромбоэмболия и активный поиск ее источника могут выявить признаки повреждения миокарда, наступившего вследствие эозинофильной инфильтрации эндомиокарда и развившегося некротического процесса. Начальные проявления эозинофильной инфильтрации могут подтверждаться биопсией эндомиокарда, так как другие диагностические методы малоспецифичны и малочувствительны в диагностике поврежденного миокарда. Клиницистам данная категория больных больше известна по стадии массивной тромбоэмболии или же стадии фиброза миокарда, когда формируется рестриктивная кардиомиопатия и выраженная регургитация через митральный и трикуспидальный клапаны.
Неврологические симптомы у больных с ИГЭС могут возникнуть вследствие тромбоэмболии сосудов головного мозга, а также проявиться симптомами энцефалопатии или периферической нейропатии. Церебральная тромбоэмболия возникает вследствие заноса тромба из полости сердца и проявляется в виде инсульта или же преходящих ишемических эпизодов. Терапия антикоагулянтами, как правило, не приносит желаемого эффекта, так как эмболии могут рецидивировать несмотря на нее. Энцефалопатия проявляется изменениями в сфере сознания, снижением памяти, возможно развитие атаксии. У некоторой части больных появляются признаки поражения моторных нейронов, о чем свидетельствует возрастающий мышечный тонус, положительный рефлекс Бабинского. Периферическая нейропатия возникает приблизительно у каждого второго больного с ИГЭС в виде изменения чувствительности и атрофии мышц. О природе развивающейся нейропатии пока мало что известно.
Патологические изменения со стороны кожных покровов являются достаточно частой клинической проблемой у больных с ИГЭС. Больные часто обращаются по поводу ангионевротических отеков, уртикарных и эритематозных высыпаний, образования зудящих папул и узелков. В основе возникновения кожных симптомов лежит периваскулярная инфильтрация эозинофилами, в меньшей степени – нейтрофилами. Развитие кожных симптомов, таких как ангионевротический отек, уртикарные высыпания, относится к числу признаков, которые свидетельствуют о благоприятном течении болезни. Они достаточно быстро регрессируют при назначении терапии глюкокортикостероидами.
Разнообразны по своим клиническим проявлениям изменения, которые наблюдаются со стороны органов дыхания. Больные часто жалуются на появление непродуктивного кашля, одышку, но бронхиальная астма не является характерным признаком для больных с ИГЭС. При рентгенологическом исследовании часто выявляются инфильтраты, возникающие вследствие миграции эозинофилов в паренхиму легких. При далекозашедших стадиях возможно развитие фиброза легочной ткани или инфарктных пневмоний.
Другие органы и системы в патологический процесс при ИГЭС вовлекаются реже. Автор наблюдал больную, у которой была диагностирована эозинофильная инфильтрация слизистой желудка, кишечника; в клинику она обратилась по поводу обострения бронхиальной астмы и гиперэозинофильного синдрома. Отдаленное наблюдение за больной выявило поражение клапанного аппарата сердца и развитие признаков застойной сердечной недостаточности.
Дифференциальная диагностика при автора проводится с паразитарными и грибковыми заболеваниями, острой эозинофильной лейкемией, синдромом Чардж–Стросса.
Лечебная программа включает назначение глюкокортикостероидов только на этапе мультиорганного поражения. На начальных этапах заболевания, когда выявляется высокое содержание эозинофилов в крови и отсутствуют признаки поражения сердца, легких, нервной системы, кожных покровов, рекомендуется ограничиться только наблюдением за больными. Терапия глюкокортикостероидами дополняется назначением циклоспорина, интерферона- a в тех случаях, когда в клинической картине появляются признаки мультиорганной патологии и низкой эффективности преднизолона.
Бронхиальная астма (БА) относится к числу заболеваний, которые распространены в современном обществе и сохраняют тенденцию к дальнейшему росту. Болезнь определяется, как хроническое воспалительное заболевание дыхательных путей, которое протекает при участии большого количества клеток, но доминирующая роль принадлежит эозинофилам. Ведущие проявления – приступы одышки, кашель, повышенная продукция вязкого бронхиального секрета. Эти клинические признаки обусловлены преходящей обструкцией дыхательных путей, возникающей вследствие спазма гладких мышц бронхов, отека слизистой дыхательных путей и образования вязкого секрета, способного обтурировать их проходимость. У больных БА, умерших на высоте status asthmaticus, при проведении аутопсии обнаруживают выраженную гиперинфляцию, легочная ткань не коллабирует после вскрытия грудной клетки, так как просвет особенно мелких по диаметру бронхов обтурирован слизистыми пробками. Они в виде слепков часто воспроизводят анатомическую структуру бронхов. Эозинофилы – основные клетки, которые входят в состав детрита слизистой пробки. Другими элементами слизистой пробки являются спирали Куршмана, десквамированный эпителий с тельцами Креола.
При гистологическом исследовании обращает на себя внимание возросшее число бокаловидных клеток, которые находятся в состоянии гипертрофии. Морфологическим маркером БА является утолщение базальной мембраны, которая превышает 17 микрон (при норме не более 7 микрон). Эти изменения в базальной мембране обусловлены отложением коллагена IV типа, но не депозитами, состоящими из иммуноглобулинов. Особое внимание уделяется гипертрофии гладких мышц бронхов, степень которой коррелирует с тяжестью течения БА. Необходимо подчеркнуть, что аккумуляция эозинофилов в толще стенки бронхов при БА не сопровождается появлением легочных эозинофильных инфильтратов, развитием мультиорганной патологии.
Маркером БА является повышение концентрации оксида азота в выдыхаемом воздухе, которое наблюдается только лишь при этой патологии, может служить дифференциально-диагностическим тестом при гиперэозинофильном синдроме. Из большой группы легочных заболеваний повышение концентрации оксида азота происходит только у больных БА.
Ингаляционные глюкокортикостероиды рассматриваются, как базисная терапия при лечении больных, страдающих БА средней и тяжелой степени тяжести (в отличие от других форм легочной патологии, которые сопровождаются повышенным содержанием эозинофилов в мокроте и крови).
Аллергический ринит (АР) часто рассматривают, как состояние, которое предшествует развитию бронхиальной астмы. При АР сравнительно часто отмечается повышение числа эозинофилов как в периферической крови, так и в секрете, полученном из носа. Топическая эозинофилия носового секрета не коррелирует с уровнем эозинофилов в периферической крови. В плане дифференциальной диагностики необходимо учитывать, что бронхиальная астма может возникать без симптомов предшествующего аллергического ринита.
Полипы слизистой носа возникают как у больных с нарушенной толерантностью к аспирину и нестероидным противовоспалительным препаратам (аспириновая бронхиальная астма), так и у больных без признаков бронхиальной астмы.
Наконец, выделен неаллергический ринит, который протекает с повышенным содержанием эозинофил
источник