Меню Рубрики

Где лучше всего делают операции рака груди

«Пациенты вообще могут поверить в любую чушь»

Октябрь во всем мире — месяц борьбы против рака молочной железы. Почему раком груди называют разные типы онкологии, как лечат их в России и почему при бесплатной медицине за лечение и анализы приходится платить? Что на самом деле значит диагноз «мастопатия»? Когда действительно стоит удалить грудь, как Анжелина Джоли, в целях профилактики? Всем ли надо делать генетические тесты на рак или не стоит тратить на это деньги?

The Village пригласил директора Фонда профилактики рака, онколога Илью Фоминцева задать профессиональные вопросы практикующему врачу, профессору Петру Криворотько — крупнейшему российскому маммологу, заведующему отделением опухолей молочной железы Национального онкологического центра имени Н. Н. Петрова.

Илья Фоминцев: Насколько онкологи могут влиять на смертность от рака молочной железы? Среди пациентов бытует такое мнение, что рак — это неизлечимая болезнь, а онкологи, напротив, постоянно «развенчивают этот миф».

Петр Криворотько: Я как раз отношусь к таким онкологам, которые этот миф не развенчивают. Впрочем, вот именно при раке молочной железы онкологи влияют на смертность, и влияют очень сильно. Да, рак неизлечим, но мы нередко можем перевести рак молочной железы в то состояние, когда он не повлияет на причину смерти. Мы можем отложить онкологическую историю на некоторый, довольно приличный период времени. И чаще всего этого периода хватает человеку, чтобы умереть от какой-то другой болезни, или, проще говоря, от старости.

— А в какой степени на эту отсрочку влияют действия онкологов, а в какой — биологические свойства самого рака груди?

— Да вообще-то, все влияет — и то, и другое. Впрочем, свойства опухоли влияют, наверное, больше, чем онкологи. Мы сейчас дошли до понимания, что рак молочной железы — это не один диагноз. Это маска, за которой скрывается огромное количество разных подтипов рака. Теперь мы даже начали думать, что научились их различать, хотя на самом деле это не совсем так. И наши успехи — это скорее доказательство нашего недостаточного понимания этой болезни. Есть представление у онкологов о том, что мы что-то знаем про рак молочной железы. Но в этом своем знании мы очень часто сталкиваемся с ситуациями, когда наши знания попросту не работают. Вот, например, мы знаем, что на поверхности опухоли есть молекулярный рецептор, мы даже имеем лекарство, которое этот рецептор может заблокировать, мы знаем, что при идеальном стечении обстоятельств у большинства таких пациенток мы сможем повлиять на размер опухоли. Но есть категория пациенток, у которых все есть: есть рецептор, есть молекула, а наше воздействие вообще никак не работает. Причин тут может быть огромное количество: может быть, мы неправильно определили этот рецептор, может быть, лекарство не очень хорошо работает. Но, скорее всего, все в порядке и с тем, и с другим, но есть какой-то третий фактор, на который мы пока никак не можем повлиять, поскольку вообще ничего о нем не знаем. Ровно так происходит с гормонотерапией рака молочной железы, которая применяется уже десятки лет. Идеальная, казалось бы, ситуация, чтобы вылечить пациентку. У пациентки есть опухоль, у опухоли есть рецепторы к половым гормонам. Мы блокируем эти рецепторы, гормоны не действуют на опухоль, и какое-то время опухоль не растет или не появляется вновь. Это может длиться месяцами, может годами. Но в какой-то момент опухоль начинает расти, не меняя своей биологии. Опухоль та же, лекарство то же, но оно не помогает. Почему? Не знаю.

Поэтому, если говорить о том, кто больше влияет на историю жизни и смерти — онколог или биология опухоли, я бы сказал так: онкологи пытаются влиять, и иногда им это удается. При раке молочной железы в большинстве случаев это удается.

Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли. При этом подавляющее большинство пациентов получали химиотерапию совершенно зря

— Раньше схем лечения рака груди было не так много, а сейчас их великое множество, и они подбираются для каждого пациента буквально индивидуально. На основе чего это происходит?

— История с эволюцией схем лечения вообще суперинтересная. Еще лет 10–15 назад все методы системной терапии рака были эмпирическими. Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли: мы тогда подбирали дозу, режим введения препарата, по большому счету никак не основываясь на биологических характеристиках опухоли. Еще 15 лет назад все клинические протоколы основывались только на статистических данных о том, как это снижает смертность у всех пациенток без разбору. И при этом подавляющее большинство пациентов получали эту терапию совершенно зря: она никак не влияла на их выживаемость. Самый яркий пример такого лечения — это адъювантная химиотерапия. Она проводится пациенткам, у которых уже нет никакой опухоли, мы ее хирургически удалили. И вот тут врач подходит к пациентке и говорит: «Вы знаете, Марьиванна, я блестяще провел операцию, у вас не осталось ни одной опухолевой клетки, но я вам назначу сейчас химиотерапию, от которой у вас вылезут волосы, вас будет тошнить, вы будете ненавидеть родственников, а родственники в итоге возненавидят вас. Это будет длиться шесть месяцев, и это вам поможет!»

И знаешь, что самое прикольное? Врач это говорил, абсолютно не зная, поможет или нет. Потому что, если мы возьмем оксфордский мета-анализ исследований адъювантной терапии рака молочной железы (это послеоперационная химиотерапия. — Прим. Ильи Фоминцева), по его результатам она действительно помогала. Но помогала только 10–12 % от всех пациенток. Фишка в том, что еще 15 лет назад врач не имел ни единого инструмента, чтобы заранее понять, кому она поможет, а кому нет. И вот, чтобы не потерять эти 10–12 %, ее назначали буквально всем!

С тех пор многое изменилось. Рак молочной железы тщательно изучили фундаментальные онкологи, и выяснилось, что рак молочной железы — это не одно заболевание. Это вообще разные болезни с разными биологическими характеристиками: с разным набором рецепторов на поверхности клеток, с разными мутациями внутри самой опухоли. И оказалось, что то лечение, которое проводилось раньше, эффективно только для определенных подтипов рака. И если это лечение применять в группе пациенток, которым оно не помогает, это не только не поможет, это ухудшит их состояние. Потому что она за просто так будет получать очень токсичное лечение. Химиотерапия — это ведь вовсе не витаминка.

Теперь уже есть такие термины, как «персонифицированная терапия», или «индивидуализация лечения». За этими словами фактически стоит стремление подобрать для конкретного пациента то лечение, которое — вероятно — будет для него эффективным в зависимости от биологических свойств конкретно его опухоли.

— Мы сейчас с тобой говорим по большей части о терапии рака груди. Но вот я хочу спросить тебя про хирургию. За последние годы объемы хирургического вмешательства при раке груди значительно уменьшились и продолжают уменьшаться. Нет ли такого шанса, что хирургию при раке молочной железы в скором времени можно будет и вовсе избежать?

— С одной стороны, действительно сейчас идут исследования о том, что есть подтипы опухолей, которые, скорее всего, вообще нет смысла оперировать, им достаточно будет подобрать схему терапевтического лечения. В MD Anderson Cancer Center уже год идет такое исследование, и, возможно, у нас они тоже будут (очень надеюсь, что мы найдем на них средства). Однако ожидать, что хирургия вообще исчезнет из маммологии в ближайшие десять лет, не стоит. Может быть, когда-нибудь у определенного биологического подтипа рака мы позволим себе не делать операцию.

— То, о чем ты рассказываешь: индивидуализация терапии, малоинвазивная хирургия рака груди. Насколько это вообще распространено в России?

— Страна у нас огромная. Есть центры, где блестяще лечат рак молочной железы, а есть центры, где медицина остановилась на Холстеде (операция Холстеда, калечащая операция большого объема при раке молочной железы. — Прим. И. Ф.). Я тут в одном диспансере спросил: «Сколько у вас выполняется органосохраняющих операций?» Они говорят: «Три». Спрашиваю: «Всего три процента. », — а мне в ответ: «Нет, три штуки в год». А так там всем делают Холстеда. Ты знаешь, моя любимая тема — биопсия сигнальных лимфоузлов, которую не просто не выполняют практически нигде в России. 90 % маммологов у нас считают, что это полная чушь!

— Расскажи немного об этом, пожалуйста, давай сделаем читателей более образованными, чем 90 % маммологов. Может, и врачей зацепим.

— Если коротко, это тест, который нужен для обоснованного уменьшения объема хирургического вмешательства. История такова: более 100 лет, чтобы вылечить рак молочной железы, удаляли первичную опухоль максимально широко и вместе с ней все лимфатические узлы, в которые чаще всего метастазирует рак. Для молочной железы — это подмышечные лимфоузлы. Так и делали: удаляли всю молочную железу и все подмышечные лимфоузлы. Считалось, что это лечебная процедура, которая положительно влияет на длительность жизни. После многих исследований оказалось, что в принципе это не сильно влияет на продолжительность жизни. Влияет биология опухоли, системная терапия. А вот удаление лимфоузлов практически не влияет на результаты лечения, при этом у большинства женщин на момент операции в лимфоузлах нет никаких метастазов.

И вот, представь себе, ты выполняешь операцию, а патоморфолог тебе говорит: «Ты выполнил блестящую операцию, удалил 30 лимфоузлов. И ни в одном из них нет метастазов!» Ты в этот момент можешь объяснить главному врачу, зачем ты это сделал, объяснить это своему коллеге абдоминальному хирургу (абдоминальные онкологи занимаются опухолями ЖКТ, как правило, меньше знают о биологии опухоли и гораздо больше о хирургии. — Прим. И. Ф.). Ты, разумеется, можешь объяснить это пациенту: пациенты вообще могут поверить в любую чушь. Но вот попробуй объяснить это себе! Зачем ты удалил 30 здоровых лимфатических узлов?!

Ведь это очень сильно влияет на качество жизни, это очень жестокая хирургическая травма. Рука со стороны операции после этого не сможет нормально функционировать, будет отечной. Ведь даже инвалидность пациенткам дают именно из-за этого — потому что рука плохо работает, а вовсе не из за отсутствия молочной железы!

При этом в большинстве случаев эта травма наносится совершенно зря. Скажу больше, она, скорее всего, выполняется зря всем. В реальности нам от лимфоузлов достаточно только знать, поражены они метастазами или нет, удалять их при этом, скорее всего, нет никакой необходимости, даже если они и поражены. И сейчас уже проходят исследования, которые это подтверждают.

Так вот, биопсия сигнальных лимфоузлов нужна, чтобы понять, что с лимфоузлами — поражены они или нет. И на основании этого обоснованно отказаться от вмешательства на лимфоузлах у подавляющего большинства пациентов, чтобы сохранить им качество жизни. И вот этого не просто не делают, этого даже не понимают практически нигде в России.

Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде

— Кромешный ужас, конечно, но не новость. Перейдем к хорошему, что ж мы все о плохом. Какие бы ты назвал основные прорывы в лечении рака груди за последние 50 лет? За что бы ты дал свою личную премию имени Петра Криворотько?

— Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде. Это следствие не только изменения в понимании прогрессирования рака, это еще и достижения в области лучевой терапии.

Второй прорыв на самом деле совсем недавний. Только в 2000-х годах появились первые революционные исследования, которые показали, что основным фактором в прогнозе является биологический подтип рака, а не стадия. И это и есть объяснение тому, как такое происходит, когда мы выявляем совсем маленькую опухоль, оперируем ее, хлопаем в ладоши от радости, а через год пациентка умирает от метастазов, или, наоборот, когда мы выявляем огромную опухоль, и пациентка потом живет долгие годы.

За последние десять лет выделили уже более 20 молекулярных подтипов рака молочной железы. И, сдается мне, их количество будет только увеличиваться. А с ними и наше понимание, как правильно подобрать лечение пациентке. И сейчас уже большинство пациенток укладывается в наше понимание биологических подтипов. Непонимание остается только уже с относительно небольшой группой людей — там мы все еще подбираем лечение наугад.

— А есть ли в России вообще технические возможности все эти биологические подтипы определять? Равномерно ли они распределены по регионам?

— Да, конечно, тут есть проблемы. Можно много говорить о великом, но если нет материальной базы для этого всего, то ничего не будет. Для того чтобы понять биологию опухоли, необходимо провести серию тестов, которые позволяют оценить биологию опухоли хотя бы суррогатно, не на генном уровне. Эти тесты дорогие, и они доступны, скажем так мягко, не везде. Хотя, впрочем, и тут за последние десять лет картина изменилась. Сейчас в той или иной форме хотя бы основные тесты делают практически во всех диспансерах страны, но проблема тут в качестве и сроках. Сроки этих исследований доходят в некоторых диспансерах до пяти недель, хотя в нормальной лаборатории это можно сделать за три дня. И все это время и пациентка, и врач ждут результатов, без которых продолжить лечение невозможно. А время идет, за пять недель опухоль может вырасти.

— Как ты думаешь, сколько нужно пациентке денег, чтобы закрыть финансовые дыры в государственных гарантиях? Можно ли лечить рак груди в России полностью бесплатно и при этом качественно?

— Я работаю в федеральном учреждении, тут совершенно другие принципы финансирования лечения, чем в регионах. У нас прекрасные возможности по лечению рака, тут мы практически все можем сделать за счет государства, но государство нам не оплачивает диагностику рака до момента установления диагноза. Так устроено финансирование федеральных центров. Приходится пациентам платить за все обследования до тех пор, пока диагноз не будет полностью установлен, и если это рак, то с этого момента для них все действительно бесплатно, ну, во всяком случае, на бумаге. В реальности бывают ситуации, когда пациентам целесообразнее заплатить за что-то. Однако основную часть все-таки покрывает государство.

Читайте также:  Заболевание похожее на рак груди

Что касается сумм, то давай будем говорить поэтапно: вот пациентка почувствовала что-то неладное в молочной железе, или в ходе какого-то спонтанного обследования у нее выявилось подозрение на РМЖ. Для того чтобы поставить диагноз быстро, адекватно и правильно, ей понадобиться примерно 50 тысяч рублей. Именно столько придется потратить на исследования, которые нужны для верной постановки диагноза. Для жителей больших городов эта сумма еще более ли менее доступна, хотя даже здесь у всех разные возможности. И это, заметь, только диагностика, которая необходима, чтобы назначить лечение.

А теперь поговорим о самом лечении. На самом деле, как это ни странно, но в РФ стандарт лечения бесплатно может получить любая женщина. Вопрос только в том, какой это будет стандарт. Выполнить удаление молочной железы с полным удалением лимфоузлов можно бесплатно в любом диспансере, и его выполняют. Но вот тут начинаются нюансы. Во-первых, вопрос в том, насколько грамотно было проведено дооперационное обследование. Как я уже говорил, необходимую иммуногистохимию делают далеко не все. И, например, если стандарт нашего учреждения — это выполнение обследований с использованием КТ грудной клетки и брюшной полости с контрастированием, то в регионах этого, как правило, нет и в помине: в большинстве учреждений делают только флюорографию и УЗИ брюшной полости. Я сейчас не говорю даже о качестве. Но флюорография, даже в самых опытных руках, не имеет никакой адекватной информативности для онкологов.

Вот еще пример: рентген легких, сделанный на протяжении последних трех месяцев повсеместно принимается как подтверждение отсутствия метастазов в легкие. Я и многие мои коллеги считаем, что это, мягко говоря, неправильно.

Одним словом, стандартное лечение доступно бесплатно каждой гражданке нашей необъятной Родины. Вопрос только в стандартах, которые применяются. В реальности в очень многих диспансерах невозможно современное лечение. Ну что вот делать онкологу, у которого либо вовсе нет лучевой терапии, либо есть такая, что лучше бы не было ее? Разумеется, он не сможет делать органосохраняющие операции, ведь ему потом невозможно нормально облучить пациентку. Он сделает мастэктомию из лучших побуждений.

Ну и наконец, следующий этап — стоимость лекарств. Лекарства стоят дорого, и здесь, и во всем мире. И не все регионы могут себе позволить купить весь спектр препаратов. Поэтому пациенту часто предлагается «стандартная» терапия, которая существует уже давно и, строго говоря, не является ошибочной. Парадокс химиотерапии в том, что она предлагает огромный спектр препаратов — от дешевых схем до очень дорогих. При этом разница в результате лечения не такая уж и революционная: не в два или три раза. Дорогая может быть эффективнее на 15–40 %.

Что в этом случае делает врач? Врач назначает дешевую схему за счет бюджета государства, не слишком кривя душой: честно назначает то, что его диспансер закупил. Если он назначит дорогие препараты, которые его диспансер не закупает, ему, безусловно, влетит от начальства. А когда пациентка приходит, например, за вторым мнением к онкологу, не имеющему отношения к ситуации, и он говорит, что можно применить более дорогостоящее и эффективное лечение, то вот тут и начинаются дополнительные траты. А сколько их будет, зависит от ситуации, бывает, что и очень много.

— Это просто ад! Мастопатия — это не болезнь. Нет такого диагноза нигде в мире. И уж конечно, это не «переходит в рак» — это уж полная ахинея. Самое ужасное, что это отнимает силы и время у врачей, которые погружаются в эту историю.

Я много думал на эту тему и даже не понимаю, откуда эта хрень вообще пошла. Помню, что в 1998 году, когда я пришел работать в диспансер, этого добра там уже было навалом. Молочная железа может болеть не только раком. Болезни, кроме рака, могут быть: есть доброкачественные опухоли, есть всевозможные состояния, связанные с образованием кист. Иногда кисты бывают огромных размеров, они воспаляются, болят. Это все можно и нужно лечить. Но мы снова и снова упираемся в вопрос квалификации наших докторов: узистов, онкологов, маммологов. Им легче поставить какой-то непонятный диагноз, чем сказать женщине, что у нее все хорошо.

— Если говорить о сухих данных, то заболеваемость среди женщин от 20 до 40 лет никак не изменилась с 70-х годов. Вообще, это любопытный миф! Откуда он взялся? Во-первых, за последние 20 лет информационное поле расширилось до неимоверных границ. И если социальных сетей раньше не было, то теперь у нас огромное количество каналов, в которых все обсуждают важные и личные темы. Если раньше пациентки с таким диагнозом особенно никому о нем не говорили, порой даже родственники не знали, что женщина больна, то теперь есть огромное количество пациентов, которые открыто об этом говорят и даже делают из лечения что-то вроде шоу. В американском и британском фейсбуке есть даже премии за лучший блог больной раком груди. На этом уже даже умудряются делать деньги. И в информационном пространстве чаще проскакивают сообщения о том, что раком болеет какая-нибудь молодая симпатичная женщина. Вообще-то, 20 лет назад другая симпатичная молодая женщина тоже болела, но а) она часто просто не знала своего диагноза, б) она его стыдилась, если даже и знала, и в) ей было негде распространить эту информацию.

— Да, но сложно сказать однозначно за всех. Есть молодые, которые уже хорошо и по-настоящему знакомы с болезнью. И они настолько хорошо разбираются в теме, что иногда даже пасуешь давать какие-то советы. Я не знаю, хорошо это или плохо.

Есть и другие пациенты, которые перечитали кучу информации о РМЖ, но совершенно не той — ложной. И переубедить их порой бывает просто невозможно. Есть и третий тип — те, кто смирился с концом. Чаще всего у них есть пример старших родственников — бабушек, мам, у которых болезнь протекала очень тяжело.

А бывает напротив, что пациентки после курса лечения преображаются, начинают какую-то совершенно новую жизнь, в их глазах загорается огонь. Но таких немного, и они, как правило, уже постарше. В основном все-таки это трагедия.

Да, пожалуй, с молодыми работать тяжелее.

Если говорить о тех, у кого перед глазами были плохие примеры с тяжелыми болезнями. Тут речь идет о наследственном раке молочной железы.

Как правило, это женщины с онкогенными мутациями. Сейчас, к слову, генетическое тестирование нужно не только, чтобы оценить риск заболеть раком. Это нужно еще и для того, чтобы определиться с тактикой у тех, кто уже заболел.

— Я бы сказал всем, но боюсь, мне влетит от всего онкологического сообщества. Правда, всем этого делать не стоит. Начнем с того, что это недешево. Стоит пройти тестирование, если мы говорим о наследственном раке. Тут у нас в любом случае есть какая-то семейная история: если болели и бабушка, и мама, то дочь находится в группе риска. Если были случаи рака яичников в семье, и это была близкая родственница. Этот тест достаточно сделать один раз в жизни.

— Это огромная головная боль не только пациентки, но и моя. Вот что могу сказать. Во-первых, «предупрежден — значит вооружен». Мы знаем, что генетическая предрасположенность повышает шанс заболеть раком, но это не значит, что это случится завтра или вообще случится. Во-вторых, можно более активно проходить обследования — делать ежегодно МРТ молочной железы, и это вовсе не значит, что нужно перестать жить, — можно продолжать рожать детей, растить их, радоваться жизни. А когда вопрос с детьми закрыт, прийти к онкологу и попросить профилактическую мастэктомию. Но дело в том, что даже полное удаление железы не гарантирует того, что женщина не заболеет. Это бывает редко, но не предупредить пациентку мы об этом не можем. И все-таки тестирование нужно делать: это знание может снизить риск смерти от рака молочной железы.

— Не отчаиваться. И не впадать в панику. Это штука, которая в большинстве случаев вылечивается. И даже если уже есть метастазы, это не катастрофа. Это болезнь, которую онкологи стараются перевести в состояние хронической болезни. Мы, может, не можем ее вылечить окончательно, но в наших силах сделать так, что жизнь будет продолжаться, и это очень важно. Это первый совет.

Второй очень важный совет: найдите медицинский центр, не врача, а центр, где вы будете получать лечение.

— Это очень тяжело, очень. Во-первых, этот центр должен иметь соответствующее оснащение. Но для обывателей тяжело понять, какое оснащение хорошее, а какое нет. Например, лучевая терапия обязательно должна быть в принципе, бывает, что ее нет вовсе. Патоморфологическая лаборатория обязательно должна быть такая, которая может делать любые молекулярные тесты. Должно быть собственное отделение химиотерапии.

— Вот если, предположим, придет женщина к врачу и спросит: «Какой процент органосохраняющих операций вы выполняете?» Это критерий?

— Ты знаешь, большинство врачей просто пошлют ее и даже не будут разговаривать. Впрочем, если ко мне придет женщина и спросит, какой процент, я ей отвечу — мне не стыдно отвечать. Мне кажется, вот какой критерий важен: любой уважающий себя центр должен владеть всем спектром хирургических вмешательств при раке молочной железы. В нем должны делать мастэктомию, органосохраняющие операции, все виды реконструкций: с пересаженными лоскутами, с имплантами, с экспандерами, с совмещением методик. И если центр не владеет хотя бы одной методикой — это неправильно. Значит, что-то у них там в Датском королевстве не так.

Что еще? Важно, чтобы в центре, который вы выбираете для лечения, врачи говорили на английском языке. Хотя бы некоторые. А все остальные читали. Но проверить это или сложно, или невозможно.

Ну и наконец, ремонт еще должен быть нормальный. Должны палаты быть чистыми и красивыми. Ну не верю я, что в 12-местной палате оказывают нормальное лечение. Если бардак в отделении, значит, бардак и в головах. Если у главврача хватает времени и сил банальные вещи создать, то есть шанс, что у него хватит времени и сил сделать нормальную патоморфологию. Не помню я, чтобы была шикарная патоморфология, а вокруг разруха. Обычно все наоборот.

Но сейчас на самом деле много диспансеров в стране более чем приличных.

— Казань. Вообще шикарные ребята. Самара — шикарные ребята. Липецк — шикарные. Это, кстати, мой родной город, и там хорошая служба, там хорошее оснащение.

Ты знаешь, Тюмень приятно удивляет. Иркутск! Но Иркутск, надо понимать, это «роль личности в истории» (в Иркутске много лет работает главным врачом онкодиспансера легендарная среди онкологов В. В. Дворниченко. — Прим. И. Ф.). Иркутск — очень сильная контора. Новосибирск еще. В Екатеринбурге сильный центр у профессора Демидова в 40-й больнице.

— А вот такой вопрос тебе провокационный. Если взять всех маммологов РФ, какой процент из них ты бы навскидку назвал хорошими?

— Я не совсем понимаю, когда говорят «хороший доктор» в нашей профессии. Безусловно, доктор Айболит должен быть хорошим. Но современная онкология и лечение рака молочной железы в частности — это команда. Поэтому вместо «хороший доктор» надо говорить «хороший центр». А доктор, с которым вы будете общаться, — это зависит от вашего психотипа. Если вам надо в жилетку плакать, найдите доктора, которому вы будете плакать в жилетку. Если с вами надо строгим тоном в армейском стиле — найдите себе такого. Но ищите их в хорошем центре.

— Окей, тогда перефразирую вопрос. Всего в стране около сотни центров, которые занимаются раком молочной железы: по одному в регионах, еще федеральные центры, частные клиники. Какой процент из них хороших?

— Я не везде бывал. Но думаю, что нормальных процентов 30. Опять же, когда мы посещаем коллег, мы видим позитивные стороны. Понятное дело, что это может быть «ошибкой выжившего», ведь я посещаю центры, в которые зовут, а, стало быть, это во всяком случае активные люди. Но надеюсь, что хотя бы 30 % из всех центров в стране — хорошие.

источник

Удаление груди — нередко болезненный вопрос для женщины с раком молочной железы. Однако избавляться от пораженного органа целиком нужно далеко не всегда. Иногда грудь можно сохранить, убрав только опухоль. Не всегда нужно удалять и подмышечные лимфоузлы. Даже если вам показано удаление молочной железы, у вас есть возможность бесплатно и единовременно сделать реконструкцию — установить имплантаты по квоте.

Вместе с врачами-онкологами, резидентами Высшей школы онкологии Александром Петрачковым и Анной Ким мы сделали подробный разбор темы.

Какие общие факторы учитываются врачом при назначении операции при раке молочной железы?

Онкологическая хирургия молочной железы делится на два вида:

1. удаление всего органа (органоуносящая операция);

2. удаление только части органа (органосохраняющая операция).

Мастэктомия — это удаление молочной железы целиком. Единых показаний для ее удаления нет. Однако обычно мастэктомию проводят, если есть:

— внутрипротоковая карцинома, которая занимает почти всю железу;

— несколько очагов. Грубо говоря, вырезать несколько кусков ткани нецелесообразно;

— желание пациентки (в том числе при совмещении с реконструкцией молочной железы);

«Мастэктомия перестает быть «плохой» операцией, потому что теперь ее можно делать с одномоментной реконструкцией. Реконструкция — восстановление молочной железы с помощью протеза (имплантата). Отсроченную реконструкцию делают по желанию пациентки, когда мастэктомия была некоторое время назад»

— кровотечения при распадающейся опухоли;

Важно: Удаление опухоли или всей железы при метастатическом раке груди нецелесообразно! Это возможно только при наличии осложнений со стороны первичной опухоли.

«Не стоит забывать, что сейчас разрабатываются методы генетического исследования женщин с генетической мутацией. Им требуется удаление молочной железы целиком, потому что у них даже в оставшейся железе может возникнуть рак. Однако вопрос остается дискутабельным в профессиональных сообщества. Сейчас идут исследования, которые говорят, что это только опция, есть вариант гормональной профилактики тамоксифеном у женщин-носительниц гена BRCA1»

Читайте также:  Курсы химиотерапии при раке груди

Да. Чем ниже стадия, тем более щадящие варианты мастэктомии могут быть. Например, возможно полное сохранение всей кожи и соска, а вместо удаленной железы ставится имплантат.

При необходимости реконструкция проводится в несколько этапов — ставится временный имплантат, расширяется и заполняется водой. Затем он растягивает кожу, создавая объем для новой молочной железы. После этого хирург меняет протез на постоянный с силиконом.

Когда действительно нужно удалять подмышечные лимфоузлы (проводить лимфодиссекцию)?

Это дискуссионный вопрос. Сейчас считается, что необходимо удалять только клинически позитивные узлы или когда сигнальные лимфоузлы не обнаруживаются. Удаление лимфоузлов действительно снижает количество рецидивов, но качество жизни пациентки может сильно снизиться.

Раньше полная подмышечная лимфодиссекция была популярной операцией, когда онкология была более радикальной. Сейчас от этого подхода уходят. Многие зарубежные исследователи считают удаление лимфоузлов стадирующей операцией. Она нужна, чтобы понять, насколько распространилось заболевание, и выбрать тактику лечения. Сейчас ее должны делать в следующих случаях:

— при пораженных сигнальных лимфоузлах,

— при выраженных клинических показаниях, когда до начала лечения есть пораженные лимфоузлы и они не исчезают после химиотерапии.

Объем вмешательства зависит от возраста пациентки?

«Вообще я о таких прецедентах слышал. Но есть правила, как обязан себя вести онколог — он должен обсуждать все возможные варианты с пациенткой. Органосохраняющая операция и мастэктомия обладают схожей эффективностью. Выбирать, что ей будут делать, будет только пациентка. Если мы видим небольшую опухоль, то мы предлагаем оба варианта.

Женщины бывают разные. Они хотят разных вещей и по-разному относятся к своему организму, телу. Кто-то очень боится рака и настроена еще до визита к врачу все удалить, не всегда врач может переубедить.

Такие прецеденты должны уйти в прошлое, потому что сам пациент должен решать, что ему больше нужно, если врач не видит препятствий со стороны своих возможностей и онкологических познаний»

Можно ли пойти в частную клинику, чтобы восстановить грудь после мастэктомии?

«Частные клиники общего профиля также занимаются реконструкцией после удаления железы. Однако клиники эстетической медицины специализированно занимаются эстетической хирургией — подтяжкой и увеличением молочных желез. Эстетикой с точки зрения реконструкции занимаются в основном в государственных крупных центрах. Эти операции входят в раздел государственного финансирования. Можно получить операцию по квотам, государство их оплатит»

Какие могут быть протезы (имплантаты)?

Чаще всего имплантаты производятся в Америке. Сейчас стали появляться протезы из Кореи, Мексики, Германии и других стран. Какой имплантат достанется пациентке — зависит от того, что разыграно в тендере. Протезы пока не подвергаются импортозамещению. Они все схожего хорошего качества, стерилизованы и запечатаны. По факту разницы между ними нет — такие же используют в частных клиниках пластической хирургии.

Какие могут быть осложнения при протезировании (установке имплантатов)?

лимфорея (когда комится жидкость после имплантации). Необходимо пунктировать или дренировать;

протрузии имплантатов (когда имплантат продавливает кожу на месте шва). От этого никто не застрахован, но наибольшие риски есть у пациенток после лучевой терапии — кожа истончается, нарушается ее кровоснабжение и риск осложнений увеличивается.

липосакция, когда забирается собственная жировая ткань в шприцы и потом она пересаживается;

использование лоскута из жировой ткани с сосудами.

Это разные по принципу операции и разные по результату, потому что лоскут позволяет сделать единомоментно полный объем молочной железы. Что же про липофилинг, то это, как правило, не больше 100-200 мл за один сеанс, а это редко когда позволяет полностью восстановить ткань молочной железы.

Органосохраняющие операции предполагают просто удаление опухоли из органа. Формат выполнения зависит от того, насколько большая зона удаляется и насколько женщина хочет косметически восстановить железу. Можно ограничиться только удалением опухоли:

без пластики (с незначительной деформацией, не влияющей на качество жизни);

с пластикой лоскутами, восполняющими форму и объем (со спины, живота);

с онкопластикой — маскировкой операции под обычную пластическую операцию с помощью перемещения тканей. Это нужно тем, кто хочет неплохой косметический результат (если есть возможность сделать органосохранную операцию).

Операции с использованием лоскутов

Если врач предлагает лоскутные пластики, то это тоже может быть исполнено в двух вариантах :

если удалена кожа, то мы берем лоскут с других частей тела с кожей;

если кожа не удалена, то мы можем взять только жир и эта операция часто эстетически выигрышная. Однако она технически сложная: занимает порой 7-8 часов, имеет немало осложнений и мало кто владеет навыками таких операций сейчас.

Показания для органосохраняющей операции:

— ранние стадии — T1-T2 (в зависимости от вида новообразования), в том числе после предоперационной химиотерапии.

Фактически, органосохраняющую операцию можно выполнить и при большой опухоли (больше 5 см), просто от органа ничего не останется. Поэтому при больших опухолях мастэктомия целесообразнее.

Примечание: после органосохраняющей операции женщине всегда показан курс (или несколько) лучевой терапии. Теоретически, можно сделать органосохраняющую операцию и на 3-4 стадии, но это необходимо обсудить с врачом. Все зависит от того, какая опухоль у пациентки.

«Когда размер опухоли 5 см и больше — в любом случае уйдет большая часть железы и называть операцию органосохраняющей будет уже неразумно. Почему назначается химиотерапия до операции? Одна из причин — возможность прооперировать органосохранно. Чем меньше размер опухоли, тем меньший объем ткани нужно удалять и тем легче проходит операция. При органосохраняющих операциях можно сделать онкопластику — замаскировать операцию по резекции железы под пластическую операцию. Это будет выглядеть как подтяжка, хотя на самом деле у женщины удалили злокачественную опухоль»

Что лучше с эстетической точки зрения мастэктомия с реконструкцией или органосохраняющая операция?

Радикальная резекция не всегда обеспечивает лучший косметический результат по сравнению с мастэктомией. Лучевая терапия нужна всегда, после нее может много эстетических нюансов:

— излишняя пигментация кожи,

— деформация кожи от лучевого ожога.

К сожалению, все эти эффекты могут помешать эстетическому результату. Но это не отменяет то, что лучевая терапия всегда нужна после органосохранных операций.

Как различаются подходы к операциям при раке молочной железы в крупных городах и регионах?

«Регионы и крупные города уже подтягиваются к Москве и Питеру. А столица и Петербург оперируют на том же уровне, что и западные коллеги. Сейчас общая тенденция – уменьшать объем операций, не делать сверхрадикальных вмешательств, то есть с удалением мышцы. Если говорить о том, что происходит вне областных центров, то там до сих пор встречаются сверхрадикальные операции. Нужно понимать, что необходимость удаления всей опухоли — это столп всей онкохирургии»

Как понять, что мне могут сделать органосохраняющую операцию или реконструкцию имплантатами?

Обязательно сначала спросите врача: «Могу ли я сохранить грудь? Если нет, какие есть варианты реконструкции?»

Задача врача — обеспечить полной информацией. Он также должен обеспечить безопасность вмешательства — как онкологического, так и эстетического. Пациентка приходит к своему онкологу, зная о своей стадии, желании удалить новообразование, страхах. Если она живет далеко и для нее будет проблематично наблюдаться после реконструкции, ей также нужно сказать об этом врачу. Если вы не уверены в своем враче, напишите другим врачам и уточните все.

Если человек не разбирается в своем диагнозе, может быть есть список вопросов, который стоит задать врачу?

— На какой стадии заболевание?

— Насколько это злокачественная опухоль, требует ли это дополнительного лечения?

— Перечислите симптомы: боли, втянутый сосок, гусиная кожа, покраснение и другие поражения кожи.

Все это может послужить критерием к вмешательству и стоит все это задавать своему врачу. Также стоит уточнить, возможна ли реконструкция.

Врачи вообще заинтересованы в органосохраняющих операциях и реконструкциях, а не только в мастэктомии?

Сохранить грудь — это технически даже проще, чем удалить полностью молочную железу. Однако пока не все и не везде могут делать реконструкции. Обычно происходит так, потому что немногие могут этому обучиться. Такое бывает из-за дорогого обучения, у кого-то больница не может обеспечить оборудованием, в том числе протезами.

источник

Операция по удалению рака груди нередко является верным методом лечения с самого начала. Но не соглашайтесь на операцию — c определенными показаниями при раке молочной железы, когда следует начинать действия с химиотерапии. Такое решение должен принимать опытный онколог, такой, который есть в нашей клинике.

Никогда не идите на операцию без точной диагностики: ПЭТ КТ и не довольствуйтесь тонкоигольной биопсией. Необходимо провести качественный анализ ткани опухоли в нашем центре в Москве. За формулировкой именно «рак молочной железы» скрыто множество разновидностей рака, это возможно самый «сложный» вид онкологии. Подтипы РМЖ различаются конкретными характеристиками: рецепторы на поверхностях клетки различаются, генетические мутации опухоли разнообразны. Поэтому важно достоверно и глубоко исследовать ткани опухоли, чтобы потом очень индивидуально воздействовать на нее. Только так можно вылечить РМЖ.

Лечение РМЖ у нас, в ведущем онкологическом институте России и клинике, мы можем предложить для граждан России и других стран. Без очередей и при участии ведущих врачей: израильского онколога Юлии Гринберг, лучевого терапевта Салима Нидаля (главный радиотерапевт Москвы), хирурга из Европы Искры Даксалов. Также участвуют ведущие профессора России.

В нашей клинике мы предлагаем эксклюзивный вариант лечения, высшего для России качества. После консультации, мы сможем предложить вам и качественный, но экономичный вариант лечения, по вашему выбору. Терапия РМЖ очень индивидуальна, позвоните и узнайте обо всех деталях у нашего доктора — координатора Сергея Федоренко +7 (495) 101-01-23.

Процедура >ПЭТ КТ входит в обязательный протокол во всех развитых странах: только с помощью этого метода можно достоверно узнать о наличии метастазов, чье присутствие является показанием к химиотерапии. Вы можете срочно заказать ее у нас по квоте бесплатно или же платно в 12 городах России, стоимостью от 30 до 70 тысяч рублей. Стоимость всей программы диагностики — 50 тысяч рублей. Лишь затем можно выходить на хирургическую операцию (от 120 тысяч при наивысшем качестве). В ряде случаев при раке молочной железы назначается и лучевая терапия в исполнении израильского специалиста в Москве (от 200 тысяч). Эффективна и иммунотерапия, мы на ней специализируемся. Точные цены мы вам предоставим после получения документов.

Что вы получаете, обращаясь за лечением к нам:

  • быстрое и точное понимание своей проблемы,
  • проведение всех диагностических мероприятий в кратчайшие сроки,
  • наш консультант с вами всегда на связи,
  • верное стратегическое решение от консилиума специалистов экстра-класса, решение принимает не один врач, а заведующие отделениями и клиниками: онколог, профильный хирург, радиолог, диагност, и врач общей практики,
  • лучший вариант лечения в РФ по международным стандартам, это и самые квалифицированные врачи, и их работа по западным стандартам, гарантирующая лучший результат,
  • решение всех проблем на всех этапах, то есть всегда «с вами» доктор Аронов, для всего мы предложим лучшее решение,
  • душевный комфорт, ясные шаги в лечении — вы получаете все преимущества израильской и европейской медицины в России, опека израильского врача в России.

Диагностика рака молочной железы в клинике Медис в Москве и в ЕМС проводится по международному протоколу, и это необходимый для успеха подход. Диагностика включает следующие мероприятия:

Взятие биопсии и проведение гистологии. Также возможна ревизия имеющейся биопсии на основе ваших блоков

Услуги Стоимость (руб.)
Консультации израильского врача диагноста, главы клиники «Медис» Александра Аронова 5 000 рублей
Консультация маммолога-онколога и хирурга, в некоторых случаях и лучевого терапевта. (Все эти врачи – из Израиля и Европы) от 3 000 рублей
Все необходимые лабораторные анализы, в том числе онкомаркеры от 6 000 рублей
УЗИ и маммография, обзорная рентгенография молочных желез в разных проекциях от 5 000 рублей
от 6 000-15 000 рублей
Изучение рецепторов к гормонам. Возможна опция по изучению генотипа клеток опухоли. от 300 до 2300 евро
ПЭТ КТ организма. Эта процедура проводится при обнаружении онкологии по результатам иммуногистохимии. ПЭТ делают до операции обязательно, также ее можно делать через два месяца после хирургического вмешательства или через две недели и более после процедуры химиотерапии. ПЭТ регулярно используют для контроля за рецидивом. Вы можете сделать данную процедуру по месту жительства или у нас. В нашем центре ПЭТ КТ будет сделано высококачественно – благодаря своему циклотрону, «свежим» радиоизотопам и команде специалистов, обученных в Израиле и Швейцарии. Консилиум по итогам бесплатно (без присутствия пациента). от 30 000 рублей или по квоте бесплатно, пришлите заявку для всех городов РФ
Консилиум 4-х ведущих врачей всех специализаций с предложением стратегии излечения. Если все врачи из Израиля или Европы, то стоимость консилиума выше. от 21 000 рублей, или вариант от 1500 евро

Лучший вариант для нашего пациента – заказать у нас в Москве снимок ПЭТ КТ и гистологию, мы сможем пригласить вас на ПЭТ в десяти городах России и принять материал на ревизию биопсии. Тогда вы сможете получить компетентное заключение, а в нашем центре снимок увидят четыре специалиста: диагност, онколог, радиолог, хирург. Все эти врачи иностранные, зав. отделениями. Совместно с ними вы выберите стратегию излечения, которая заключается в верной последовательности этапов лечения и оптимальную тактику. Иногда нужно начать с химиотерапии, в ином случае нужно сразу сделать операцию. Дальнейший успех в лечении зависит от точности иммуногистохимии (ИГХ), понадобятся анализы на мутацию генов BRCA1 и BRCA2. Качественный анализ стоит дорого, тем более при наличии генетических мутаций.

Вы можете заказать у нас отдельно:

  • тест Онкотайп (Oncotype DX) — для прогноза метастазирования рака (около 6 тысяч $)
  • тест Oncofocus — таргетный (индивидуальный) подбор химиотерапии из Кэмбриджа (стоимость всего около 3 т. $)
  • тест Prosigna — новинка, утвержденная FDA, как наиболее эффективное средство борьбы с рецидивом РМЖ (стоимость теста более 5 тысяч $)
  • ПЭТ КТ с экспертным заключением сразу от двух экспертов!

Во время обследования чрезвычайно важно, какой именно вид биопсии будет проведен. На сегодняшний день в РФ проводится стереотаксическая или аспирационная тонкоигольная биопсия или же толстоигольная биопсия. При подозрении на рак груди необходима именно толстоигольная биопсия: за счет забора большего участка ткани молочной железы, такая биопсия дает возможность получить достаточно гистологического материала для ИГХ и постановки точного диагноза при раке груди. Тонкоигольная биопсия окажется не показательной, ее возможно использовать лишь для анализа лимфоузлов. Толстоигольная биопсия необходима и когда образование не прощупывается или находится глубоко в тканях железы. При этом используется рентген или ультразвук, чтобы определить место введения иглы.

Читайте также:  Как пить гриб чага при раке молочной железы

Высококвалифицированные специалисты клиники Медис и ЕМС, среди которых ведущие опытные врачи из Израиля в Москве — диагност Александр Аронов , онкологи Юлия Гринберг и профессор Моше Инбар, онкохирурги-маммологи Искра Даскалов (Ирландия) и Валерий Каневцов, профессор Моше Паппа , лучевой терапевт Нидаль Салим, знают, что нужно делать, чтобы диагноз рака груди не стал приговором. Стоимость лечения рака груди и операции рака молочной железы у нас в два раза ниже, чем за границей, и при этом мы предлагаем медицинские услуги такого же высочайшего качества.

Мы специализируемся на излечении заболевания и полном контроле за здоровьем пациентки после излечения:

  • Раннем обнаружении заболевания при контроле за вашим здоровьем, мы не практикуем избыточной диагностики;
  • Грамотной и точной диагностике — только по международным протоколам, на лучшем в РФ оборудовании, с израильскими специалистами;
  • Прогрессивных методиках выполнения операции рака груди, в том числе сохраняющих этот важный орган репродуктивной системы, возможна реконструкция груди одновременно с операцией по удалению опухоли;
  • Химиотерапии при раке груди и иммунотерапии самыми современными лекарствами, в том числе таргетной, в том числе и самыми современными препаратами, еще не принятыми на «вооружение» в РФ, и с действенными препаратами типа доксорубицин и паклитаксел:
  • Гормональная терапия высокоэффективным тамоксифеном TEVA и ингибиторами ароматазы:
  • активно используется биологическая терапия с таким известным лекарством, как качественный «Герцептин», вы можете приобрести его в нашей аптеке;
  • Лучевой терапии при раке молочной железы, как лучшей в РФ, ее осуществляет врач из Израиля и вся команда подготовлена в Израиле и Швейцарии в течении двух лет.

Стоимость комплексного лечения рака груди в Медис начинается от 300 000 рублей , но существуют варианты значительно дороже. Возможно предоставление кредита до 500 000 рубл ей — это специальный кредит от Альфа-банка.

Вы можете заказать у нас отдельные сложные высокотехнологичные процедуры, которые вам показаны:

  • биопсию (все ее виды) или ревизию биопсии по стеклам\блокам стоимостью от 15 тысяч
  • анализ на генетические мутации BRCA1 и BRCA2, HER2 и другие — от 9 тысяч
  • консультацию\консилиум израильских или европейских специалистов очно или заочно от 5-15 тысяч

Приведем некоторые варианты цен.

Мастэктомия (стоимость зависит от того, потребуются ли манипуляции с лимфоузлами, в каком из наших центров будет проходить операция, кто из врачей ее будет делать, реконструкция в цену не включена) 2 000 — 10 000 у.е.
Органосохраняющая операция (лампэктомия/секторальная резекция/широкое локальное иссечение). Стоимость зависит от тех же факторов, что и выше. Выбирайте наиболее подходящий вам вариант и сообщите нам. от 2 000 до 12 000 у.е.
Органосохраняющая операция с одновременной пластикой (как вариант, выполняет доктор Искра Даскалов из Ирландии, опытный специалист высокого класса и опытный пластический хирург или врачи из Израиля). от 300 000 до 600 000 рублей (в зависимости от сложности и объема операции. Входит пребывание в реанимации, в палате, медикаменты.)
Мастэктомия с реконструкцией груди с участием пластического хирурга, при большем объеме работы до 720 000 рублей
Стоимость имплантов до 180 000 рублей

Если пациент захочет сделать подобную операцию экономичнее, то опытный российский хирург проведет такую операцию вдвое экономичнее. Позвоните ассистенту клиники доктору Сергею Федоренко по телефону +7 (495) 101-01-23 и запишитесь на консультацию. Могут быть и другие варианты стоимости удаления опухоли груди – проконсультируйтесь с нашим специалистом, чтобы узнать о существующих альтернативах.

  • Стоимость химиотерапии при раке молочной железы – от 10 000 — 35 000 рублей за процедуру (в зависимости от протокола, и соответственно от времени процедуры и количества компонентов).
  • Отдельно оплачивается стоимость препаратов. Например, стоимость упаковки качественного Герцептина – от 2113 долларов, упаковка Кейтруды стоит от 2151 долларов. Это стоимость препаратов из-за границы, герцептин российского производства значительно дешевле. Врач также может предложить некоторым пациентам широкий спектр инновационных препаратов или протокол продолжительностью 8 часов с дневной госпитализацией, но стоимость такой процедуры будет значительно выше.
  • Вы можете заказать препараты в нашей аптеке, они будут качественные и по справедливой цене

Чтобы узнать все подробности о лечении заболевания, пришлите документы и ваши данные на medconsultant@medis-clinic.ru и затем позвоните нашему медицинскому координатору доктору Сергею Федоренко по телефону +7 (495) 1010 123. Получите ответы на свои вопросы, узнайте о наших возможностях в лечении, максимальным по мировым стандартам.

Окончательная сумма лечения рака молочной железы рассчитывается персонально, на основе твердых расценок, и складывается из многих составляющих: особенностей течения заболевания и состояния здоровья женщины, вида операции, класса хирурга и клиники (в нашем госпитале будет дороже, чем в клинике партнера), количества сеансов химиотерапии, необходимости лучевой терапии и другого. Мы можем все сделать по максимуму у себя в клинике и госпитале, а если пациент пожелает, к нему на индивидуальную консультацию приедет профессор Моше Инбар – «гуру» по раку груди в мире. Также мы можем предложить более экономичные варианты лечения в партнерской клинике, тоже весьма качественные. Позвоните медицинскому координатору по тел. +7 (495) 101-01-23. Запишитесь на прием к специалисту или пришлите документы.

Профессор Моше Инбар из Израиля предлагает каждой пациентке клиники Медис подобрать индивидуальную и самую действенную стратегию излечения, и в тех случаях, когда возможно, проводить медикаментозную терапию для уменьшения размеров опухоли и во избежание такой операции рака груди, при которой придется удалять молочную железу. В этот период могут быть использованы цитостатики или гормональные средства. При раке молочной железы для лечения может быть использован курс химиотерапии наиболее эффективными и только оригинальными препаратами. Мы применяем такие лекарства, как Кейтруда, Кселода, Навельбин, Перьета, Гемзар, Тайверб, Келикс, Таксотер, Карбоплатин и др. Каждой пациентке необходима именно индивидуальная терапия, иначе не добиться успеха в лечении. Иммунотерапия при раке груди воздействует строго на опухолевые клетки, не повреждая окружающие ткани, разрушая злокачественный очаг и минимизируя возможность рецидивов.Такие препараты очень дороги, так как они лишь недавно изобретены.

Конечно, стоимость инновационного и комплексного лечения рака груди, в том числе стоимость операции рака молочной железы у ведущих хирургов с мировым именем, может быть достаточно высока, но наши программы лечения, применяемые методики и профессионализм сотрудников могут гарантировать наилучший результат, а при обнаружении рака на ранних стадиях – возможность полного исцеления. Мы постараемся подобрать для вас такой вариант лечения, который вас устроит, без ущерба качеству медицинских услуг.

При раке груди существует настоятельная необходимость операции . В зависимости от стадии и распространенности злокачественного процесса могут быть использованы разные методики. На ранней стадии и при отсутствии метастазов удаляется опухоль и прилегающие к ней ткани. Хирургом может выступить Искра Даксалова из Ирландии. В более тяжелых случаях выполняется операция мастэктомия, которая может быть простой, то есть удаляется только молочная железа, или радикальной: помимо груди, удаляются лимфоузлы, мышцы, жировая ткань, кожа. Какова бы ни была ваша ситуация, с вами будут работать самые высококвалифицированные врачи, чья основная задача – сохранение вашего здоровья и качества жизни. Помимо операции по удалению рака груди мы можем предложить и восстановление молочной железы с помощью пластической хирургии и можем пригласить для этого иностранного специалиста.

Чтобы победить рак или затормозить процесс, не допустить рецидивов, нужно атаковать врага со всех сторон. Поэтому в дополнение к операции при раке груди применяется курсами лучевая терапия, и такой подход при раке молочной железы дает наилучший шанс на жизнь. Новейшие аппараты TrueBeam для радиотерапии обеспечивают направленное воздействие лучей на опухоль, и гораздо более безопасны установок предыдущих поколений. Все возникающие при лучевой терапии побочные явления временны, а благодаря знаниям и умениям наших врачей период лечения пройдет для вас как можно более гладко. Доктора Салим и Усычкин это специалисты с опытом работы в Израиле и Испании, они наилучшим образом составят поле симуляции, так, чтобы не затронуть здоровые ткани и уничтожить опухоль. Стоит это от 200 тысяч рублей.

Такое лечение невозможно провести эффективно и оно только гарантирует гораздо более быстрый исход по сравнению с лечением по международным стандартам в рамках доказательной медицины. Лечение народными средствами, лишь некоторыми из них, возможно лишь в качестве дополнения, но не вместо него.

Позаботьтесь о своем будущем – приходите в Медис на консультацию и лечение, и мы обязательно поможем вам.

До сих пор точно неизвестно, по какой причине возникает рак молочной железы. Однако существуют факторы риска, которые повышают вероятность заболеть. К ним, в первую очередь, относится наследственная предрасположенность, а именно наличие мутации в генах BRCA1 и BRCA2. Поэтому мы настоятельно советуем всем женщинам, чьи близкие родственницы (мать, сестры, тетя, бабушка) пострадали от рака груди, как можно раньше делать соответствующие генетические тесты и регулярно обследоваться у маммолога. Среди других факторов риска отмечают отсутствие детей или поздние – после 35-40 лет – роды, травмы груди, радиационное облучение, злоупотребление спиртным или табаком, сахарный диабет, раннее начало менструального цикла и поздний приход менопаузы. Присутствие этих моментов не означает, что вы обязательно заболеете, просто вы в группе риска и вам нужно внимательнее следить за здоровьем.

Каждой женщине ежемесячно, на 6-8 день цикла, нужно проводить самостоятельный осмотр молочных желез и при обнаружении подозрительных признаков немедленно обращаться к врачу. Что должно насторожить?

  • наличие каких-либо уплотнений, узелков в груди, под мышкой;
  • выделения из сосков, эффект втянутого соска;
  • покраснения, затвердения на коже, припухлости;
  • ассиметрия груди, деформация, которая ранее не наблюдалась;
  • увеличенные вены.

Помните, что на начальных стадиях никаких симптомов может вовсе не быть, поэтому посещать врача необходимо раз в 6-12 месяцев даже при отсутствии жалоб. В “Медисе” вам будет гарантирована помощь самых компетентных врачей в области диагностики и лечения рака молочных желез, поэтому не медлите, позвоните нам и запишитесь на прием к специалисту.

Лечение рака груди народными средствами, как предлагают различные сайты: грибами, настойка трав, ядами, прополисом и прочими «средствами» имеют лишь эффективность плацебо. Впрочем, позитивная настроенность больного может оказать благоприятный эффект. Многие пациенты пытаются лечить рак молочной железы народными средствами, но это занятие совершенно бесполезное. Доказательства о пользе такого лечения на основе того, что «вот моя знакомая бабушка вылечила это» не имеют никакой доказательной базы. Качественное лечение рак груди способно вовсе излечить заболевание на ранней стадии, или продлить жизнь пациента до многих лет. Использование народных средств приведет лишь к скорой гибели.

Рак груди классифицируется двумя способами: по системе TNM и гистопатологически. В системе TNM учитываются несколько характеристик опухоли. В первую очередь это размер первичной опухоли: T1 – опухоль размером до 2 см в самой широкой её части; T2 – опухоль более 2, но не более чем 5 см в диаметре; T3 – опухоль размером более 5 см и T4 – опухоль любого размера с наличием прямой инвазии стенки грудной клетки или кожи. Отдельно в системе TNM описывается болезнь Педжета – поражение соска без признаков наличия объёмного образования (ассоциирована с раком молочной железы). Также к характеристикам TNM относится степень поражение лимфатических узлов и наличие метастазов. Возможны следующие варианты патологии лимфатических узлов: N1 – наличие увеличенных подвижных подмышечных лимфоузлов на стороне опухоли; N2 – наличие увеличенных неподвижных (фиксированных) подмышечных лимфоузлов на стороне опухоли, либо увеличение внутренних лимфоузлов молочных желез; N3 – увеличение подключичных лимфатических узлов с/без одновременным увеличением подмышечных узлов на стороне опухоли. Варианты метастазов при раке груди: M0 – отсутствие клинических и рентгенографических признаков метастазирования; M1 – наличие клинических и рентгенологических признаков отдалённых метастазов. Гистопатологически рак молочной железы в общем делится на две большие группы – карцинома in situ и инвазивная карцинома – с последующим подробным описание гистологической картины ткани.

Сейчас рак груди онкологи способны перевести в просто хроническую болезнь, когда пациент периодически лечится и доживает до глубокой старости. Это возможно не при всех его биологических формах, но чаще возможно. Влияют на это врачи, но большее влияние оказывает сама биология опухоли.

Ирина Кашеварова:
Уже 9 лет я борюсь раком молочной железы, начала эту борьбу в Израиле, там меня прооперировали, и сделали первую химиотерапию. Тогда еще несколько другие лекарства были. На мой уже «профессиональный» взгляд все было сделано качественно и лечили меня великие врачи, да и до сих пор лечит профессор Инбар, только я теперь из Москвы не выезжаю. Мир оказался маленький, когда я спросила по телефону почти 9 лет назад своего приятеля врача из США, который давно туда уехал, где мне делать процедуры с лекарствами, он мне посоветовал своего знакомого доктора Аронова и когда, узнав, назвал адрес, оказалась, что это у меня во дворе. Невероятно. Да. Теперь рецидив вновь, я уже устала бороться, но мне всего 44 года и я все же буду это делать. Все в клинике Медис и сам доктор Саша мне безмерно помогают жить.

Жанна Ашерова:
Мою маму мы сразу стали лечить по максимуму, изучив весь «рынок» медуслуг. Продали квартиру, которую сдавали и вложили все в лечение. Я буквально стала почти профессором в РМЖ. И сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что не все сделала правильно. Было неправильно идти по совкому пути, а онкоцентр советского разлива это совок. Да, мы нашли лучшего там хирурга, мы все организовали, чтобы сделали операцию. Но покрутившись там, ушли в частную клинику, сначала в одну, но оттуда сразу перешли в Медис. И вот об этом ни секунду не жалела.

источник