Всегда ли следует лечиться за границей? Почему наши соотечественники уезжают в другие страны для проведения диагностики и лечения онкологических заболеваний? Сколько стоит лечение рака за рубежом, например, в Израиле или Германии? Есть ли разница в оказании помощи в заграничных клиниках местным гражданам и россиянам? Что нужно знать, выбирая зарубежную клинику для лечения рака? — Отвечает главный врач Европейской клиники, кандидат медицинских наук, Пылёв Андрей Львович.
Около 30 тыс. человек со всех стран СНГ выезжают ежегодно для проведения диагностики и лечения онкологических заболеваний в Израиль, еще 20 тысяч – в Германию, около 10 тысяч – в Швейцарию, по 5 тысяч – в Австрию и США.
Почему наши соотечественники выезжают за рубеж для лечения рака? Они не доверяют отечественной медицине?
Пациенты, отправляющиеся за рубеж в поисках лечения онкологического заболевания, представляют три совершенно различные группы.
Первая, самая немногочисленная, не более 5-8%, едут по рекомендации своих друзей и знакомых к конкретному доктору в определенную клинику, поскольку там кому-то из них помогли ранее.
Вторая группа, также не превышающая 5-10% в зависимости от возраста, внимательно изучили все информационные материалы в Интернете на русском, английском или немецком языках, иногда даже и специальную медицинскую литературу и выбрали зарубежного врача сами.
Третья группа пациентов утратила веру в отечественную медицину и ищет, пытаясь перенести всю ответственность за выбор места лечения на рекламу в социальных сетях и интернете. В последнем случае мы сталкиваемся с очень поверхностным отношением к выбору клиники, легкой внушаемостью и абсолютной нерациональностью поведения соотечественников при выборе места лечения.
Мы в целом уверены, что надо выбирать не страну, а конкретную клинику, имеющую наилучший рейтинг в области лечения конкретного заболевания с помощью конкретного метода.
Европейская клиника – это отличная альтернатива лечению за рубежом. В клинике применяются последние достижения мировой медицины, используются международные протоколы лечения, предоставляется сервис, сопоставимый по уровню с лучшими клиниками Швейцарии, Германии, Израиля и США.
При этом стоимость лечения в Европейской клинике существенно ниже: преимущество в цене составляет до 20% по сравнению с лечением за рубежом при том же уровне качества.
Помимо этого, стоит отметить, что лечение за рубежом связано с целым рядом дополнительных затрат и административных вопросов – оформление визы, расходы на транспорт и проживание, в том числе для сопровождающих лиц, услуги переводчика, расходы на связь и т.д. Получить те же услуги в центре Москвы, не выезжая за пределы России, — это реально. Просто обратитесь в Европейскую клинику, и наши специалисты решат все вопросы быстро и компетентно.
— Мы все живем в мире мифов, но пациенты с раком становятся наиболее восприимчивы к ним. Перечислим наиболее распространенные мифы:
Вариант этого мифа — «В мире все лечат по совершенно другим схемам». В период 1997-2000 гг. фактически по кальке протоколов лечения рака, утвержденных FDA, были разработаны и приняты сначала Московские городские, а затем и Федеральные стандарты лечения онкологических заболеваний. Да, эти стандарты имеют определенные национальные особенности, обусловленные наличием и доступностью тех или иных технологий, в частности, рентгеновских методик и методов малоинвазивной хирургии, но отличия очевидны неспециалисту только в том случае, если сравнивать передовую западноевропейскую клинику с обычным городским онкодиспансером где-нибудь на окраине нашей страны. Намного большая проблема — это не стандарты, а качество подготовки самих врачей. И тут действительно можно отметить, что процент высокопрофессиональных врачей у нас ниже — сказывается несколько десятилетий «вымывания» из специальностей наиболее активных и молодых врачей — они уезжали за рубеж, уходили из практической медицины в фармакологические компании и т.п.
Утечка мозгов из России — это общепризнанный факт. Тем не менее, врачи высокого уровня у нас есть и нашей задачей как раз и было сконцентрировать их на базе нашей клиники. В то же время нужно понимать, что медицинские туристы из России далеко не всегда попадают к первым специалистам, более того, возможности самостоятельно сформировать свое мнение об уровне иностранного доктора у наших пациентов практически нет — в силу языкового барьера и культурных особенностей других стран.
К 2010 г. в Фармрегистре зарегистрировано около 300 препаратов для лечения рака. Это почти тот же перечень, что используется в развитых странах мира. Действительно, некоторые новые или экспериментальные препараты появляются у нас с некоторой задержкой, связанной с длительной бюрократической процедурой получения сертификата на препарат. Однако, во многих случаях у нас есть возможность использовать даже такие препараты с разрешения Минздрава для конкретного пациента.
Его вариантом является миф «в России только поддельные препараты». Как показала проведенная 22 октября 2012 г. 1-я международная конференция по борьбе с фальсификациями в сфере бизнеса «АнтиКонтрафакт», в мире общая доля поддельных лекарств составляет 30-40%. При этом в России этот процент ниже. Российский показатель аналогичен общеевропейским данным: большую часть контрафактных препаратов выпускают фармацевтические заводы на Кипре и в Болгарии. Наша клиника не покупает препараты на аптечном рынке — все медикаменты поставляются напрямую со складов компаний-производителей. Использование контрафактных препаратов в Европейской клинике просто невозможно.
Очевидно, что это не так. Более того, ответственность зарубежной клиники перед российским пациентом существенно ниже, чем перед жителем той же страны — российский пациент с меньшей вероятностью будет судиться с зарубежной клиникой — это дорого, долго и сложно в незнакомой стране. В противовес этому, российские частные клиники, подобные Европейской клинике, появились, чтобы работать не один год и не два. Мы заинтересованы не в сиюминутной прибыли, а в долгосрочном развитии. А оно невозможно без кристально честного отношения к пациентам, заботы о репутации клиники и ее врачей.
Общая эффективность проводимого лечения раковых заболеваний в европейских странах лучше не потому что там на порядок лучше лечат, а по совершенно другим причинам. Во-первых, не работающая в нашей стране система скрининговых осмотров, успешно функционирует в странах Западной Европы, поэтому пациенты попадают к своим врачам на более ранних стадиях, когда процент излечения существенно выше. Во-вторых, доступность качественной медицинской помощи там также существенно выше. Однако, если сравнивать результаты лечения сопоставимых групп пациентов в клиниках, подобных Европейской клинике, то результаты лечения не будут отличаться.
Необходимо считать не стоимость упаковки таблеток, а полную стоимость лечения и пребывания. Пациенты находятся в чужой языковой среде, платят за гостиничные услуги, перелет, проживание вне клиники сопровождающих лиц, услуги переводчика. И в конечном итоге тратят гораздо большие суммы, нередко в 2-3 раза больше.
В мире мифов жить легче. Правда оказывается и интересней, и сложнее. Было бы глупо утверждать, что лечение онкологических пациентов в нашей стране повсеместно организовано на высоком уровне. В стране существует несколько крупных онкологических центров — Российский онкологический научный центр РАМН им.Н.Н.Блохина (Москва), Московский онкологический институт им. Герцена, Ростовский и Томский онкологические институты и Санкт-Петербургский НИИ онкологии имени Н.Н. Петрова. Действительно, в части уровня профессиональной компетенции, возможности использования современных высоких технологий, да и просто адекватного уровня сервиса в нашей системе здравоохранения имеются существенные пробелы.
Между тем, было бы несправедливо утверждать, что ситуация бесперспективная. Опыт организации и работы Европейской клиники показал, что профессиональные доктора в нашей стране остались, хотя, может быть, и в небольшом количестве; что высокие медицинские технологии возможно внедрять не только в рамках крупных государственных программ; и что организация качественного, дружелюбного и ориентированного на пациента сервиса — задача хоть и сложная, но вполне решаемая командой единомышленников: врачей, организаторов здравоохранения, среднего и младшего медицинского персонала.
Нашими пациентами являются преимущественно граждане России и СНГ, страдающие онкологическими заболеваниями и получившие терапию первой линии за рубежом, которые вернулись в Россию для продолжения базисного и сопутствующего лечения.
— Наши доктора лишены «ложного патриотизма». Если мы понимаем, что пациенту необходимо то или иное лечение, недоступное в России, мы его непременно порекомендуем. Однако направлять за границу бездумно, только с целью заработать на посреднических услугах (как это, к сожалению, нередко происходит) в корне противоречит нашим принципам и идеологии.
Уже сейчас Европейская клиника является надежным партнером многих организаций, занимающихся лечением рака за рубежом. Мы тесно сотрудничаем с ЧЕСТНЫМИ ЧАСТНЫМИ онкологическими клиниками за рубежом. Тем пациентам, которые имеют четкую установку на лечение за рубежом, мы помогаем сделать правильный выбор из проверенных клиник Германии, Швейцарии, США и Израиля. Далеко не всегда лечение за границей необходимо. Например, провести курс химиотерапии по международным стандартам можно и у нас. Именно поэтому значительное число пациентов из России, прооперированных в клиниках Германии, Швейцарии, Израиля и США возвращается к нам для получения адъювантной химиотерапии, которая может занимать несколько месяцев. Мы проводим это лечение в полном соответствии со всеми международными протоколами, при необходимости можем взаимодействовать с коллегами из зарубежных клиник, где пациент получал лечение ранее. Мы пользуемся только оригинальными препаратами ведущих производителей, но при этом курс химиотерапии в наших стенах может быть существенно менее дорогостоящим.
Вам достаточно предоставить нашим врачам-специалистам выписку из клиники, а также микропрепараты – для гистологического контроля эффективности лечения. Вы также можете обратиться в нашу клинику в промежутках между этапами лучевой терапии, выполняемой за рубежом, в тех случаях, если вы нуждаетесь в проведении курса химиотерапии, а возможности выехать за рубеж у вас сейчас нет.
По проведению поддерживающей, симптоматической терапии Европейская клиника ничем не уступает клиникам развитых стран. За исключением значительно меньшей стоимости такого лечения, разумеется.
Мы также выступаем партнером зарубежных клиник для проведения подготовительной терапии для пациентов в тяжелом состоянии, с целью коррекции нарушений, не позволяющих транспортировать пациента в другую страну для необходимого лечения. Это, например, CCAC (Швейцария) и Assuta Hospitals (Израиль).
Вы можете приехать со своим протоколом, и даже с купленными за рубежом препаратами. Протокол химиотерапевтического лечения вам может быть назначен либо врачом-химиотерапевтом клиники, либо консилиумом наших врачей в случае необходимости. При проведении химиотерапии мы придерживаемся Европейских протоколов лечения. Кроме того, вы всегда можете получить «второе мнение» специалистов-онкологов из ведущих клиник США, Западной Европы и Израиля.
В целом, современное оснащение медицинским оборудованием и высокая квалификация врачей и медицинского персонала клиники позволяет обеспечить европейский уровень лечения наших пациентов.
— Уже сейчас к нам приезжают пациенты из Литвы, Латвии, Украины, Казахстана, Азербайджана. Было несколько пациентов, страдающих раком, которые по рабочим вопросам приехали в Россию из Германии. Всем им была оказана надлежащая медицинская помощь.
В Европейской клинике мы создали уникальное отделение интервенционной онкологии, где выполняются высокотехнологичные малоинвазивные вмешательства. Мы планируем, что в ближайшее время количество пациентов из стран Западной Европы, желающих добиться излечения рака простаты с помощью радиоизотопной методики, или путем эмболизации артерий простаты, станет достаточно велико.
Мы непрерывно стремимся к нашей конечной цели — создать лечебную базу, предоставляющую полный спектр онкологической помощи на уровне развитых стран Западной Европы.
источник
Среди злокачественных заболеваний у женщин рак груди на сегодняшний день занимает лидирующие позиции.
Каждая женщина должна помнить о таком коварном недуге, как рак груди, знать о факторах, провоцирующих это заболевание, и о том, что чем раньше установлен диагноз, тем быстрее и успешнее пройдет лечение.
Лидерами в сфере лечения рака груди по сей день остаются США, Германия и Израиль. Передовые клиники этих стран оснащены по последнему слову науки и техники. Высококвалифицированные врачи, инновационные методики и оборудование, самые современные разработки мировой фармакологии – вот преимущества ведущих медицинских центров этих стран.
- Лампэктомия. В последнее время операции на грудной железе проводят с сохранением органа и удаляют только опухоль. Большую опухоль перед операцией уменьшают в размерах с помощью химиотерапии. Такой подход дает возможность выполнить органосберегающую операцию.
- Мастэктомия. В ходе операции опухоль удаляют вместе с грудной железой. После мастэктомии проводят пластику по восстановлению внешнего вида грудной железы.
- Иссечение пораженных лимфоузлов. В передовых клиниках Германии используют технологиюSentinelNode для обнаружения лимфатического узла, который первым подвергается воздействию лимфатической жидкости, прошедшей через опухоль.
С помощью лучевой терапии уничтожают злокачественные клетки, которые “выжили” после операции. В Германии при лечении рака груди облучают локально молочную железу.
Химиотерапия угнетает рост раковых клеток во всем организме. К сожалению, химиотерапия – процедура не безвредная, так как помимо злокачественных клеток лекарственные средства повреждают и здоровые клетки. Некоторые химиопрепараты в высоких дозах дают много побочных эффектов. В Германии на фоне химиотерапии применяют специальные современные лекарства, снижающие проявление побочных эффектов.
Гормональное лечение рака грудной железы в Германии. Согласно данных последних исследований была установлена связь развития некоторых опухолей с воздействием половых гормонов. В качестве терапии применяются препараты, блокирующие выработку половых гормонов и их влияние на рост опухоли. В лабораториях Германии, США и Израиля исследования по повышению эффективности гормональной терапии в лечении рака груди продолжаются и сегодня.
Программа лечения рака груди в США, как и в Германии, основывается на результатах точной диагностики, осуществленной с помощью современного оборудования.
- В США выполняют лампэктомию – органосберегающую операцию и мастэктомию с последующей пластикой молочной железы.
- Лучевая терапия направлена на угнетение клеток опухоли.
- Химиотерапия. Этот этап лечения рака груди в США самый дорогостоящий в связи с высокими ценами на современные химиопрепараты – последние разработки мировой фармакологии. Лекарственные средства нового поколения отличаются высокой разрушающей активностью в отношении раковых клеток и при этом менее агрессивны в отношении здоровых тканей.
- Гормональная терапия. Как и в Германии применяются препараты, блокирующие влияние гормонов на рост опухоли.
В Израиле рак груди, как и рак любой другой локализации, лечат по индивидуально составленному для каждого пациента плану. Врачи учитывают общее состояние пациентки, окончательный точный диагноз, ее возраст, особенности протекания болезни – симптомы, стадию, степень тяжести – и результаты исследований.
- Химиотерапия рака груди в Израиле основана на генетическом подходе. Химиопрепараты для каждой пациентки подбирают индивидуально – по результатам генетического анализа. Такой подход позволяет ослабить побочные эффекты лекарств.
- Лучевая терапия. В Израиле используют новейшие линейные ускорители (например, Novalis), которые дают возможность максимально точно сфокусироть луч на опухоли, не повреждая при этом здоровые ткани, сократить продолжительность и количество сеансов облучения.
- Лампэктомия – органосберегающая операция, позволяющая удалить только опухоль и прилегающие к ней ткани. Выполняют ее при раке груди 1-2 стадии. Часто после лампэктомии проводят лучевую терапию для уничтожения оставшихся раковых клеток. В Израиле лампэктомию осуществляют методом электрокоагуляции для предотвращения кровотечения.
- Криоабляция. Этот инновационный метод применяют только в Израиле. Он заключается в кристаллизации и умерщвлении раковых клеток. Очень эффективен в лечении рака груди.
- Моноклональная терапия. Используют моноклональные антитела, которые находят злокачественные клетки опухоли груди, разрушают и блокируют их деление.
- Вакцинация. Пациентке вводят специальную вакцину, которая стимулирует ее иммунную систему, помогая ей выработать антитела к раковым клеткам.
- Мастэктомия – удаление опухоли вместе с железой. К ней прибегают как можно реже, но в некоторых случаях она неизбежна. Все зависит от размеров опухоли, соотношения размеров опухоли с размерами железы, состояния организма (беременность, непереносимость облучения), четкости границ опухоли, количества злокачественных новообразований в грудной железе. После мастэктомии обязательной процедурой является реконструкция грудной железы с помощью силиконового имплантата, лоскута мышцы спины, мышц, кожи и подкожной жировой клетчатки живота.
Загрузка формы. » data-toggle=»modal» data-form- >Запрос цены
- Биологическое лечение рака
- Молекулярно-биологический тест Prosigna
- Лампэктомия
- Лечение стволовыми клетками
- Лучевая терапия
- Новые научные исследования диагностики и лечения рака
- Фокусированный ультразвук ФУЗ-абляция
- Химиотерапия
В клиниках Германии врачи проводят диагностику рака груди с помощью традиционных методов, таких как МРТ, КТ, УЗИ молочной железы, маммография. Эти методики признаны во всем мире основополагающими в диагностике рака груди. Но они эффективны не во всех случаях выявления патологии. Сегодня в Германии разработан, но еще не внедрен в практику инновационный метод диагностики рака груди. Использованы свойства световой волны, которая изменяется, проходя сквозь ткани человеческого организма. Эти изменения можно измерить и отобразить детальную картину состояния тканей железы.
В США был разработан уникальный метод диагностики рецидива рака груди “Онкотайп DX”. У пациентки берут образец опухолевой ткани и после 3-недельного исследования устанавливают вероятность рецидива в течение 10 лет. Кроме того, онкологи США открыли и уже внедряют в практику новейший метод ранней диагностики рака груди – рамановскую спектроскопию. Эффективность метода – 96%. Спектроскопический анализ тканей выявляет не только злокачественные опухоли маленьких размеров, но и доброкачественные.
В Израиле диагностика рака груди отличается высокой точностью, эффективностью и сроками выполнения – от 3 до 4 дней.
Ведущий врач-диагност осматривает пациентку, изучает историю болезни, результаты ее анализов и обследований, пройденных по месту жительства, составляет программу диагностики и заполняет медицинскую документацию.
- Пациентка проходит консультацию у врача маммолога.
- По необходимости пациентку консультирует специалист по лучевой терапии, который устанавливает наличие или отсутствие противопоказаний к проведению облучения.
- Развернутые анализы крови – общий, биохимический, тесты на онкомаркеры. С помощью онкомаркеров в крови удается обнаружить даже самые незначительные проявления злокачественного процесса, что позволяет диагностировать рак груди на ранних стадиях.
- Биопсия лимфатических узлов. В пораженную область вводят радиоактивное окрашивающее вещество, которое проявляется при сканировании и таким образом точно указывает на местоположение лимфоузла. Лимфатический узел удаляют и отправляют на исследование.
- Биопсия, осуществляемая под контролем УЗИ и КТ.
- Маммография и УЗИ молочной железы остаются самыми эффективными методами исследования при раке груди.
- Генетический онкотестInVitae – наиболее эффективная методика обнаружения рака груди в начальных стадиях.
- КТ, ПЭТ-КТ, МРТ.
- Электромагнитный метод исследования. С его помощью удается четко обозначить опухоль и удалить все пораженные ткани.
На четвертый день создается экспертная группа. В нее входят специалисты разного профиля – онкологи, гинекологи, онкохирурги, радиологи, химиотерапевты. Врачи этой группы по результатам диагностики составляют для каждой пациентки индивидуальный план лечения, а также ведут за ней наблюдение на протяжении всего лечебно-диагностического процесса. Загрузка формы. » data-toggle=»modal» data-form- >Получить цены
- Анализ на ген HER2
- Биомаркеры
- Биопсия
- Биопсия молочной железы
- Биопсия под контролем КТ
- Генетическая диагностика рака молочной железы BRСА Analysis
- Маммография
- Метод сторожевых узлов
- Онкотест InVitae
В Израиле проводятся операции, аналогов которым в мире нет. Клиники Израиля оснащены новейшим оборудованием, врачи применяют инновационные технологии и препараты. Но несмотря на это цены на лечебно-диагностический процесс в Израиле на 30-40% ниже по сравнению с Германией и США. Дело в том, что медицина в Израиле активно финансируется государством, а израильские ученые сами разрабатывают и внедряют в практику новаторское оборудование и лечебно-диагностические методы.
источник
Маме 60 лет. Врачи сказали, что скорее всего рак, сказали выбирать врача и клинику для операции, пока завершают обследование. Поэтому тех, кто сталкивался с этой проблемой, прошу подсказать: 1. Где лучше оперироваться и возможно порекомендуете хорошего врача (Москва). ? 2. Поделитесь какие исследования помогают наиболее точно поставить диагноз? Возможно ли действительно до пункции на основании маммографии понять, что рак? Поскольку обследование ещё не совсем завершено, у меня остается надежда, что все не так и это не рак. Мама нащупала опухоль сама, пошла обследоваться. В настоящее время диагноз поставлен предварительный 2-мя врачами онкологами (из районной поликлиники и в 4-м онкодиспансере) на основании только маммографии и ручного прощупывания. Врач уже сейчас сказала, что уверена, что это рак. Через 2 дня ждем результатов пункции. И назначили много анализов мочи и крови (на ВИЧ, сифилис, резус-фактор, общий, биохимический) — это для подготовки к операции? 4 года назад маме делали маммографию при плановом обследовании, сказали все нормально, но сейчас подняли архив и врачи видят, что образование начало появляться ещё тогда, удивились почему её не направили к онкологу ещё тогда. 3. Как поддержать, мама сказала сегодня, очень переживает конечно, у меня пока шок, боюсь потерять время, а с чего начать не знаю.
Узнай мнение эксперта по твоей теме
Психолог, Личная встреча Скайп. Специалист с сайта b17.ru
Психолог. Специалист с сайта b17.ru
Врач-психотерапевт, Сексолог. Специалист с сайта b17.ru
Психолог, Гештальт-терапевт бизнес-тренер. Специалист с сайта b17.ru
Психолог, Онлайн-консультант. Специалист с сайта b17.ru
Психолог. Специалист с сайта b17.ru
Психолог, Арт-терапевт. Специалист с сайта b17.ru
Психолог. Специалист с сайта b17.ru
Психолог. Специалист с сайта b17.ru
Психолог, Клинический психолог -Терапия. Специалист с сайта b17.ru
Автор. Очень Вам сочувствую! правда! По теме ничего не могу посоветовать-живу не в М и МО. просто захотелось хоть как-то Вас поддержать. И Вы поддерживайте маму,проводите больше времени с ней!
еще нечего не известно как вы говорите. Не переживайте. Молитесь.
Автор,была такая проблема с родственницей. Оперировалась в Москве. Это лечат, многим подругам вылечили. Нужно только терпение и ежедневное повторениие и внушение, что нужно терпеть и верить, что всё будет хорошо. Врача посоветовать не могу, так как намучились с ним. Объясню, на что надо обратить внимание: как бы вы не доверяли врачу, попросите у него план лечения на несколько месяцев вперёд(включая операцию), в котором ОБЯЗАТЕЛЬНО НАДО УКАЗАТЬ ВСЕ анализы, которые надо будет сдавать. Это очень важно: не пропустить время анализов. И несмотря на стресс, нужно всегда контролировать действия врачей.
Штудируйте интернет, форумы онкобольных. Вы многое поймёте — что делать и как поддерживать маму.
Удачи вам и вашей маме.
Уважаемый автор, понимаю Ваше состояние и панику. Сама столкнулась с аналогичным диагнозом и сделала операцию в декабре. Могу сказать одно, этот диагноз очень пугает и пациент и его родные надеются до последнего и перепроверяют диагноз у разных врачей, теряя на этом время.Вашей маме надо как можно быстрее находить хорошего хирурга и оперироваться. Если онкологи поставили диагноз по основе осмотра и маммографии, то скорее всего ошибки нет и картина явная. Пункция не всегда может точно дать ответ, так было со мной. Те анализы, которые Вы перечислили, необходимы для операции.Не бойтесь операции, для благоприятного исхода ситуации это сейчас самое необходимое. В любом случае, уже в больнице до операции делают все необходимые обследования еще раз для уточнения, если диагноз размыт (как было в моем случае), то допонительно проводят исследования в момент операции.
Далее, я оперировалсь в 62 онкологической больнице,во 2 хирургии. В интернете есть сайт больнице, найдите телефон, звоните в поликлинику, узнавайте как можно попасть на консультацию. По вторникам консультируют хирурги как раз 2 хирургии, они специализируются на проблемах груди. То есть можно попасть на прием уже завтра. Можно пойти на прием к заведующему, можно к любому из хируругов отделения.
И самое главное. Онкологию сейчас успешно лечат. Не теряйте время. В такой ситуации сложно быть спокойным, но сейчас Ваше спокойствие, поддержка очень важны для мамы. Именно Вы сейчас опора, как бы Вам не было тяжело и страшно. Держитесь. Желаю Вашей маме успешного выздоровления. Есть есть вопросы — пишите, отвечу.
Сайт больницы http://www.62gob.ru/
Хорошо оперируют и лечат в Институте радиорентгенологии на Калужской. К сожалению, телефона у меня нет, может, найдете в Интернете. Стоит недешево, но специалисты классные.
Обратитесь в НИИ онкологии им. Герцена.
Хорошо оперируют и лечат в Институте радиорентгенологии на Калужской. К сожалению, телефона у меня нет, может, найдете в Интернете. Стоит недешево, но специалисты классные.
согласна, врачи очень хорошие.
Автор, а чем опухоль на ощупь отличается от мастопатии? Болит или нет?
Автор, посмотрите эти ссылки. На этом же форуме можете задать врачам все интересующие Вас вопросы, только прежде чем спрашивать внимательно прочтите «Правила форума» (могут не ответить на некорректные вопросы).
http://www.oncoforum.ru/showthread.php?t=59810&highlight=%CF%EE%E4%E1%EE%F0%EA%E0+%EF%EE+%D0%CC%C6
http://www.oncoforum.ru/search.php?search > Читайте архивы форума — там очень много полезной информации.
Вашей маме здоровья!
Огромное спасибо всем кто откликнулся — с советами и просто поддержкой. Писать смогу только из дома вечером, но все читаю, делаю подборку инфы. Всем здоровья! ещё раз спасибо.
http://www.mosgorzdrav.ru/mgz/KOMZDRAVinstitutions.nsf/va_WebPagesPrint/dpt_p0110
Автор, попробуйте попасть на консультацию к Гуртовому Иосифу Яковлевичу — замечательный и очень опытный онколог. В 2001 году он оперировал мою свекровь, а в этом году я сама у него консультировалась.
Каждый вторник он консультирует в МЦ Диагностика
http://www.zdorovje.ru/menu.php? >
Недоброкачественная опухоль может давать болевые ощущения, например, если давит на соседние органы, например, на мышцу. Хотя за частую боли нет.
Стоит недешево, но специалисты классные.
17, теоретически нет. Но, допустим, на обследование (КТ, МРТ и т.д.) очередь от 2-х недель и выше может быть, а платно — в день обращения или на следующий день. Чувствуете разницу?
Или препараты для ХТ: есть иностранные препараты — они лучше очищены, менее токсичны, побочные действия не такие сильные, а есть отечественные аналоги, у которых лечебный эфект такой же, а побочки в разы сильнее. Но первые стоят гораздо дороже вторых, догадайтесь, какие препараты врач назначит. Плюс «выбивание» квот на лечение занимает массу времени, а лечение очень часто нужно начинать незамедлительно, т.к. от первого обращения к врачу до постановки точного диагноза может пройти много времени.
Автор,
Помимо всего того, что посоветовали.
еще Российский онкологический центр им. Блохина при РАМН. Находится на Каширке.
И очень много информации на форуме oncoforum.ru
Автор, как Ваши дела? Определились с выбором клиники? Если есть возможность — старайтесь попасть в 62 больницу, клиника очень хорошего уровня.Очень ценится среди пациентов и медиков. От нахождения в хирург.отделении остались только теплые воспоминания. Психологический климат спокойный, доброжелательный, позитивный. А это очень важно для самочувствия и выздоровления пациентов при таком сложном диагнозе. Дополнительно могу сказать, что Лужков значится среди спонсоров больницы (говорят, что помогает больнице после смерти первой жены от рака), и насколько я поняла, больница находится под его пристальным вниманием, соответсвенно, и порядка больше. Про Каширку могу сказать одно, это федеральная, а не городская больница, поток больше в разы. Да и отношение к пациентам оч.хромает.
Vogue, большое спасибо за подборку ссылок, много нужного.
мыхх, сегодня получили результаты пункции, диагноз подтвердился. Следующий прием в районном онкодиспансере на пятницу, к этому времени должны сделать УЗИ брюшной полости, ЭКГ и рентген клетки и получить недостающие рез-ты анализа крови.
мыхх, по поводу выбора клиники — знаете, я в понедельник все эти названия центров, их описание, отзывы читала в первый раз и они для меня ничем не отличались. Потом почитала онкофорум, склонилась к 62, папе кто-то тоже порекомендовал 62. И тут я перечитала форум и ваши посты тоже про 62. Если можете порекомендуйте, пожалуйста, хирурга и сориентируйте по ценам.
мыхх, а вопросы у меня такие — 1. в некоторых статьях пишут, что лучевая терапия проводится после операции. в других пишут, что иногда лучевая проводится до операции, для более надежного проведения операции. В районном диспансере врач очень скупа на информацию, я до сих пор не понимаю как именно выглядит диагноз — какая стадия, инвазивность, затронуты ли лимфоузлы, есть ли метастазы. Возможно ждут остальных результатов — экг, узи брюшной полости, рентген легких и анализ крови, но это все для операции, как я понимаю. а для постановки диагноза у врача ведь все есть (?) — пункция, мамография. Сказали дадут направление на Бауманскую (видимо это онкологический клинический диспансер ╧1), зачем не сказали. Вообщем надо к врачам с мамой ходить, ей сейчас сложно все запомнить и все вопросы правильно задать.
То есть на Бауманской другой лечащий врач будет или уже направдение на операцию? В пятницу выясним что имелось в виду. Направление на операцию скорее всего попросим на 62.
Второй вопрос, кто должен назначать схему лечения, определять какой операция должна быть, кто отслеживает состояние после операции и назначает процедуры. Пока я поняла что в лечении нужны хирург, радиолог, химиотерапевт и лечащий врач. Они могут быть все из разных клиник или нужны сейчас все сразув одном центре для разработки схемы (плана) лечения? У меня путаница, т.к. есть отзывы на хороших хирургов отдельно — Гуртовой из онкодиспансера на Бауманской и Смирнов из 40й, но на сами клиники отзывы не очень. Есть хорошие отзывы на 62-ю, но нет рекомендаций на конкретного хирурга. И в целом я не знаю кто нам сейчас наиболее важен — найти по отзывам лечащего в другом центре (как второе мнение кроме районного) или хирурга. Кого ещё в клинике где решим оперироваться, кроме хирурга нужно искать? Там болжен быть лечащий врач, который делает назначения и следит за состоянием после операции или это делает хирург? И ещё — маму не направляли на сканирование скелета, я читала что это тоже должно входить в обследование — это действительно небходимо перед операцией?
mыxx, сорри за путаные вопросы. по поводу врача и цен, если здесь не удобно, напишите мне, пожалуйста, сюда — belaya_80@mail.ru. Спасибо!
Как бы ни было тревожно,соберитесь и не впадайте в панику.Сама не из Москвы,посоветовать нечего,но маме моей подруги сделали операцию по поводу запущенного рака груди и живёт уже после неё 12 лет.ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО! ВЕРЬТЕ В ПОБЕДУ!
Автор, я Вам сейчас кину в почту телефон. Позвоните мне, очень много надо объяснить. Хирург, оперировавший меня, — Грошев Игорь Анатольевич (зав.отделением). Можно к любому другому хирургу из этого отделения, все очень хорошие и внимательные.
Автор, не паникуйте. Держитесь.
С мамой ходить по врачам ОБЯЗАТЕЛЬНО. Она сейчас в таком тяжелейшем стрессе, что половину может не запоминать и не воспринимать.
Маммологическое отделение 33 больницы (Сокольники). Врач: профессор, засл.врач России Леонид Донович Школьник. У меня было подозрение на онкологию, гистология не подтвердила. Только гистология может дать 100% точный ответ, все остальное — предположения. Нас было несколько, у которых диагноз не подтвердился. Но, если даже онкология, все это полностью вылечивается, если I или II стадии. Так что не паникуйте!
Автор держитесь и верьте что всё будет хорошо!! Я надеюсь, что всё так и будет! Удачу вам здоровья всем особенно вашей маме!
Алина 32, а на основании результатов каких исследований до проведения гистологии Вам ставили такой диагноз?
Завтра дополучим результаты анализа крови и пойдем с мамой в районный онкодиспансер, чтоб забрать документы и с направлением уже пойти во вторник на консультацию в 62-ю. Завтра увижу сама заключение и будет понятней картина. Как я поняла маме сказали только, что рак и все, ничего не говорили ни про степень, ни про инвазивность, ни про наличие метастаз. Мама знает только размер по маммологии. Надеюсь на лучшее.
Mыxx, направление для лечения в 62-ю нам не дали, хотя специально просили. Дали на Бауманскую. На вопрос почему, врач сказала, что 62-я в федеральном управлении и т. д.хотя на самом деле наоборот она городская. Вообщем в 62-й в справочной сказали мне, что это странно что не дали и посоветовали обращаться в департамент здравоохранения, чтобы направили на операцию в 62-ю. Попытаемся через департамент, либо через платное отделение, уже хоть как то туда попасть, расценок правда пока не знаю. Главное чтобы рассмотрение в департаменте не было очень долгим и не было очередей на год.
Автор, даже не знаю что и сказать ((((. Абсурд полный. Надо как-то уточнить имеют ли право в вашем диспансере давать направление в больницу 62. Мне кажется, что надо идти к заведующему отделением или к главврачу диспансера. И требовать направление, пригрозив жалобой в департамент здравоохранения. Расценки платное отделение на госпитализацию, к сожалению, не знаю. Но может быть стоит предварительно съездить к хириругам консультацию (пусть платную, коль уж направления пока нет)? И проговорить все моменты предстоящей операции?
Мыхх, спасибо про наводку на заведующего отделением, попробуем. Относительно жалоб.. тут мне кажется, спорный момент. Районный диспансер же не обязан давать направление туда, куда просят, даже если имеют право туда давать ( или обязан?). Дали куда врач посчитала нужным, возможно нарушения нет. Кстати, возможно ли, что 1-й диспансер на Бауманской по нашей просьба даст направление на 62-ю или они не имеют права перенаправлять? Вообщем предполагалось, что мама в понедельник заберет стекла, оставшиеся результаты анализов и поедет на Бауманку, но я ей сказала что там отзывы не очень хорошие, отношение и тп. и мама развнервничалась и решила не ехать (я с ней в пн не смогу). Так что поедем теперь вместе в 62-ю во вторник пока на платную консультацию, если что, то в тот же день оплатим и операцию, чтобы сразу встать на очередь.
Мыхх, и ещё такой момент, извините, что тему такую затрагиваю.. Вас отпустило хоть как то осознание трагедии, страх выбрать не тот путь к выздоровлению и т.п.? С момента как узнали прошло около недели, живем как будто кто-то что-то недоговаривает. И разговариваем серьезно и что-то обсуждаем веселое, как прежде, но все мы думаем об одном и очень тяжело. Как я понимаю сейчас это только начало борьбы. Когда проходит шок, если он проходит и начинается просто работа по выздоровлению и обычная жизнь,но в новых обстоятельствах?
Мыхх, я Вам желаю здоровья и долгих долгих счастливых лет. Вам и Вашей маме. Очень Вам благодарна за помощь.
Автор, спасибо за добрые слова ))). У вашей семьи сейчас очень не простой период и, вероятно, он не так скоро закончится, потому как помимо операции будет еще химия и/или радиология. Да, это начало борьбы. Серьезной борьбы. Шок — естественная реакция, тем более что прошел такой короткий срок. У всех членов семьи сейчас ощущение рухнувшего неба. Ощущения Вашей мамы вообще сложно описать, когда человеку сообщают такой диагноз, то возникает сильнейший страх и паника (ощущения как будто находишься на эшафоте, но не знаешь сроков исполнения приговора). Что надо делать сейчас. 1. Принять операцию как НАЧАЛО ПУТИ К ВЫЗДОРОВЛЕНИЮ, и никак иначе. По другому быть не может. Настроить маму и всех, что ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО. Да, предстоит длительное лечение, но оно необходимо и все будет хорошо. Обязательно. 2. Не стесняться диагноза. Если не хотите говорить знакомым, родственникам, не говорите, если больно об этом говорить. Но в Ваше ситуации ничего постыдного нет. Вы даже представить себе не можете, сколько сейчас людей сталкивается с этим диагнозом. 3. Осуществлять намеченные планы и строить новые. Жизнь не закончилась, она продолжается. Вашей маме нужны стимулы для того, чтобы не терять вкус к жизни. Что больше всего любит Ваша мама? Общение с внуками (если они есть), цветоводство, выставки. Вот и старайтесь усилить вокруг нее этот положительный настрой. Если что-то планировали, то по возможности не отменяйте эти планы. Болезнь это не точка в жизни, это запятая или многоточи перед новым этапом. 4. Отдавайте Вашей маме свою любовь. Не жалейте, а любите.Вы понимаете разницу. Вы сейчас ее должны любить так безоговорочно и давать такое же чувство защищенности, какое она Вам давала в детстве.
источник
«Пациенты вообще могут поверить в любую чушь»
Октябрь во всем мире — месяц борьбы против рака молочной железы. Почему раком груди называют разные типы онкологии, как лечат их в России и почему при бесплатной медицине за лечение и анализы приходится платить? Что на самом деле значит диагноз «мастопатия»? Когда действительно стоит удалить грудь, как Анжелина Джоли, в целях профилактики? Всем ли надо делать генетические тесты на рак или не стоит тратить на это деньги?
The Village пригласил директора Фонда профилактики рака, онколога Илью Фоминцева задать профессиональные вопросы практикующему врачу, профессору Петру Криворотько — крупнейшему российскому маммологу, заведующему отделением опухолей молочной железы Национального онкологического центра имени Н. Н. Петрова.
Илья Фоминцев: Насколько онкологи могут влиять на смертность от рака молочной железы? Среди пациентов бытует такое мнение, что рак — это неизлечимая болезнь, а онкологи, напротив, постоянно «развенчивают этот миф».
Петр Криворотько: Я как раз отношусь к таким онкологам, которые этот миф не развенчивают. Впрочем, вот именно при раке молочной железы онкологи влияют на смертность, и влияют очень сильно. Да, рак неизлечим, но мы нередко можем перевести рак молочной железы в то состояние, когда он не повлияет на причину смерти. Мы можем отложить онкологическую историю на некоторый, довольно приличный период времени. И чаще всего этого периода хватает человеку, чтобы умереть от какой-то другой болезни, или, проще говоря, от старости.
— А в какой степени на эту отсрочку влияют действия онкологов, а в какой — биологические свойства самого рака груди?
— Да вообще-то, все влияет — и то, и другое. Впрочем, свойства опухоли влияют, наверное, больше, чем онкологи. Мы сейчас дошли до понимания, что рак молочной железы — это не один диагноз. Это маска, за которой скрывается огромное количество разных подтипов рака. Теперь мы даже начали думать, что научились их различать, хотя на самом деле это не совсем так. И наши успехи — это скорее доказательство нашего недостаточного понимания этой болезни. Есть представление у онкологов о том, что мы что-то знаем про рак молочной железы. Но в этом своем знании мы очень часто сталкиваемся с ситуациями, когда наши знания попросту не работают. Вот, например, мы знаем, что на поверхности опухоли есть молекулярный рецептор, мы даже имеем лекарство, которое этот рецептор может заблокировать, мы знаем, что при идеальном стечении обстоятельств у большинства таких пациенток мы сможем повлиять на размер опухоли. Но есть категория пациенток, у которых все есть: есть рецептор, есть молекула, а наше воздействие вообще никак не работает. Причин тут может быть огромное количество: может быть, мы неправильно определили этот рецептор, может быть, лекарство не очень хорошо работает. Но, скорее всего, все в порядке и с тем, и с другим, но есть какой-то третий фактор, на который мы пока никак не можем повлиять, поскольку вообще ничего о нем не знаем. Ровно так происходит с гормонотерапией рака молочной железы, которая применяется уже десятки лет. Идеальная, казалось бы, ситуация, чтобы вылечить пациентку. У пациентки есть опухоль, у опухоли есть рецепторы к половым гормонам. Мы блокируем эти рецепторы, гормоны не действуют на опухоль, и какое-то время опухоль не растет или не появляется вновь. Это может длиться месяцами, может годами. Но в какой-то момент опухоль начинает расти, не меняя своей биологии. Опухоль та же, лекарство то же, но оно не помогает. Почему? Не знаю.
Поэтому, если говорить о том, кто больше влияет на историю жизни и смерти — онколог или биология опухоли, я бы сказал так: онкологи пытаются влиять, и иногда им это удается. При раке молочной железы в большинстве случаев это удается.
Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли. При этом подавляющее большинство пациентов получали химиотерапию совершенно зря
— Раньше схем лечения рака груди было не так много, а сейчас их великое множество, и они подбираются для каждого пациента буквально индивидуально. На основе чего это происходит?
— История с эволюцией схем лечения вообще суперинтересная. Еще лет 10–15 назад все методы системной терапии рака были эмпирическими. Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли: мы тогда подбирали дозу, режим введения препарата, по большому счету никак не основываясь на биологических характеристиках опухоли. Еще 15 лет назад все клинические протоколы основывались только на статистических данных о том, как это снижает смертность у всех пациенток без разбору. И при этом подавляющее большинство пациентов получали эту терапию совершенно зря: она никак не влияла на их выживаемость. Самый яркий пример такого лечения — это адъювантная химиотерапия. Она проводится пациенткам, у которых уже нет никакой опухоли, мы ее хирургически удалили. И вот тут врач подходит к пациентке и говорит: «Вы знаете, Марьиванна, я блестяще провел операцию, у вас не осталось ни одной опухолевой клетки, но я вам назначу сейчас химиотерапию, от которой у вас вылезут волосы, вас будет тошнить, вы будете ненавидеть родственников, а родственники в итоге возненавидят вас. Это будет длиться шесть месяцев, и это вам поможет!»
И знаешь, что самое прикольное? Врач это говорил, абсолютно не зная, поможет или нет. Потому что, если мы возьмем оксфордский мета-анализ исследований адъювантной терапии рака молочной железы (это послеоперационная химиотерапия. — Прим. Ильи Фоминцева), по его результатам она действительно помогала. Но помогала только 10–12 % от всех пациенток. Фишка в том, что еще 15 лет назад врач не имел ни единого инструмента, чтобы заранее понять, кому она поможет, а кому нет. И вот, чтобы не потерять эти 10–12 %, ее назначали буквально всем!
С тех пор многое изменилось. Рак молочной железы тщательно изучили фундаментальные онкологи, и выяснилось, что рак молочной железы — это не одно заболевание. Это вообще разные болезни с разными биологическими характеристиками: с разным набором рецепторов на поверхности клеток, с разными мутациями внутри самой опухоли. И оказалось, что то лечение, которое проводилось раньше, эффективно только для определенных подтипов рака. И если это лечение применять в группе пациенток, которым оно не помогает, это не только не поможет, это ухудшит их состояние. Потому что она за просто так будет получать очень токсичное лечение. Химиотерапия — это ведь вовсе не витаминка.
Теперь уже есть такие термины, как «персонифицированная терапия», или «индивидуализация лечения». За этими словами фактически стоит стремление подобрать для конкретного пациента то лечение, которое — вероятно — будет для него эффективным в зависимости от биологических свойств конкретно его опухоли.
— Мы сейчас с тобой говорим по большей части о терапии рака груди. Но вот я хочу спросить тебя про хирургию. За последние годы объемы хирургического вмешательства при раке груди значительно уменьшились и продолжают уменьшаться. Нет ли такого шанса, что хирургию при раке молочной железы в скором времени можно будет и вовсе избежать?
— С одной стороны, действительно сейчас идут исследования о том, что есть подтипы опухолей, которые, скорее всего, вообще нет смысла оперировать, им достаточно будет подобрать схему терапевтического лечения. В MD Anderson Cancer Center уже год идет такое исследование, и, возможно, у нас они тоже будут (очень надеюсь, что мы найдем на них средства). Однако ожидать, что хирургия вообще исчезнет из маммологии в ближайшие десять лет, не стоит. Может быть, когда-нибудь у определенного биологического подтипа рака мы позволим себе не делать операцию.
— То, о чем ты рассказываешь: индивидуализация терапии, малоинвазивная хирургия рака груди. Насколько это вообще распространено в России?
— Страна у нас огромная. Есть центры, где блестяще лечат рак молочной железы, а есть центры, где медицина остановилась на Холстеде (операция Холстеда, калечащая операция большого объема при раке молочной железы. — Прим. И. Ф.). Я тут в одном диспансере спросил: «Сколько у вас выполняется органосохраняющих операций?» Они говорят: «Три». Спрашиваю: «Всего три процента. », — а мне в ответ: «Нет, три штуки в год». А так там всем делают Холстеда. Ты знаешь, моя любимая тема — биопсия сигнальных лимфоузлов, которую не просто не выполняют практически нигде в России. 90 % маммологов у нас считают, что это полная чушь!
— Расскажи немного об этом, пожалуйста, давай сделаем читателей более образованными, чем 90 % маммологов. Может, и врачей зацепим.
— Если коротко, это тест, который нужен для обоснованного уменьшения объема хирургического вмешательства. История такова: более 100 лет, чтобы вылечить рак молочной железы, удаляли первичную опухоль максимально широко и вместе с ней все лимфатические узлы, в которые чаще всего метастазирует рак. Для молочной железы — это подмышечные лимфоузлы. Так и делали: удаляли всю молочную железу и все подмышечные лимфоузлы. Считалось, что это лечебная процедура, которая положительно влияет на длительность жизни. После многих исследований оказалось, что в принципе это не сильно влияет на продолжительность жизни. Влияет биология опухоли, системная терапия. А вот удаление лимфоузлов практически не влияет на результаты лечения, при этом у большинства женщин на момент операции в лимфоузлах нет никаких метастазов.
И вот, представь себе, ты выполняешь операцию, а патоморфолог тебе говорит: «Ты выполнил блестящую операцию, удалил 30 лимфоузлов. И ни в одном из них нет метастазов!» Ты в этот момент можешь объяснить главному врачу, зачем ты это сделал, объяснить это своему коллеге абдоминальному хирургу (абдоминальные онкологи занимаются опухолями ЖКТ, как правило, меньше знают о биологии опухоли и гораздо больше о хирургии. — Прим. И. Ф.). Ты, разумеется, можешь объяснить это пациенту: пациенты вообще могут поверить в любую чушь. Но вот попробуй объяснить это себе! Зачем ты удалил 30 здоровых лимфатических узлов?!
Ведь это очень сильно влияет на качество жизни, это очень жестокая хирургическая травма. Рука со стороны операции после этого не сможет нормально функционировать, будет отечной. Ведь даже инвалидность пациенткам дают именно из-за этого — потому что рука плохо работает, а вовсе не из за отсутствия молочной железы!
При этом в большинстве случаев эта травма наносится совершенно зря. Скажу больше, она, скорее всего, выполняется зря всем. В реальности нам от лимфоузлов достаточно только знать, поражены они метастазами или нет, удалять их при этом, скорее всего, нет никакой необходимости, даже если они и поражены. И сейчас уже проходят исследования, которые это подтверждают.
Так вот, биопсия сигнальных лимфоузлов нужна, чтобы понять, что с лимфоузлами — поражены они или нет. И на основании этого обоснованно отказаться от вмешательства на лимфоузлах у подавляющего большинства пациентов, чтобы сохранить им качество жизни. И вот этого не просто не делают, этого даже не понимают практически нигде в России.
Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде
— Кромешный ужас, конечно, но не новость. Перейдем к хорошему, что ж мы все о плохом. Какие бы ты назвал основные прорывы в лечении рака груди за последние 50 лет? За что бы ты дал свою личную премию имени Петра Криворотько?
— Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде. Это следствие не только изменения в понимании прогрессирования рака, это еще и достижения в области лучевой терапии.
Второй прорыв на самом деле совсем недавний. Только в 2000-х годах появились первые революционные исследования, которые показали, что основным фактором в прогнозе является биологический подтип рака, а не стадия. И это и есть объяснение тому, как такое происходит, когда мы выявляем совсем маленькую опухоль, оперируем ее, хлопаем в ладоши от радости, а через год пациентка умирает от метастазов, или, наоборот, когда мы выявляем огромную опухоль, и пациентка потом живет долгие годы.
За последние десять лет выделили уже более 20 молекулярных подтипов рака молочной железы. И, сдается мне, их количество будет только увеличиваться. А с ними и наше понимание, как правильно подобрать лечение пациентке. И сейчас уже большинство пациенток укладывается в наше понимание биологических подтипов. Непонимание остается только уже с относительно небольшой группой людей — там мы все еще подбираем лечение наугад.
— А есть ли в России вообще технические возможности все эти биологические подтипы определять? Равномерно ли они распределены по регионам?
— Да, конечно, тут есть проблемы. Можно много говорить о великом, но если нет материальной базы для этого всего, то ничего не будет. Для того чтобы понять биологию опухоли, необходимо провести серию тестов, которые позволяют оценить биологию опухоли хотя бы суррогатно, не на генном уровне. Эти тесты дорогие, и они доступны, скажем так мягко, не везде. Хотя, впрочем, и тут за последние десять лет картина изменилась. Сейчас в той или иной форме хотя бы основные тесты делают практически во всех диспансерах страны, но проблема тут в качестве и сроках. Сроки этих исследований доходят в некоторых диспансерах до пяти недель, хотя в нормальной лаборатории это можно сделать за три дня. И все это время и пациентка, и врач ждут результатов, без которых продолжить лечение невозможно. А время идет, за пять недель опухоль может вырасти.
— Как ты думаешь, сколько нужно пациентке денег, чтобы закрыть финансовые дыры в государственных гарантиях? Можно ли лечить рак груди в России полностью бесплатно и при этом качественно?
— Я работаю в федеральном учреждении, тут совершенно другие принципы финансирования лечения, чем в регионах. У нас прекрасные возможности по лечению рака, тут мы практически все можем сделать за счет государства, но государство нам не оплачивает диагностику рака до момента установления диагноза. Так устроено финансирование федеральных центров. Приходится пациентам платить за все обследования до тех пор, пока диагноз не будет полностью установлен, и если это рак, то с этого момента для них все действительно бесплатно, ну, во всяком случае, на бумаге. В реальности бывают ситуации, когда пациентам целесообразнее заплатить за что-то. Однако основную часть все-таки покрывает государство.
Что касается сумм, то давай будем говорить поэтапно: вот пациентка почувствовала что-то неладное в молочной железе, или в ходе какого-то спонтанного обследования у нее выявилось подозрение на РМЖ. Для того чтобы поставить диагноз быстро, адекватно и правильно, ей понадобиться примерно 50 тысяч рублей. Именно столько придется потратить на исследования, которые нужны для верной постановки диагноза. Для жителей больших городов эта сумма еще более ли менее доступна, хотя даже здесь у всех разные возможности. И это, заметь, только диагностика, которая необходима, чтобы назначить лечение.
А теперь поговорим о самом лечении. На самом деле, как это ни странно, но в РФ стандарт лечения бесплатно может получить любая женщина. Вопрос только в том, какой это будет стандарт. Выполнить удаление молочной железы с полным удалением лимфоузлов можно бесплатно в любом диспансере, и его выполняют. Но вот тут начинаются нюансы. Во-первых, вопрос в том, насколько грамотно было проведено дооперационное обследование. Как я уже говорил, необходимую иммуногистохимию делают далеко не все. И, например, если стандарт нашего учреждения — это выполнение обследований с использованием КТ грудной клетки и брюшной полости с контрастированием, то в регионах этого, как правило, нет и в помине: в большинстве учреждений делают только флюорографию и УЗИ брюшной полости. Я сейчас не говорю даже о качестве. Но флюорография, даже в самых опытных руках, не имеет никакой адекватной информативности для онкологов.
Вот еще пример: рентген легких, сделанный на протяжении последних трех месяцев повсеместно принимается как подтверждение отсутствия метастазов в легкие. Я и многие мои коллеги считаем, что это, мягко говоря, неправильно.
Одним словом, стандартное лечение доступно бесплатно каждой гражданке нашей необъятной Родины. Вопрос только в стандартах, которые применяются. В реальности в очень многих диспансерах невозможно современное лечение. Ну что вот делать онкологу, у которого либо вовсе нет лучевой терапии, либо есть такая, что лучше бы не было ее? Разумеется, он не сможет делать органосохраняющие операции, ведь ему потом невозможно нормально облучить пациентку. Он сделает мастэктомию из лучших побуждений.
Ну и наконец, следующий этап — стоимость лекарств. Лекарства стоят дорого, и здесь, и во всем мире. И не все регионы могут себе позволить купить весь спектр препаратов. Поэтому пациенту часто предлагается «стандартная» терапия, которая существует уже давно и, строго говоря, не является ошибочной. Парадокс химиотерапии в том, что она предлагает огромный спектр препаратов — от дешевых схем до очень дорогих. При этом разница в результате лечения не такая уж и революционная: не в два или три раза. Дорогая может быть эффективнее на 15–40 %.
Что в этом случае делает врач? Врач назначает дешевую схему за счет бюджета государства, не слишком кривя душой: честно назначает то, что его диспансер закупил. Если он назначит дорогие препараты, которые его диспансер не закупает, ему, безусловно, влетит от начальства. А когда пациентка приходит, например, за вторым мнением к онкологу, не имеющему отношения к ситуации, и он говорит, что можно применить более дорогостоящее и эффективное лечение, то вот тут и начинаются дополнительные траты. А сколько их будет, зависит от ситуации, бывает, что и очень много.
— Это просто ад! Мастопатия — это не болезнь. Нет такого диагноза нигде в мире. И уж конечно, это не «переходит в рак» — это уж полная ахинея. Самое ужасное, что это отнимает силы и время у врачей, которые погружаются в эту историю.
Я много думал на эту тему и даже не понимаю, откуда эта хрень вообще пошла. Помню, что в 1998 году, когда я пришел работать в диспансер, этого добра там уже было навалом. Молочная железа может болеть не только раком. Болезни, кроме рака, могут быть: есть доброкачественные опухоли, есть всевозможные состояния, связанные с образованием кист. Иногда кисты бывают огромных размеров, они воспаляются, болят. Это все можно и нужно лечить. Но мы снова и снова упираемся в вопрос квалификации наших докторов: узистов, онкологов, маммологов. Им легче поставить какой-то непонятный диагноз, чем сказать женщине, что у нее все хорошо.
— Если говорить о сухих данных, то заболеваемость среди женщин от 20 до 40 лет никак не изменилась с 70-х годов. Вообще, это любопытный миф! Откуда он взялся? Во-первых, за последние 20 лет информационное поле расширилось до неимоверных границ. И если социальных сетей раньше не было, то теперь у нас огромное количество каналов, в которых все обсуждают важные и личные темы. Если раньше пациентки с таким диагнозом особенно никому о нем не говорили, порой даже родственники не знали, что женщина больна, то теперь есть огромное количество пациентов, которые открыто об этом говорят и даже делают из лечения что-то вроде шоу. В американском и британском фейсбуке есть даже премии за лучший блог больной раком груди. На этом уже даже умудряются делать деньги. И в информационном пространстве чаще проскакивают сообщения о том, что раком болеет какая-нибудь молодая симпатичная женщина. Вообще-то, 20 лет назад другая симпатичная молодая женщина тоже болела, но а) она часто просто не знала своего диагноза, б) она его стыдилась, если даже и знала, и в) ей было негде распространить эту информацию.
— Да, но сложно сказать однозначно за всех. Есть молодые, которые уже хорошо и по-настоящему знакомы с болезнью. И они настолько хорошо разбираются в теме, что иногда даже пасуешь давать какие-то советы. Я не знаю, хорошо это или плохо.
Есть и другие пациенты, которые перечитали кучу информации о РМЖ, но совершенно не той — ложной. И переубедить их порой бывает просто невозможно. Есть и третий тип — те, кто смирился с концом. Чаще всего у них есть пример старших родственников — бабушек, мам, у которых болезнь протекала очень тяжело.
А бывает напротив, что пациентки после курса лечения преображаются, начинают какую-то совершенно новую жизнь, в их глазах загорается огонь. Но таких немного, и они, как правило, уже постарше. В основном все-таки это трагедия.
Да, пожалуй, с молодыми работать тяжелее.
Если говорить о тех, у кого перед глазами были плохие примеры с тяжелыми болезнями. Тут речь идет о наследственном раке молочной железы.
Как правило, это женщины с онкогенными мутациями. Сейчас, к слову, генетическое тестирование нужно не только, чтобы оценить риск заболеть раком. Это нужно еще и для того, чтобы определиться с тактикой у тех, кто уже заболел.
— Я бы сказал всем, но боюсь, мне влетит от всего онкологического сообщества. Правда, всем этого делать не стоит. Начнем с того, что это недешево. Стоит пройти тестирование, если мы говорим о наследственном раке. Тут у нас в любом случае есть какая-то семейная история: если болели и бабушка, и мама, то дочь находится в группе риска. Если были случаи рака яичников в семье, и это была близкая родственница. Этот тест достаточно сделать один раз в жизни.
— Это огромная головная боль не только пациентки, но и моя. Вот что могу сказать. Во-первых, «предупрежден — значит вооружен». Мы знаем, что генетическая предрасположенность повышает шанс заболеть раком, но это не значит, что это случится завтра или вообще случится. Во-вторых, можно более активно проходить обследования — делать ежегодно МРТ молочной железы, и это вовсе не значит, что нужно перестать жить, — можно продолжать рожать детей, растить их, радоваться жизни. А когда вопрос с детьми закрыт, прийти к онкологу и попросить профилактическую мастэктомию. Но дело в том, что даже полное удаление железы не гарантирует того, что женщина не заболеет. Это бывает редко, но не предупредить пациентку мы об этом не можем. И все-таки тестирование нужно делать: это знание может снизить риск смерти от рака молочной железы.
— Не отчаиваться. И не впадать в панику. Это штука, которая в большинстве случаев вылечивается. И даже если уже есть метастазы, это не катастрофа. Это болезнь, которую онкологи стараются перевести в состояние хронической болезни. Мы, может, не можем ее вылечить окончательно, но в наших силах сделать так, что жизнь будет продолжаться, и это очень важно. Это первый совет.
Второй очень важный совет: найдите медицинский центр, не врача, а центр, где вы будете получать лечение.
— Это очень тяжело, очень. Во-первых, этот центр должен иметь соответствующее оснащение. Но для обывателей тяжело понять, какое оснащение хорошее, а какое нет. Например, лучевая терапия обязательно должна быть в принципе, бывает, что ее нет вовсе. Патоморфологическая лаборатория обязательно должна быть такая, которая может делать любые молекулярные тесты. Должно быть собственное отделение химиотерапии.
— Вот если, предположим, придет женщина к врачу и спросит: «Какой процент органосохраняющих операций вы выполняете?» Это критерий?
— Ты знаешь, большинство врачей просто пошлют ее и даже не будут разговаривать. Впрочем, если ко мне придет женщина и спросит, какой процент, я ей отвечу — мне не стыдно отвечать. Мне кажется, вот какой критерий важен: любой уважающий себя центр должен владеть всем спектром хирургических вмешательств при раке молочной железы. В нем должны делать мастэктомию, органосохраняющие операции, все виды реконструкций: с пересаженными лоскутами, с имплантами, с экспандерами, с совмещением методик. И если центр не владеет хотя бы одной методикой — это неправильно. Значит, что-то у них там в Датском королевстве не так.
Что еще? Важно, чтобы в центре, который вы выбираете для лечения, врачи говорили на английском языке. Хотя бы некоторые. А все остальные читали. Но проверить это или сложно, или невозможно.
Ну и наконец, ремонт еще должен быть нормальный. Должны палаты быть чистыми и красивыми. Ну не верю я, что в 12-местной палате оказывают нормальное лечение. Если бардак в отделении, значит, бардак и в головах. Если у главврача хватает времени и сил банальные вещи создать, то есть шанс, что у него хватит времени и сил сделать нормальную патоморфологию. Не помню я, чтобы была шикарная патоморфология, а вокруг разруха. Обычно все наоборот.
Но сейчас на самом деле много диспансеров в стране более чем приличных.
— Казань. Вообще шикарные ребята. Самара — шикарные ребята. Липецк — шикарные. Это, кстати, мой родной город, и там хорошая служба, там хорошее оснащение.
Ты знаешь, Тюмень приятно удивляет. Иркутск! Но Иркутск, надо понимать, это «роль личности в истории» (в Иркутске много лет работает главным врачом онкодиспансера легендарная среди онкологов В. В. Дворниченко. — Прим. И. Ф.). Иркутск — очень сильная контора. Новосибирск еще. В Екатеринбурге сильный центр у профессора Демидова в 40-й больнице.
— А вот такой вопрос тебе провокационный. Если взять всех маммологов РФ, какой процент из них ты бы навскидку назвал хорошими?
— Я не совсем понимаю, когда говорят «хороший доктор» в нашей профессии. Безусловно, доктор Айболит должен быть хорошим. Но современная онкология и лечение рака молочной железы в частности — это команда. Поэтому вместо «хороший доктор» надо говорить «хороший центр». А доктор, с которым вы будете общаться, — это зависит от вашего психотипа. Если вам надо в жилетку плакать, найдите доктора, которому вы будете плакать в жилетку. Если с вами надо строгим тоном в армейском стиле — найдите себе такого. Но ищите их в хорошем центре.
— Окей, тогда перефразирую вопрос. Всего в стране около сотни центров, которые занимаются раком молочной железы: по одному в регионах, еще федеральные центры, частные клиники. Какой процент из них хороших?
— Я не везде бывал. Но думаю, что нормальных процентов 30. Опять же, когда мы посещаем коллег, мы видим позитивные стороны. Понятное дело, что это может быть «ошибкой выжившего», ведь я посещаю центры, в которые зовут, а, стало быть, это во всяком случае активные люди. Но надеюсь, что хотя бы 30 % из всех центров в стране — хорошие.
источник