Меню Рубрики

Где лечить рак молочной железы в спб

Петербургский онкодиспансер единственный в России оперирует рак молочной железы по европейской методике, позволяющей сохранить грудь и почти не изменяющей ее форму и размер. Операция доступна и бесплатна для всех россиянок, но за год прооперировали всего 67 женщин. Почему так мало, пробовал разобраться «Доктор Питер». 21.06.2012

На западе этот метод лечения применяется давно, у нас его стали использовать только в прошлом году. С помощью уникального для России аппарата «Интрабим» облучение проводят сразу на операционном столе, и курс лучевой терапии потом не нужен. Кроме того, операция обычно длится не более часа, дает хороший эффект и грудь не деформирует. Удивительно, но очереди на нее практически нет. «Полторы-две недели вряд ли можно назвать очередью, — говорит заведующий маммологическим отделением петербургского онкодиспансера Алексей Манихас. — За это время пациентка как раз успеет пройти обследование, поэтому долго томиться не придется».

Мы позвонили в онкодиспансер, и выяснилось, что очередь, действительно, невелика. Разве что около полутора недель можно прождать предварительного приема онкомаммолога.

По словам Манихаса, онкодиспансер может прооперировать столько пациенток, сколько будет нужно. Но дело в том, что их обращается немного.

В большинстве случаев женщины приходят со второй-третьей стадией, когда опухоль большая и уже есть метастазы. А эту операцию делают, если опухоль не больше трех сантиметров и нет метастазирования.

Хотя, вероятно, проблема заключается не только в этом. Примерно треть петербурженок с начальной стадией рака просто не доходят до городского онкодиспансера — врачи не пускают.

«К сожалению, о нашем методе лечения знают далеко не все онкологи в городе, я не говорю уже о стране. Среди 67 женщин, что мы прооперировали, из другого региона только одна, — сетует Алексей Манихас. — Непонятно, почему информация не доходит до врачей — мы уже больше года рассказываем о нашей операции».

Впрочем, есть версия, что информация все-таки доходит, но врачам поликлиники и онкологам в других стационарах не выгодно отпускать больных. Как пояснил «Доктору Питеру» один из петербургских докторов, просивший не называть его имени, заботясь о здоровье пациентки, врач может потерять много «левых» денег.

По его сведениям, некоторые поликлинические онкологи тесно сотрудничают с определенными специалистами стационаров или даже частных клиник.

Приходит женщина на прием в поликлинику. Она уже и без того напугана и смотрит на врача, как на спасителя. И в самом деле, как на него еще смотреть, — врач же. «Спаситель», между тем, «радея» о жизни и здоровье пациентки, советует «хорошего специалиста» или вовсе «светило маммологии-онкологии», пока еще не признанное, правда, но уже успевшее засветиться.

Преисполненная благодарности (иногда и материальной) женщина идет к «светиле». А тот с приятным и серьезным лицом вытягивает из нее деньги, назначая нужные и ненужные обследования, лекарства и процедуры. Сколько можно заработать, разведя пациента на платные услуги, «ускорив» очередь или «достав» редкий и эффективный препарат, говорить не будем. Тут уж, у кого как фантазии хватит. А женщина поверит и послушно исполнит все предписания. И в самом деле, кому еще верить, если не «светиле с серьезным лицом»?

Женщина же понимает, что время не терпит, а рак — это серьезно. Доктор это тоже понимает и старается успеть. Такие доктора обычно успевают, пациенты — не всегда. «Светило» вытряхивает из женщины все, что может, и говорит «большое (или не очень — как договорятся) спасибо» «Спасителю». А женщине, уже намотавшейся по обследованиям и потерявшей много времени в итоге удаляют молочную железу — всю, а после этого долго делают лучевую терапию (на которую, кстати, тоже очередь).

«Спаситель» продолжает спасать, «Светило» — светить. А женщина так никогда и не узнает, что грудь можно было сохранить, причем почти того же объема и формы, разве только с небольшим послеоперационным шрамом. И что облучение можно было сделать сразу во время операции, и эффект от него был бы лучше, она тоже не узнает. Да и откуда ей знать, ведь даже не все петербургские врачи об этом «знают». Что уж говорить о России.

источник

Хирургическое отделение опухолей молочной железы НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова специализируется на проведении стандартного и высокотехнологичного лечения больных раком молочной железы.

Уникальность отделения в том, что все основные виды лечения выполняются в условиях одного стационара. В результате многолетнего практического опыта в отделении выработан индивидуальный подход к обследованию и лечению заболеваний молочной железы в соответствии с мировыми стандартами.

Комплексное стационарное лечение на отделении опухолей молочной железы НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова включает в себя:

  • Хирургическое, лучевое и лекарственное лечение доброкачественных и злокачественных патологий молочной железы.
  • Все виды восстановительных операций на молочной железе — реконструктивно-пластические, и в том числе косметические.
  • Химиотерапия с возможностью сохранения волос, терапия бисфосфанатами, общеукрепляющее лечение.

Ежегодно более 22 000 пациентов проходят обследование и консультацию в отделении опухолей молочной железы НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова. Высочайшая квалификация клиницистов отделения, уникальный научный потенциал и самое современное оборудование – гарантия качества в области диагностики и лечения пациентов.

Мы гордимся, что именно в нашем центре впервые в мире было предложено и клинически обосновано проведение предоперационного лечения рака молочной железы.

Именно у нас впервые в Российской Федерации внедрена методика биопсии сигнального лимфоузла, что позволяет проводить щадящие хирургические вмешательства. Более 30% всех операций сочетаются с выполнением биопсии сигнального лимфоузла.

Органосохраняющее лечение рака молочной железы предполагает радикальное удаление опухоли, но вместе с тем сохранение железы, эстетичный внешний вид, объем и структуру железы.

В каких случаях выполняется?

  • После мастэктомии (удаления) молочной железы, пораженной злокачественной опухолью.
  • После профилактической мастэктомии (например, при наличии генетической мутации BRCA).
  • После секторальной резекции (коррекция формы груди).

Когда делается реконструкция?

  • Одномоментно (сразу после удаления груди, во время одной операции)
  • Отсрочено (в другую операцию, в том числе пациенткам, которые выполняли мастэктомию в другом онкологическом центре)
  • Амбулаторно (могут выполняться такие операции как реконструкция сосково-ареолярного комплекса, подтяжка второй здоровой груди, коррекция формы реконструированной груди)

Какие технологии используются для восстановления груди?

  • cобственными тканями пациентки;
  • с использованием только подкожно-жировой клетчатки и кожи (DIEP, SIEA, IGAP, SGAP, липофиллинг);
  • с использованием мышечной ткани + подкожно-жировой клетчатки и кожи (LD, TRAM, TUG);
  • Специальным имплантом, так называемое эндопротезирование.

Какие материалы используются для эндопротезирования?

В случае эндопротезирования в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова используются импланты и экспандеры фирм Mentor, Allergan, Polytech, сетки для укрепления кармана эндопротеза фирмы TiLoop Bra.

Какое оборудование используется для реконструкции груди?

Скальпели со специальной щадящей методикой воздействия на ткани, тонкие иглы и прочные нити для создания мышечных карманов, рассасывающийся шовный материал для поверхностных внутрикожных швов.

В некоторых случаях — увеличительное оборудование.

В нашем отделении также есть возможность использования стационарного микроскопа для восстановления кровоснабжения пересаженных кожных лоскутов.

Действия пациентки, которая решила восстановить грудь после мастэктомии\резекции

  1. Обратиться за консультацией к специалистам онкомаммологам НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова для обсуждения возможности реконструкции молочной железы.
  2. Пройти контрольные обследование (необходимость и объем определяется сроками завершения лечения и давностью последнего обследования).
  3. По результатам обследования обратиться на прием к научному руководителю отделения опухолей молочной железы члену-корреспонденту РАН, профессору, д.м.н. Семиглазову В. Ф. или заведующему отделением д.м.н. Криворотько П.В. для согласования способа реконструкции и даты возможной операции.
  4. Приготовить необходимые документы для оформления квоты и передать их специалистам отделения (копии паспорта, полиса, СНИЛС, направление на госпитализацию в НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова по форме Ф-57).

Кто выполняет восстановление груди?

Врачи-онкологи, имеющие квалификацию пластических хирургов с большим опытом проведения таких операций. На отделении в год выполняется около 350 реконструкций молочной железы.

Сколько стоит реконструкция груди?

Одномоментная и отстроченная реконструкция груди выполняется по субсидиям Минздрава РФ (квотам) и ОМС гражданам РФ из любого региона страны.

В случае если дополнительные операции для улучшения эстетического вида восстановленной груди выполняются в стационаре в ту же госпитализацию, что и реконструкция (восстановление грудного мешка), то они также выполняются за счет государственных гарантий (то есть бесплатно для пациента). К таким дополнительным операциям относятся: реконструкция сосково-ареолярного комплекса, подтяжка второй здоровой груди.

Если эти операции выполняются в отдельную госпитализацию, либо амбулаторно, то они оплачиваются самим пациентам.

В случае, если необходима реконструкция груди после профилактической мастэктомии, то она также выполняется только как платная медицинская услуга.

В хирургическом отделении опухолей молочной железы осуществляется также коррекция формы реконструированной груди, выполненной в других медицинских учреждениях. Эта процедура выполняется стационарно как платная услуга.

Заведующий отделением — Петр Владимирович Криворотько, доктор медицинских наук, ведущий научный сотрудник.

источник

Рак молочной железы является одним из самых изученных в онкологии. Нет повода отчаиваться узнав о диагнозе рак груди, но правильным решением будет понять все доступные возможности современного лечения рака молочной железы в специализированных клиниках России и за пределами нашей страны. Мы рекомендуем для вас лучших маммологов-онкологов, хирургов, радиологов, онкологов-химиотерапевтов, радиологов и специалистов в области генетической-молекулярной диагностики рака. Прежде чем принять решение о лечение рака молочной железы, мы советуем вам убедиться, что технология является наиболее передовой, а лечение наименее инвазивным, насколько это возможно с учетом стадии заболевания. Кроме того, после окончания основного этапа лечения, связанного с удалением опухоли, мы рекомендуем опытных пластических хирургов, предлагающих несколько вариантов реконструкции груди: с использованием жировой ткани, аутотрансплантации кожи и новейших имплантатов груди.

Обратите внимание на другие 2 клиники России, которые работают и помогают пациентам по направлению Онкология

Во многом, тактика лечения рака молочной железы базируется на правильной диагностике опухоли. Верификация образца полученной ткани опухоли позволяет определить в злокачественных клетках рака молочной железы специальные рецепторы (белки), чувствительные к новым таргетным лекарствам, гормонам, препаратам химиотерапии. Поэтому персонализированное, а значит более эффективное лечение — возможно проводить только после получения результатов биопсии, которой не нужно бояться. Биопсия в современных клиниках выполняется с помощью очень тонкой иглы и под контролем оборудования визуальной диагностики (рентген, ультразвук). Кроме того, результаты биопсии можно получить в течение 30 минут, это особенно важно когда нет времени ждать и принято решение о хирургическом лечении опухоли. В этом случае, уже во время операции будет известен характер опухоли, а значит и дальнейшая тактика лечения определяется безотлагательно.

Еще раз подчеркнем, что правильное лечение рака молочной железы должно быть персонализированным, когда вам говорят — «что у нас есть протокол лечения рака» — это означает, что он должен быть применен только после цитогенетического исследования полученного образца опухоли. Иначе существует риск общетоксического воздействия препаратов химиотерапии и низкого их избирательного эффекта на опухоль. Мы говорим об этом потому, что сталкивались с подобными случаями в своей практике и считаем своим долгом сказать о правильности современных подходов к диагностике и лечению рака молочной железы.

Кроме биопсии не менее важна визуализация, или говоря иными словами — обнаружение опухоли в тканях груди с помощью современного оборудования. Маммография с томосинтезом — это многомерное исследование тканей молочной железы, проводится как и обычная маммография, только комфортнее для женщины и ценнее для врача. Так как, современная трехмерная томография не пропустит ни одного (даже самого маленького) очага опухоли молочной железы. Этот метод хорош не только для определения опухоли, но и для рутинных проверок, благодаря которым рак груди стал выявляться на ранних стадиях, следовательно, лечение и последствия рака могут быть минимальными.

Для обнаружения возможного распространения раковых клеток в ближайшие лимфатические узлы (при подозрении), проводится биопсия и возможное удаление сторожевых лимфатических узлов, В некоторых западных клиниках и больницах Израиля, а в последнее время в ведущих российских больницах — применяется тактика совмещения удаления опухоли молочной железы и одновременного удаления сторожевых лимфатических узлов (только ближайших к опухоли узлов, в которых обнаружен раковые клетки). Такой подход позволяет избежать опасного и неприятного последствия — лимфостаза рук, а следовательно избежать необходимость длительной реабилитации после хирургического лечения. Всегда важно определить отсутствие метастазов опухоли в других участках тела. Конечно, если обратиться к врачу на ранних стадиях рака, когда вы только пальпаторною обнаружили в молочной железе небольшой узелок и «нашли» полчаса времени на маммографию, то поиск метастазов не нужен.

Но мы сталкиваемся, к большому сожалению, с запущенными формами рака молочной железы, когда необходимо обязательное проведение ПЭТ КТ для поиска отдаленных опухолей. Конечно и в этом случае есть решения, к примеру, в одной из израильских больниц установлено оборудование для мультипланарного обнаружения множественных метастазов рака в головном мозге и возможностью за один сеанс радиотерапии разрушить несколько метастазов.

Мы хорошо знакомы с примерами успешного лечения рака груди на разных стадиях онкологического процесса, однако мы призываем всех женщин к регулярному обследованию, самообследованию молочных желез, особенно это необходимо женщинам имеющим семейную историю рака молочных желез (генетическую предрасположенность). Прежде чем принимать заместительную гормональную терапию мы рекомендуем женщинам из группы риска пройти обследование и получить консультацию квалифицированного эндокринолога и онколога.

В основном определяются две формы рака молочной железы.

Рак возникающий в железистой ткани — является карциномой, которая образуется в клетках молочных протоков. Протоковый рак может быть инвазивным, с потенциалом последующего распространения, или неинвазивным. У любого рака молочной железы достаточно высокие шансы на излечение, но неинвазивные формы карциномы лучше поддаются лечению.

Другая частая фора рака — очаговый рак, возникает в дольках молочной железы.

Менее распространена агрессивная форма рака молочной железы — это воспалительный рак, такая опухоль распространяются быстро и необычно, в большой плоскости. Иногда встречается опухоли независимые от гормонов и не имеющие в своих клетках рецепторов HER2, на которые действуют современные лекарства, блокирующие рост раковых клеток.

Рак молочной железы бывает не только у женщин, крайне редко рак груди обнаруживается у мужчин. Статистика обнаружения рака у сильной половины человечества несоизмерима мала, однако такие случаи встречаются, например в США диагноз рак молочной железы ежегодно устанавливается более 2000 мужчин.

Современная система деления стадий развития рака молочной железы была разработанной отечественными онкологами, а также за своим описанием соответствует полной международной классификации по поводу стадий рака молочной железы TNM. Она состоит из 5 стадий, так как вторая стадия делится на 2А и 2В стадии.

1-я стадия — опухоль не больше двух см в диаметре, без распространения на близлежащие ткани и лимфатические узлы.

Читайте также:  Афинитор при лечении рака молочной железы

2-я А стадия — размер опухоли от 2-х до 5-и см в диаметре, частично спаянна с кожей, метастазы не обнаружены.

2-я В стадия — опухоль имеет размер около 2–5 см в диаметре, от нее отходят не больше чем два метастаза на стороне локализации опухоли.

3-я стадия — опухоль более 5 см в диаметре, имеет прорастания в кожу и окружающую жировую ткань. Присутствует симптом умбиликации — втянутая кожа над опухолью, наличие не более 2 метастазов.

4-я стадия — опухоль распространяется на всю молочную железу, присутствуют обширные изъязвления и отдаленные метастазы.

Если вы обеспокоены семейной историей рака молочной железы, мы рекомендуем вам клиники для прохождения генетического тестирования и точного определения риска. Все, что увеличивает шансы на возникновение рака молочной железы является фактором риска:

  • риск выше у женщин старше 50 лет;
  • рак молочной железы иногда развивается у женщин в возрасте от 20 лет с историей наследственного риска;
  • семейная история (особенно мать, сестра, дочь) с историей возникновения рака яичников, или молочной железы;
  • риск рака молочной железы выше у не рожавших женщин;
  • риск выше при менопаузе после 55 лет;
  • при первых родах после 30-и;
  • при гормональной терапии менопаузы;
  • после облучения грудной клетки;
  • при ожирении после менопаузы.

Другие факторы риска рака молочной железы включают в себя:

  • использование оральных контрацептивов (противозачаточных таблеток);
  • диета с высоким содержанием насыщенных жиров;
  • дефицит достаточной физической нагрузки;
  • курение и употребление алкоголя.

Исследования показывают, что многие виды рака можно предотвратить. Обратитесь к нашим медицинским консультантам за более подробной информацией.

Распространенные симптомы рака груди:

  1. Изменение цвета и формы сосков
  2. Увеличение регионарных лимфоузлов
  3. Выделения из молочных желез
  4. Покраснение, отек молочной железы
  5. Изменение очертания и формы молочной железы
  6. Сморщивание или втяжение кожи молочной железы
  7. Уплотнение в молочной железе
  8. На сосках может появляться раздражение или шелушение, нередко наблюдается втяжение соска
  9. Отек подмышечных лимфатических узлов при метастазировании опухоли
  10. В запущенной форме появляется язва на коже молочной железы

Хирургическое лечение рака молочной железы является одним из приоритетных направлений лечения, как уже было сказано в начале нашей статьи, удаление только сторожевых лимфатических узлов и опухоли — влияет на дальнейшую реабилитацию. Кроме того, по результатам биопсии планируется хирургическое лечение и комплексная терапия. Однако, нужно отметить, что биопсия может показать высокую чувствительность опухоли к гормональному лечению и специфическим таргетным лекарствам, тогда хирургия будет минимальной, а лечение при этом не потеряет своей эффективности. В некоторых случаях бывает достаточно только направленной терапии, химиотерапии, или гормонального лечения.

Мастэктомия — это основная операция по удалению опухоли молочной железы. При мастэктомии удаляется одна или две груди. Во многих клиниках совмещают мастэктомию и реконструктивную хирургию. Щадящие операции с сохранением максимальной структуры груди возможны только на ранних, первой и второй стадии рака, когда процесс имеет относительно ограниченную локализацию в молочной железе. Обследование является решающим фактором при планировании способа операции.

Лучевая терапия на сегодняшний день имеет более точечное облучение, с минимальным риском лучевого поражения здоровых участков. Для принятия решения о возможности лучевой терапии необходимо обследование. В случае выявление хорошей чувствительности опухоли к лечению, возможно ограничится только минимальной хирургией и применением современных лекарств. Несмотря на это, ваш врач может предложить локальную форму лучевой терапии, когда источник облучения располагают вблизи опухоли — это называется брахитерапией, и такая методика часто применяется во время операции для лучшей зачистки от раковых клеток, которые могут остаться после удаления опухоли. Некоторые небольшие локальные очаги опухоли с нестандартной локализацией могут быть уничтожены с помощью современного метода стереотаксической радиохирургии (кибер-нож).

Химиотерапия наиболее часто проводится до или после операции, также является основным методом лечения запущенного рака, распространившегося за пределы молочной железы. Мы предлагаем самые современные и эффективные варианты химиотерапии для рака молочной железы, которые доступны в многих клиниках мира. Мы рекомендуем опытных врачей, которые впервые применили химиотерапию до операции, чтобы уменьшить опухоль молочной железы, с целью минимального повреждение окружающих тканей во время операции.

Гормональная терапия, например лекарство «tamoxifen», помогает блокировать гормоны «подпитывающие» рост рака молочной железы. Но как было отмечено, лечение гормонами проводится в случае выявления гормональной зависимости опухоли.

Целевая терапия (таргетное лечение) рака молочной железы — это введение современных биологических лекарств, например «грцептин» является одним из видов биологической терапии, мишенью для которого служат раковые клетки производящие слишком много белка под названием HER2. Этот белок присутствует у некоторых пациентов с раком молочной железы. «Герцептин» связывается с клетками, прекратив производство HER2 белка необходимого для роста опухоли.

источник

«Пациенты вообще могут поверить в любую чушь»

Октябрь во всем мире — месяц борьбы против рака молочной железы. Почему раком груди называют разные типы онкологии, как лечат их в России и почему при бесплатной медицине за лечение и анализы приходится платить? Что на самом деле значит диагноз «мастопатия»? Когда действительно стоит удалить грудь, как Анжелина Джоли, в целях профилактики? Всем ли надо делать генетические тесты на рак или не стоит тратить на это деньги?

The Village пригласил директора Фонда профилактики рака, онколога Илью Фоминцева задать профессиональные вопросы практикующему врачу, профессору Петру Криворотько — крупнейшему российскому маммологу, заведующему отделением опухолей молочной железы Национального онкологического центра имени Н. Н. Петрова.

Илья Фоминцев: Насколько онкологи могут влиять на смертность от рака молочной железы? Среди пациентов бытует такое мнение, что рак — это неизлечимая болезнь, а онкологи, напротив, постоянно «развенчивают этот миф».

Петр Криворотько: Я как раз отношусь к таким онкологам, которые этот миф не развенчивают. Впрочем, вот именно при раке молочной железы онкологи влияют на смертность, и влияют очень сильно. Да, рак неизлечим, но мы нередко можем перевести рак молочной железы в то состояние, когда он не повлияет на причину смерти. Мы можем отложить онкологическую историю на некоторый, довольно приличный период времени. И чаще всего этого периода хватает человеку, чтобы умереть от какой-то другой болезни, или, проще говоря, от старости.

— А в какой степени на эту отсрочку влияют действия онкологов, а в какой — биологические свойства самого рака груди?

— Да вообще-то, все влияет — и то, и другое. Впрочем, свойства опухоли влияют, наверное, больше, чем онкологи. Мы сейчас дошли до понимания, что рак молочной железы — это не один диагноз. Это маска, за которой скрывается огромное количество разных подтипов рака. Теперь мы даже начали думать, что научились их различать, хотя на самом деле это не совсем так. И наши успехи — это скорее доказательство нашего недостаточного понимания этой болезни. Есть представление у онкологов о том, что мы что-то знаем про рак молочной железы. Но в этом своем знании мы очень часто сталкиваемся с ситуациями, когда наши знания попросту не работают. Вот, например, мы знаем, что на поверхности опухоли есть молекулярный рецептор, мы даже имеем лекарство, которое этот рецептор может заблокировать, мы знаем, что при идеальном стечении обстоятельств у большинства таких пациенток мы сможем повлиять на размер опухоли. Но есть категория пациенток, у которых все есть: есть рецептор, есть молекула, а наше воздействие вообще никак не работает. Причин тут может быть огромное количество: может быть, мы неправильно определили этот рецептор, может быть, лекарство не очень хорошо работает. Но, скорее всего, все в порядке и с тем, и с другим, но есть какой-то третий фактор, на который мы пока никак не можем повлиять, поскольку вообще ничего о нем не знаем. Ровно так происходит с гормонотерапией рака молочной железы, которая применяется уже десятки лет. Идеальная, казалось бы, ситуация, чтобы вылечить пациентку. У пациентки есть опухоль, у опухоли есть рецепторы к половым гормонам. Мы блокируем эти рецепторы, гормоны не действуют на опухоль, и какое-то время опухоль не растет или не появляется вновь. Это может длиться месяцами, может годами. Но в какой-то момент опухоль начинает расти, не меняя своей биологии. Опухоль та же, лекарство то же, но оно не помогает. Почему? Не знаю.

Поэтому, если говорить о том, кто больше влияет на историю жизни и смерти — онколог или биология опухоли, я бы сказал так: онкологи пытаются влиять, и иногда им это удается. При раке молочной железы в большинстве случаев это удается.

Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли. При этом подавляющее большинство пациентов получали химиотерапию совершенно зря

— Раньше схем лечения рака груди было не так много, а сейчас их великое множество, и они подбираются для каждого пациента буквально индивидуально. На основе чего это происходит?

— История с эволюцией схем лечения вообще суперинтересная. Еще лет 10–15 назад все методы системной терапии рака были эмпирическими. Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли: мы тогда подбирали дозу, режим введения препарата, по большому счету никак не основываясь на биологических характеристиках опухоли. Еще 15 лет назад все клинические протоколы основывались только на статистических данных о том, как это снижает смертность у всех пациенток без разбору. И при этом подавляющее большинство пациентов получали эту терапию совершенно зря: она никак не влияла на их выживаемость. Самый яркий пример такого лечения — это адъювантная химиотерапия. Она проводится пациенткам, у которых уже нет никакой опухоли, мы ее хирургически удалили. И вот тут врач подходит к пациентке и говорит: «Вы знаете, Марьиванна, я блестяще провел операцию, у вас не осталось ни одной опухолевой клетки, но я вам назначу сейчас химиотерапию, от которой у вас вылезут волосы, вас будет тошнить, вы будете ненавидеть родственников, а родственники в итоге возненавидят вас. Это будет длиться шесть месяцев, и это вам поможет!»

И знаешь, что самое прикольное? Врач это говорил, абсолютно не зная, поможет или нет. Потому что, если мы возьмем оксфордский мета-анализ исследований адъювантной терапии рака молочной железы (это послеоперационная химиотерапия. — Прим. Ильи Фоминцева), по его результатам она действительно помогала. Но помогала только 10–12 % от всех пациенток. Фишка в том, что еще 15 лет назад врач не имел ни единого инструмента, чтобы заранее понять, кому она поможет, а кому нет. И вот, чтобы не потерять эти 10–12 %, ее назначали буквально всем!

С тех пор многое изменилось. Рак молочной железы тщательно изучили фундаментальные онкологи, и выяснилось, что рак молочной железы — это не одно заболевание. Это вообще разные болезни с разными биологическими характеристиками: с разным набором рецепторов на поверхности клеток, с разными мутациями внутри самой опухоли. И оказалось, что то лечение, которое проводилось раньше, эффективно только для определенных подтипов рака. И если это лечение применять в группе пациенток, которым оно не помогает, это не только не поможет, это ухудшит их состояние. Потому что она за просто так будет получать очень токсичное лечение. Химиотерапия — это ведь вовсе не витаминка.

Теперь уже есть такие термины, как «персонифицированная терапия», или «индивидуализация лечения». За этими словами фактически стоит стремление подобрать для конкретного пациента то лечение, которое — вероятно — будет для него эффективным в зависимости от биологических свойств конкретно его опухоли.

— Мы сейчас с тобой говорим по большей части о терапии рака груди. Но вот я хочу спросить тебя про хирургию. За последние годы объемы хирургического вмешательства при раке груди значительно уменьшились и продолжают уменьшаться. Нет ли такого шанса, что хирургию при раке молочной железы в скором времени можно будет и вовсе избежать?

— С одной стороны, действительно сейчас идут исследования о том, что есть подтипы опухолей, которые, скорее всего, вообще нет смысла оперировать, им достаточно будет подобрать схему терапевтического лечения. В MD Anderson Cancer Center уже год идет такое исследование, и, возможно, у нас они тоже будут (очень надеюсь, что мы найдем на них средства). Однако ожидать, что хирургия вообще исчезнет из маммологии в ближайшие десять лет, не стоит. Может быть, когда-нибудь у определенного биологического подтипа рака мы позволим себе не делать операцию.

— То, о чем ты рассказываешь: индивидуализация терапии, малоинвазивная хирургия рака груди. Насколько это вообще распространено в России?

— Страна у нас огромная. Есть центры, где блестяще лечат рак молочной железы, а есть центры, где медицина остановилась на Холстеде (операция Холстеда, калечащая операция большого объема при раке молочной железы. — Прим. И. Ф.). Я тут в одном диспансере спросил: «Сколько у вас выполняется органосохраняющих операций?» Они говорят: «Три». Спрашиваю: «Всего три процента. », — а мне в ответ: «Нет, три штуки в год». А так там всем делают Холстеда. Ты знаешь, моя любимая тема — биопсия сигнальных лимфоузлов, которую не просто не выполняют практически нигде в России. 90 % маммологов у нас считают, что это полная чушь!

— Расскажи немного об этом, пожалуйста, давай сделаем читателей более образованными, чем 90 % маммологов. Может, и врачей зацепим.

— Если коротко, это тест, который нужен для обоснованного уменьшения объема хирургического вмешательства. История такова: более 100 лет, чтобы вылечить рак молочной железы, удаляли первичную опухоль максимально широко и вместе с ней все лимфатические узлы, в которые чаще всего метастазирует рак. Для молочной железы — это подмышечные лимфоузлы. Так и делали: удаляли всю молочную железу и все подмышечные лимфоузлы. Считалось, что это лечебная процедура, которая положительно влияет на длительность жизни. После многих исследований оказалось, что в принципе это не сильно влияет на продолжительность жизни. Влияет биология опухоли, системная терапия. А вот удаление лимфоузлов практически не влияет на результаты лечения, при этом у большинства женщин на момент операции в лимфоузлах нет никаких метастазов.

И вот, представь себе, ты выполняешь операцию, а патоморфолог тебе говорит: «Ты выполнил блестящую операцию, удалил 30 лимфоузлов. И ни в одном из них нет метастазов!» Ты в этот момент можешь объяснить главному врачу, зачем ты это сделал, объяснить это своему коллеге абдоминальному хирургу (абдоминальные онкологи занимаются опухолями ЖКТ, как правило, меньше знают о биологии опухоли и гораздо больше о хирургии. — Прим. И. Ф.). Ты, разумеется, можешь объяснить это пациенту: пациенты вообще могут поверить в любую чушь. Но вот попробуй объяснить это себе! Зачем ты удалил 30 здоровых лимфатических узлов?!

Читайте также:  Научная статистика рака молочной железы

Ведь это очень сильно влияет на качество жизни, это очень жестокая хирургическая травма. Рука со стороны операции после этого не сможет нормально функционировать, будет отечной. Ведь даже инвалидность пациенткам дают именно из-за этого — потому что рука плохо работает, а вовсе не из за отсутствия молочной железы!

При этом в большинстве случаев эта травма наносится совершенно зря. Скажу больше, она, скорее всего, выполняется зря всем. В реальности нам от лимфоузлов достаточно только знать, поражены они метастазами или нет, удалять их при этом, скорее всего, нет никакой необходимости, даже если они и поражены. И сейчас уже проходят исследования, которые это подтверждают.

Так вот, биопсия сигнальных лимфоузлов нужна, чтобы понять, что с лимфоузлами — поражены они или нет. И на основании этого обоснованно отказаться от вмешательства на лимфоузлах у подавляющего большинства пациентов, чтобы сохранить им качество жизни. И вот этого не просто не делают, этого даже не понимают практически нигде в России.

Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде

— Кромешный ужас, конечно, но не новость. Перейдем к хорошему, что ж мы все о плохом. Какие бы ты назвал основные прорывы в лечении рака груди за последние 50 лет? За что бы ты дал свою личную премию имени Петра Криворотько?

— Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде. Это следствие не только изменения в понимании прогрессирования рака, это еще и достижения в области лучевой терапии.

Второй прорыв на самом деле совсем недавний. Только в 2000-х годах появились первые революционные исследования, которые показали, что основным фактором в прогнозе является биологический подтип рака, а не стадия. И это и есть объяснение тому, как такое происходит, когда мы выявляем совсем маленькую опухоль, оперируем ее, хлопаем в ладоши от радости, а через год пациентка умирает от метастазов, или, наоборот, когда мы выявляем огромную опухоль, и пациентка потом живет долгие годы.

За последние десять лет выделили уже более 20 молекулярных подтипов рака молочной железы. И, сдается мне, их количество будет только увеличиваться. А с ними и наше понимание, как правильно подобрать лечение пациентке. И сейчас уже большинство пациенток укладывается в наше понимание биологических подтипов. Непонимание остается только уже с относительно небольшой группой людей — там мы все еще подбираем лечение наугад.

— А есть ли в России вообще технические возможности все эти биологические подтипы определять? Равномерно ли они распределены по регионам?

— Да, конечно, тут есть проблемы. Можно много говорить о великом, но если нет материальной базы для этого всего, то ничего не будет. Для того чтобы понять биологию опухоли, необходимо провести серию тестов, которые позволяют оценить биологию опухоли хотя бы суррогатно, не на генном уровне. Эти тесты дорогие, и они доступны, скажем так мягко, не везде. Хотя, впрочем, и тут за последние десять лет картина изменилась. Сейчас в той или иной форме хотя бы основные тесты делают практически во всех диспансерах страны, но проблема тут в качестве и сроках. Сроки этих исследований доходят в некоторых диспансерах до пяти недель, хотя в нормальной лаборатории это можно сделать за три дня. И все это время и пациентка, и врач ждут результатов, без которых продолжить лечение невозможно. А время идет, за пять недель опухоль может вырасти.

— Как ты думаешь, сколько нужно пациентке денег, чтобы закрыть финансовые дыры в государственных гарантиях? Можно ли лечить рак груди в России полностью бесплатно и при этом качественно?

— Я работаю в федеральном учреждении, тут совершенно другие принципы финансирования лечения, чем в регионах. У нас прекрасные возможности по лечению рака, тут мы практически все можем сделать за счет государства, но государство нам не оплачивает диагностику рака до момента установления диагноза. Так устроено финансирование федеральных центров. Приходится пациентам платить за все обследования до тех пор, пока диагноз не будет полностью установлен, и если это рак, то с этого момента для них все действительно бесплатно, ну, во всяком случае, на бумаге. В реальности бывают ситуации, когда пациентам целесообразнее заплатить за что-то. Однако основную часть все-таки покрывает государство.

Что касается сумм, то давай будем говорить поэтапно: вот пациентка почувствовала что-то неладное в молочной железе, или в ходе какого-то спонтанного обследования у нее выявилось подозрение на РМЖ. Для того чтобы поставить диагноз быстро, адекватно и правильно, ей понадобиться примерно 50 тысяч рублей. Именно столько придется потратить на исследования, которые нужны для верной постановки диагноза. Для жителей больших городов эта сумма еще более ли менее доступна, хотя даже здесь у всех разные возможности. И это, заметь, только диагностика, которая необходима, чтобы назначить лечение.

А теперь поговорим о самом лечении. На самом деле, как это ни странно, но в РФ стандарт лечения бесплатно может получить любая женщина. Вопрос только в том, какой это будет стандарт. Выполнить удаление молочной железы с полным удалением лимфоузлов можно бесплатно в любом диспансере, и его выполняют. Но вот тут начинаются нюансы. Во-первых, вопрос в том, насколько грамотно было проведено дооперационное обследование. Как я уже говорил, необходимую иммуногистохимию делают далеко не все. И, например, если стандарт нашего учреждения — это выполнение обследований с использованием КТ грудной клетки и брюшной полости с контрастированием, то в регионах этого, как правило, нет и в помине: в большинстве учреждений делают только флюорографию и УЗИ брюшной полости. Я сейчас не говорю даже о качестве. Но флюорография, даже в самых опытных руках, не имеет никакой адекватной информативности для онкологов.

Вот еще пример: рентген легких, сделанный на протяжении последних трех месяцев повсеместно принимается как подтверждение отсутствия метастазов в легкие. Я и многие мои коллеги считаем, что это, мягко говоря, неправильно.

Одним словом, стандартное лечение доступно бесплатно каждой гражданке нашей необъятной Родины. Вопрос только в стандартах, которые применяются. В реальности в очень многих диспансерах невозможно современное лечение. Ну что вот делать онкологу, у которого либо вовсе нет лучевой терапии, либо есть такая, что лучше бы не было ее? Разумеется, он не сможет делать органосохраняющие операции, ведь ему потом невозможно нормально облучить пациентку. Он сделает мастэктомию из лучших побуждений.

Ну и наконец, следующий этап — стоимость лекарств. Лекарства стоят дорого, и здесь, и во всем мире. И не все регионы могут себе позволить купить весь спектр препаратов. Поэтому пациенту часто предлагается «стандартная» терапия, которая существует уже давно и, строго говоря, не является ошибочной. Парадокс химиотерапии в том, что она предлагает огромный спектр препаратов — от дешевых схем до очень дорогих. При этом разница в результате лечения не такая уж и революционная: не в два или три раза. Дорогая может быть эффективнее на 15–40 %.

Что в этом случае делает врач? Врач назначает дешевую схему за счет бюджета государства, не слишком кривя душой: честно назначает то, что его диспансер закупил. Если он назначит дорогие препараты, которые его диспансер не закупает, ему, безусловно, влетит от начальства. А когда пациентка приходит, например, за вторым мнением к онкологу, не имеющему отношения к ситуации, и он говорит, что можно применить более дорогостоящее и эффективное лечение, то вот тут и начинаются дополнительные траты. А сколько их будет, зависит от ситуации, бывает, что и очень много.

— Это просто ад! Мастопатия — это не болезнь. Нет такого диагноза нигде в мире. И уж конечно, это не «переходит в рак» — это уж полная ахинея. Самое ужасное, что это отнимает силы и время у врачей, которые погружаются в эту историю.

Я много думал на эту тему и даже не понимаю, откуда эта хрень вообще пошла. Помню, что в 1998 году, когда я пришел работать в диспансер, этого добра там уже было навалом. Молочная железа может болеть не только раком. Болезни, кроме рака, могут быть: есть доброкачественные опухоли, есть всевозможные состояния, связанные с образованием кист. Иногда кисты бывают огромных размеров, они воспаляются, болят. Это все можно и нужно лечить. Но мы снова и снова упираемся в вопрос квалификации наших докторов: узистов, онкологов, маммологов. Им легче поставить какой-то непонятный диагноз, чем сказать женщине, что у нее все хорошо.

— Если говорить о сухих данных, то заболеваемость среди женщин от 20 до 40 лет никак не изменилась с 70-х годов. Вообще, это любопытный миф! Откуда он взялся? Во-первых, за последние 20 лет информационное поле расширилось до неимоверных границ. И если социальных сетей раньше не было, то теперь у нас огромное количество каналов, в которых все обсуждают важные и личные темы. Если раньше пациентки с таким диагнозом особенно никому о нем не говорили, порой даже родственники не знали, что женщина больна, то теперь есть огромное количество пациентов, которые открыто об этом говорят и даже делают из лечения что-то вроде шоу. В американском и британском фейсбуке есть даже премии за лучший блог больной раком груди. На этом уже даже умудряются делать деньги. И в информационном пространстве чаще проскакивают сообщения о том, что раком болеет какая-нибудь молодая симпатичная женщина. Вообще-то, 20 лет назад другая симпатичная молодая женщина тоже болела, но а) она часто просто не знала своего диагноза, б) она его стыдилась, если даже и знала, и в) ей было негде распространить эту информацию.

— Да, но сложно сказать однозначно за всех. Есть молодые, которые уже хорошо и по-настоящему знакомы с болезнью. И они настолько хорошо разбираются в теме, что иногда даже пасуешь давать какие-то советы. Я не знаю, хорошо это или плохо.

Есть и другие пациенты, которые перечитали кучу информации о РМЖ, но совершенно не той — ложной. И переубедить их порой бывает просто невозможно. Есть и третий тип — те, кто смирился с концом. Чаще всего у них есть пример старших родственников — бабушек, мам, у которых болезнь протекала очень тяжело.

А бывает напротив, что пациентки после курса лечения преображаются, начинают какую-то совершенно новую жизнь, в их глазах загорается огонь. Но таких немного, и они, как правило, уже постарше. В основном все-таки это трагедия.

Да, пожалуй, с молодыми работать тяжелее.

Если говорить о тех, у кого перед глазами были плохие примеры с тяжелыми болезнями. Тут речь идет о наследственном раке молочной железы.

Как правило, это женщины с онкогенными мутациями. Сейчас, к слову, генетическое тестирование нужно не только, чтобы оценить риск заболеть раком. Это нужно еще и для того, чтобы определиться с тактикой у тех, кто уже заболел.

— Я бы сказал всем, но боюсь, мне влетит от всего онкологического сообщества. Правда, всем этого делать не стоит. Начнем с того, что это недешево. Стоит пройти тестирование, если мы говорим о наследственном раке. Тут у нас в любом случае есть какая-то семейная история: если болели и бабушка, и мама, то дочь находится в группе риска. Если были случаи рака яичников в семье, и это была близкая родственница. Этот тест достаточно сделать один раз в жизни.

— Это огромная головная боль не только пациентки, но и моя. Вот что могу сказать. Во-первых, «предупрежден — значит вооружен». Мы знаем, что генетическая предрасположенность повышает шанс заболеть раком, но это не значит, что это случится завтра или вообще случится. Во-вторых, можно более активно проходить обследования — делать ежегодно МРТ молочной железы, и это вовсе не значит, что нужно перестать жить, — можно продолжать рожать детей, растить их, радоваться жизни. А когда вопрос с детьми закрыт, прийти к онкологу и попросить профилактическую мастэктомию. Но дело в том, что даже полное удаление железы не гарантирует того, что женщина не заболеет. Это бывает редко, но не предупредить пациентку мы об этом не можем. И все-таки тестирование нужно делать: это знание может снизить риск смерти от рака молочной железы.

— Не отчаиваться. И не впадать в панику. Это штука, которая в большинстве случаев вылечивается. И даже если уже есть метастазы, это не катастрофа. Это болезнь, которую онкологи стараются перевести в состояние хронической болезни. Мы, может, не можем ее вылечить окончательно, но в наших силах сделать так, что жизнь будет продолжаться, и это очень важно. Это первый совет.

Второй очень важный совет: найдите медицинский центр, не врача, а центр, где вы будете получать лечение.

— Это очень тяжело, очень. Во-первых, этот центр должен иметь соответствующее оснащение. Но для обывателей тяжело понять, какое оснащение хорошее, а какое нет. Например, лучевая терапия обязательно должна быть в принципе, бывает, что ее нет вовсе. Патоморфологическая лаборатория обязательно должна быть такая, которая может делать любые молекулярные тесты. Должно быть собственное отделение химиотерапии.

— Вот если, предположим, придет женщина к врачу и спросит: «Какой процент органосохраняющих операций вы выполняете?» Это критерий?

— Ты знаешь, большинство врачей просто пошлют ее и даже не будут разговаривать. Впрочем, если ко мне придет женщина и спросит, какой процент, я ей отвечу — мне не стыдно отвечать. Мне кажется, вот какой критерий важен: любой уважающий себя центр должен владеть всем спектром хирургических вмешательств при раке молочной железы. В нем должны делать мастэктомию, органосохраняющие операции, все виды реконструкций: с пересаженными лоскутами, с имплантами, с экспандерами, с совмещением методик. И если центр не владеет хотя бы одной методикой — это неправильно. Значит, что-то у них там в Датском королевстве не так.

Что еще? Важно, чтобы в центре, который вы выбираете для лечения, врачи говорили на английском языке. Хотя бы некоторые. А все остальные читали. Но проверить это или сложно, или невозможно.

Читайте также:  Рак молочной железы 4 степени у пожилых

Ну и наконец, ремонт еще должен быть нормальный. Должны палаты быть чистыми и красивыми. Ну не верю я, что в 12-местной палате оказывают нормальное лечение. Если бардак в отделении, значит, бардак и в головах. Если у главврача хватает времени и сил банальные вещи создать, то есть шанс, что у него хватит времени и сил сделать нормальную патоморфологию. Не помню я, чтобы была шикарная патоморфология, а вокруг разруха. Обычно все наоборот.

Но сейчас на самом деле много диспансеров в стране более чем приличных.

— Казань. Вообще шикарные ребята. Самара — шикарные ребята. Липецк — шикарные. Это, кстати, мой родной город, и там хорошая служба, там хорошее оснащение.

Ты знаешь, Тюмень приятно удивляет. Иркутск! Но Иркутск, надо понимать, это «роль личности в истории» (в Иркутске много лет работает главным врачом онкодиспансера легендарная среди онкологов В. В. Дворниченко. — Прим. И. Ф.). Иркутск — очень сильная контора. Новосибирск еще. В Екатеринбурге сильный центр у профессора Демидова в 40-й больнице.

— А вот такой вопрос тебе провокационный. Если взять всех маммологов РФ, какой процент из них ты бы навскидку назвал хорошими?

— Я не совсем понимаю, когда говорят «хороший доктор» в нашей профессии. Безусловно, доктор Айболит должен быть хорошим. Но современная онкология и лечение рака молочной железы в частности — это команда. Поэтому вместо «хороший доктор» надо говорить «хороший центр». А доктор, с которым вы будете общаться, — это зависит от вашего психотипа. Если вам надо в жилетку плакать, найдите доктора, которому вы будете плакать в жилетку. Если с вами надо строгим тоном в армейском стиле — найдите себе такого. Но ищите их в хорошем центре.

— Окей, тогда перефразирую вопрос. Всего в стране около сотни центров, которые занимаются раком молочной железы: по одному в регионах, еще федеральные центры, частные клиники. Какой процент из них хороших?

— Я не везде бывал. Но думаю, что нормальных процентов 30. Опять же, когда мы посещаем коллег, мы видим позитивные стороны. Понятное дело, что это может быть «ошибкой выжившего», ведь я посещаю центры, в которые зовут, а, стало быть, это во всяком случае активные люди. Но надеюсь, что хотя бы 30 % из всех центров в стране — хорошие.

источник

Мы проводим химиотерапию, таргетную и гормонотерапию рака молочной железы, руководствуясь международными протоколами лечения и используя современные препараты европейских и израильских производителей

Более 8 лет мы боремся за жизнь и здоровье пациенток с раком молочной железы на всех стадиях заболевания. При подборе алгоритма лечения рака молочной железы онкологи нашего центра учитывают все необходимые факторы:

  1. Биологические особенности опухоли (статус рецепторов к эстрогенам и к прогестерону, а также HER2, наличие мутаций BRCA1 и BRCA2);
  2. Расположение опухоли;
  3. Cтадию и степень злокачественности опухоли;
  4. Наличие отдаленных метастазов;
  5. Возраст, менструальный статус и общее состояние здоровья пациентки.

Совокупность этих факторов требует совершенно разного подхода к лечению рака молочной железы, причем имеют значение не только выбранные методы лечения, но и их алгоритм. Например, при Hеr2-позитивном раке молочной железы и размере опухоли до 2 см пациентке показана неоадъювантная (предоперационная) терапия, включающая таргетные препараты Герцептин и Перьета, следующий этап — хирургическое лечение, а затем адъювантная таргетная терапия препаратом Герцептин в течение 1 года. Такой подход делает возможным полное излечение пациентки и гарантирует высокое качество жизни.

Мы ценим приятную психо-эмоциональную атмосферу нашего центра, поэтому наш стационар оснащен всем необходимым для комфортного и результативного лечения. Также всем пациенткам, проходящим лечение в нашем центре, предоставляется бесплатное сопровождение профессионального онкопсихолога, который оказывает необходимую поддержку на всем пути к победе над раком молочной железы.

Спасибо за обращение в наш онкологический центр.
Мы свяжемся с Вами в ближайшее время.

Химиотерапия при раке молочной железы может быть неоадъювантной (выполняется до операции, чтобы уменьшить размер опухоли) и адъювантной (химиотерапия после операции молочной железы проводится, чтобы снизить риск рецидива). Химиопрепараты могут применяться по отдельности или в комбинациях. Химиотерапия является единственным методом лечения при метастатическом или рецидивирующем раке молочной железы.

В последнее десятилетие появилось большое количество химиопрепаратов, доказавших свою высокую эффективность в многочисленных клинических исследованиях, одобренных FDA (Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов) и активно применяемых в ведущих онкологических клиниках мира.

Например, Эрибулин (торговое название — Халавен) является первым химиотерапевтическим препаратом группы галихондринов. Он представляет собой синтетический аналог галихондрина В – натурального вещества, выделенного из морской губки Halichondria okadai. Эрибулин относится к ингибиторам динамики микротрубочек нетаксанового ряда для лечения пациентов с раком молочной железы, получивших ранее не менее двух различных режимов химиотерапии по поводу заболевания, которые должны включать антрациклины и таксаны. Считается, что эрибулин тормозит фазу роста микротрубочек, не влияя на фазу укорачивания, что приводит к апоптозу (гибели) опухолевых клеток.

Было продемонстрировано влияние эрибулина на увеличение выживаемости всей популяции пациентов, принявших участие в исследовании «EMBRACE». Запланированный анализ результатов по пациентам Региона 1 (Северная Америка/Западная Европа/Австралия) показал значительное повышение общей выживаемости пациентов после применения эрибулина в сравнении с группой, получавшей терапию по выбору лечащего врача, на 3 месяца.

В настоящее время в Европе эрибулин назначается пациентам с местно-распространенным или метастатическим раком молочной железы, получившим ранее не менее двух режимов химиотерапии. Предшествующая терапия должна включать антрациклины и таксаны, за исключением тех пациентов, которым не могли назначаться данные препараты. Халавен зарегистрирован в России с аналогичными показаниями к применению. Халавен также одобрен в странах Европейского союза, США, России, Швейцарии, Южной Кореи, Японии и Сингапура.

Мы провели успешное лечение препаратом Халавен пациентке с метастатическим раком молочной железы – подробности можно почитать по ссылке.

Активно в химиотерапии рака молочной железы применяется Капецитабин (коммерческое название Кселода). Капецитабин не обладает цитостатической активностью, но в тканях опухоли при взаимодействии с опухолевым антигенным фактором (тимидинфосфорилазой) превращается в активный 5-фторурацил. Таким образом, Кселода оказывает избирательное цитостатическое действие только на ткани опухоли, в том время, как влияние на здоровые ткани минимальное. Последовательное превращение капецитабина позволяет создать высокие локальные терапевтические концентрации 5-фторурацил, что приводит к повышенной эффективности от терапии.

Также в химиотерапии рака молочной железы активно используется Винорельбин (торговое название Навельбин)- он принадлежит к группе лекарственных средств под названием винкаалкалоиды. Он оказывает цитостатическое действие, связанное с подавлением полимеризации тубулина в процессе клеточного митоза. Навельбин блокирует митоз в фазе G2 и вызывает разрушение клеток в интерфазе или при последующем митозе. Препарат действует преимущественно на митотические микротрубочки. Успешно применяется в течение длительного времени в ведущих клиниках мира, в том числе и в нашем онкологическом центре.

источник

Заболеваниями молочных желез страдают 45-65% всех женщин. Наиболее распространенное их них – мастопатия или фиброзно-кистозная болезнь. Это доброкачественное заболевание, но в ряде случаев, особенно при длительном течении данная патология может стать причиной развития рака молочной железы.

Рак молочной железы, в свою очередь, занимает первое место среди онкологических заболеваний у женщин. К сожалению, в последние десятилетия этим недугом страдает не только старшее поколение: довольно часто заболевание встречается у молодых женщин в возрасте младше 35 лет.
Прогноз заболевания и прогресс в лечении рака молочных желез напрямую зависит от раннего выявления болезни.

Основными задачами нашего центра являются:

  1. быстрое и точное выявление рака молочной железы на самых ранних стадиях;
  2. выявление состояний и заболеваний молочных желез, которые могут привести к озлокачествлению;
  3. профилактика рака молочной железы;
  4. лечение заболеваний молочных желез наиболее современными способами;
  5. эффективное лечение рака молочной железы;
  6. возвращение женщин к нормальной жизни и в максимально короткие сроки.

Для достижения этих задач мы используем самые современные и эффективные методы диагностики и лечения.
Маммография, как способ скрининга является «золотым стандартом» диагностики заболеваний молочных желез уже более 20 лет. Современные цифровые маммографы позволяют с высокой точностью выявлять такие минимальные признаки рака молочной железы, как, например, сгруппированные микрокальцинаты.

К сожалению, маммография в виде скрининга, как и любая другая рентгеновская методика, приемлема только для женщин старше 40 лет. Однако в последнее время появились новейшие диагностические технологии, позволяющие выявлять как непальпируемый рак молочной железы, так и предраковые заболевания, без применения ионизирующего излучения. В своем центре мы используем самые современные и информативные из них.

Инновационная ультразвуковая система ACUSON S2000 с приставкой ABVS премиум уровня позволяет проводить скрининговые исследования у молодых женщин и с высокой точностью выявлять патологические изменения, подозрительные на рак молочной железы.

Магнитно резонансная томография (МРТ) дает возможность обнаружить практически любой патологический процесс в молочных железах у женщин разного возраста, а также провести дифференциальную диагностику уже выявленных с помощью других методов изменений.

Мы учли, что некоторые виды доброкачественных заболеваний, например такие пролиферативные мастопатии, значительно повышают риск развития рака молочной железы. Этот факт заставил нас уделить особое внимание не только лечению, но и профилактике: нами были разработаны эффективные программы, рассчитанные на женщин различных возрастных групп и с самыми разнообразными доброкачественными процессами.

Например, для пациенток до 35 лет с мастопатией в программу обследования входит УЗИ с ABVS, консультация врачей маммолога и гинеколога — 1 раз в год. При этом на второй год наблюдения предусмотрена 10% скидка, а в случае обнаружения у женщины патологии – 20% скидка на лечение в МИБС (см. Придожение 1).

Раньше при выявлении признаков, подозрительных на минимальный рак молочной железы, женщин подвергали диагностической операции – секторальной резекции. Даже в случае подтверждения доброкачественности изменений, пациентки были вынуждены находиться в стационаре в течение недели, а возвращались к нормальной жизни только через 10-14 дней.
Сегодня, с появлением новых минимально-инвазивных диагностических технологий, стало возможным верифицировать изменения, подозрительные на рак молочной железы без операции.

Стереотаксическая биопсия молочных желез под рентгеновским контролем – это наиболее щадящая и информативная диагностическая процедура, которая позволяет получить гистологический материал из участка, подозрительного на рак, и провести его морфологическое исследование. Для проведения этой процедуры мы используем современный цифровой маммографический комплекс Multicare Platimum фирмы Hologic — мирового лидера в производстве подобного оборудования. После проведения такой биопсии женщина возвращается к нормальной жизни в течение 1,5-2 часов.

Применение маммографического комплекса Multicare Platimum в сочетании с приставкой для вакуумной биопсии Suros позволяет получать не только материал для морфологического исследования, но и полностью удалять такие небольшие (до 1,5 см в диаметре) образования молочных желез, как фиброаденомы, и скопления микрокальцинатов.

В случае обнаружения минимального рака молочной железы и планируя оперативное вмешательство, мы проводим маркировку образования, что позволяет в дальнейшем удалить опухоль наиболее точно и с максимальным сохранением здоровой ткани.
В случае обнаружения у женщины рака молочной железы или образований, с тенденцией к озлокачествлению (например, растущей фиброаденомы или узловой мастопатии с признаками атипии), нашей приоритетной задачей становится быстрое, эффективное и комфортное лечение пациентки. А для выбора наиболее верной тактики мы проводим комплексное обследование.

Для максимально точной оценки состояния организма женщины перед операцией, помимо стандартного набора диагностических процедур, (необходимые анализы, рентгенография или КТ органов грудной полости, УЗИ или МРТ органов брюшной полости и малого таза), обследование может включать такие высокоинформативные исследования, как МРТ всего тела и/или ПЭТ/КТ.

Помимо гистологического исследования, материал, полученный при стереотаксической биопсии молочной железы, используется также для иммуногистохимического анализа, что позволяет индивидуально подойти к лечению каждом конкретном случае и, при возможности, применить органосохраняющие операции.

Наиболее распространенными видами хирургического вмешательства при заболеваниях молочных желез в Центре радиохирургии, лучевой терапии и общей онкологии МИБС являются:

  • — Секторальная резекция с элементами пластической хирургии – используется при необходимости хирургического лечения доброкачественных изменений молочных желез.
  • — Радикальная секторальная резекция – органосохраняющая операция при раке молочной железы. В случае, когда планируется последующая лучевая терапия, пациентке в области операции устанавливают специальные метки, необходимые для максимально точного подведения необходимой дозы радиации и сохранения здоровых тканей.
  • — Радикальная мастэктомия в различных модификациях при раке молочной железы.

Вид хирургического вмешательства выбирается индивидуально: в первую очередь он зависит от тяжести заболевания, но по возможности мы также учитываем пожелания самой пациентки.
Приоритет сотрудников нашего Центра – забота о поддержании качества жизни женщины, при сохранении радиальности лечения.
Химиотерапия — лекарственное лечение онкологического заболевания. В зависимости от стадии онкологического процесса пациентке может быть предложено:

  • — Неоадьювантное химиотерапевтическое лечение, проводимое до операции – оно позволяет выполнять органосохраняющее хирургическое вмешательство, достигнуть подавления микрометастазов и прогнозировать эффект адъювантной ХТ.
  • — Адьювантное лечение – проводят после операции, при отсутствии клинических проявлений отдаленных метастазов и с целью уменьшения частоты рецидивов заболевания.
  • — Самостоятельное химиотерапевтическое лечение – проводится в случаях, когда оперативное лечение не показано, при наличии отдаленных метастазов.
  • — Химиотерапия, сочетанная с лучевыми методами, направленная на повышение эффективности лечения в целом.

Химиотерапевтическое лечение в МИБС соответствует мировым стандартам, назначается и проводится на основании Рекомендаций Американской Онкологической Ассоциации.

Гормональная терапия – используется при гормонозависимых опухолях, заключается в назначении лекарственных средств, призванных блокировать выработку эстрогена, а также препаратов, укрепляющих костную ткань и препятствующих остеопорозу.
Лучевая терапия – важный метод лечения онкологических заболеваний с помощью различных видов ионизирующего излучения.

Центр радиохирургии, лучевой терапии и общей онкологии МИБС оснащен стереотаксическим и радиохирургическим линейным ускорителем TrutBeam-STX, производства компании «Varian Medical Systems» США.

Необходимость проведения лучевой терапии и возможность ее сочетания с хирургическим или химиотерапевтическим лечением определяется Онкологической комиссией, в состав которой входят ведущие специалисты МИБС: хирург-онколог, химиотерапевт, радиолог, специалист по лучевой диагностике. Составление сочетанного плана терапии происходит в случаях, когда для достижения наилучшего результата и сохранения качества жизни пациентки необходимо два или более видов лечения.

После завершения лечения или одного из его этапов, для контроля состояния, составляется индивидуальный план дальнейшего наблюдения, в который будут входить самые информативные диагностические методы, применяющиеся в ведущих онкологических центрах Европы и США.

Лечение рака молочной железы в МИБС, обеспечит Вам индивидуальный подход, применение самых современные методов, внимательное отношение высококвалифицированного персонала, отличные условия пребывания и достижение максимально возможного эффекта.

Обратиться в центр маммологии МИБС с целью диагностики или лечения заболеваний молочных желез Вы можете по телефону в Санкт-Петербурге: 24-400-24.

источник