Меню Рубрики

Мифепристон и рак молочной железы

Мифепристон подавляет базальные тройнично-отрицательные стволовые клетки рака молочной железы с помощью регулирующего воздействия KLF5-экспрессии

Конкурирующие интересы: у авторов нет конфликта интересов.

Тройно-отрицательный рак молочной железы (TNBC) в настоящее время является наиболее злокачественным подтипом рака молочной железы без эффективной целенаправленной терапии. Сообщается, что мифепристон (MIF), препарат, регулярно используемый для аборта, обладает противоопухолевой активностью при множественных гормонозависимых раковых заболеваниях, включая рак молочной железы просвета. В этом исследовании мы показали, что MIF подавляет рост опухолей линий клеток TNBC и ксенотрансплантатов, полученных из пациента, у мышей NOD-SCID. Кроме того, MIF уменьшал популяцию стволовых клеток рака TNBC (CSC) с помощью понижающей регуляции экспрессии KLF5, фактора транскрипции стволовых клеток, чрезмерно выраженного в базальном типе TNBC и способствующего пролиферации, выживаемости и стельности клеток. Интересно, что MIF подавляет экспрессию KLF5 путем индуцирования экспрессии miR-153. Последовательно, miR-153 уменьшает ингибитор CSC и miR-153, спасает MIF-индуцированную понижающую регуляцию уровня белка KLF5 и CSC. Взятые вместе, наши результаты показывают, что MIF ингибирует базальный TNBC через ось miR-153 / KLF5 и MIF может использоваться для лечения TNBC.

Рак молочной железы — это гетерогенное заболевание, клинически классифицированное по нескольким подтипам: люминальный подтип (рецептор эстрогена ERα + и / или PR (рецептор прогестерона) +), подтип HER2 (эпидермальный фактор роста 2+ человека) и тройной отрицательный подтип ( ER- / PR- / HER2-) 1, 2. TNBC ассоциируется с более высокими показателями клеточной пролиферации, метастазирования и более высокой степени опухоли. Он также имеет более низкий прогноз, чем другие подтипы рака молочной железы, о чем свидетельствует снижение выживаемости без прогрессирования и общая выживаемость 3, 4. Недавние исследования показывают, что TNBC также гетерогенен и классифицирован по различным подтипам, включая базальноподобный TNBC 5, 6. По сравнению с подтипами просвета и HER2, TNBC не имеет эффективных целенаправленных методов лечения, а адъювантная химиотерапия — единственный выбор. Тем не менее, более 70% женщин с метастатическим TNBC умирают в течение 5 лет 3. Крайне срочно необходимо разработать эффективные методы лечения этого агрессивного типа рака молочной железы.

Увеличение доказательств свидетельствует о том, что раковые стволовые клетки (CSC) играют важную роль в метастазировании рака молочной железы, рецидиве и лекарственной устойчивости. Традиционные методы лечения рака, хотя и эффективны вначале и убивают большинство опухолевых клеток, в конечном итоге выходят из-за не нацеливания и устранения меньшего количества CSC, что приводит к резистентности к лекарственным средствам и рецидивам рака 7. Gupta et al. сообщили, что салиномицин, который специально нацелен на грудные CSC, эффективно ингибирует рост рака молочной железы 7. Поэтому важно разработать больше методов лечения для нацеливания CSC для достижения лечения рака молочной железы, особенно для TNBC, который отображает менее дифференцированную клетку «стебель / предшественник» фенотип 8.

Человеческий Крюппель-подобный фактор 5 (KLF5) был вовлечен в продвижение пролиферации, выживаемости и роста опухоли молочной железы 9, 10. Кроме того, KLF5 способствует самообновлению эмбриональных стволовых клеток (ESC) и поддерживает ESC в недифференцированном состоянии 11 , 12. Интересно, что сигнатура экспрессии генов базальноподобных клеток рака молочной железы аналогична сигналу ESC и KLF5 высоко экспрессируется в опухолях груди базального типа 13. Последовательно мы обнаружили, что KLF5 особенно высоко экспрессируется в базальных линиях TNBC клеток 14. Положительная экспрессия KLF5 является неблагоприятным прогностическим маркером, коррелированным с более коротким выживанием для пациентов с раком молочной железы 15, 16. Недавно мы продемонстрировали, что истощение KLF5 значительно подавляет пролиферацию базальных TNBC клеток, выживаемость и рост опухоли in vivo
17, 18.

Мифепристон (MIF), синтетический антагонист рецептора прогестерона (PR), был безопасно использован в качестве абортивного средства в первый месяц беременности и в меньших дозах в качестве экстренного контрацептива на протяжении десятилетий 19. В последние годы было установлено, что MIF противоопухолевую активность против различных типов рака, включая рак эндометрия 20, рак яичников 21, рак предстательной железы 22 и рак молочной железы просвета 23. Похоже, что MIF подавляет рост клеток при относительно высокой дозе (IC50: 9-30 мкМ) независимо от статуса PR 24. Хотя сообщалось, что MIF ингибирует активность CDK2 24 и регулирует путь 25 передачи сигналов NF-κB, механизмы, с помощью которых MIF подавляет рост опухолевых клеток, еще не были полностью выяснены.

В этом исследовании мы вначале продемонстрировали, что MIF обладает противоопухолевой активностью в модели ксенотрансплантата TNBC и модели ксенотрансплантата, полученной у пациента in vivo. После этого мы обнаружили, что MIF обладает антипролиферацией и проапоптотической активностью. Интересно, что MIF подавляет CSC посредством индуцирования экспрессии miR-153 для подавления экспрессии белка KLF5. Наши результаты могут дать новые терапевтические стратегии для лечения базальноподобных TNBC.

Иммортализованную линию клеток эпителиальных клеток MCF10A поддерживали в среде DMEM / Ham F-12 50/50 с добавлением 5% лошадиной сыворотки, 0,5 мкг / мл гидрокортизона, 10 мкг / мл инсулина, 20 нг / мл эпидермального фактора роста, 0,1 мкг / мл энтеротоксина холеры и 2 мМ L-глутамина. Линии TNCC клеток базального типа HCC1937 культивировали в PRI-1640, содержащем 5% фетальной бычьей сыворотки (FBS), 1,5 г / л бикарбоната натрия и 1 мМ пирувата натрия. Эти клетки поддерживали в увлажненной атмосфере с 5% СО2 при 37 ° С.

Все подходы и ингибиторы микроРНК (Ribobio, Guangzhou, China) трансфицировали в различные клеточные линии с использованием Lipofectamine 2000 в соответствии с руководством производителя (Invitrogen, Carlsbad, CA, USA).

MIF был приобретен у Sigma-Aldrich (Сент-Луис, Миссури). Антитело против KLF5 было описано в нашем предыдущем исследовании 26. Антитело против FGF-BP было приобретено у R & D Systems (Миннеаполис, MN), анти-Ki-67 было получено от Thermo Fisher Scientific (Фремонт, Калифорния, США). Анти-Mcl-1, анти-PARP, анти-расщепленные-каспазы3-антитела и все вторичные антитела были получены от Cell Signaling (Danvers, MA, USA). Антитело против β-актина было приобретено у Sigma-Aldrich (Сент-Луис, Миссури, США).

Пролиферацию клеток клеток HCC1937 и MCF10A измеряли с использованием Click-iT EdU Alexa Fluor 647 Imaging Kit (Invitrogen), следуя инструкциям производителя. Апоптотические биомаркеры, расщепленные PARP и расщепленные каспазы-3, были обнаружены вестерн-блоттингом (WB).

Раковые клетки трипсинизировали в отдельные клетки, промывали один раз с использованием сбалансированного солевого раствора Хэнкса (HBSS) с 2% FBS (раствор HF) и недавно окрашивали антителами против CD24 (BD biosciences, CA, USA, Cat # 555428) и CD44 (BD biosciences, CA, USA, Cat # 555478, # 559942) или применяется для анализа Aldefluor (технологии Stemcell, Ванкувер, Британская Колумбия, Канада) в соответствии с инструкциями производителя. Вкратце, для окрашивания CD24 / CD44 клетки инкубировали с анти-CD24 и анти-CD44 антителами на льду в течение 25 минут; после центрифугирования при 500 г в течение 5 минут клетки собирали, один раз промывали с использованием раствора HF и применяли для анализа проточной цитометрии. Для анализа Aldefluor клетки центрифугировали и ресуспендировали в буфере для анализа Aldefluor, содержащем флуоресцентный субстрат для альдегиддегидрогеназы (ALDH), BODIPY-аминоацетальдегида и инкубировали при 37 ° C в течение 45 минут. Для контроля фоновой флуоресценции использовали специфический ингибитор ALDH, диэтиламинобензальдегида.

Ксенотрансплантаты из двух независимых раков молочной железы человека (MC1, UM1) поддерживались в жировых подушках мышей NOD / SCID без культуры in vitro 27. Обе опухоли были ER-PR-HER2-инвазивные протоковые карциномы.

Ксенотрансплантатную ткань измельчали ​​и диссоциировали в F12 / DMEM, дополненной 5% FBS, 300 U / мл коллагеназой и 100 U / мл гиалуронидазы (Sigma) при 37 ° C в течение 2 часов. После центрифугирования при 400 г в течение 5 минут осадок ресуспендировали в буфере для лизиса RBC (eBioscience, San Diego, CA) и инкубировали при 37 ° C в течение 5 мин для удаления эритроцитов. После центрифугирования при 400 г осадок повторно суспендировали в F12 / DMEM с добавлением 10% FBS и фильтровали через 40-миллиметровую нейлоновую сетку (BD Biosciences).

После подсчета около 5 × 105 клеток высевали в 12-луночные планшеты, а затем обработали мифепристоном в указанных концентрациях в течение 24 часов. Клетки собирали и окрашивали анти-CD44-антителом, помеченным FITC (BD Biosciences), анти-CD24-антидобой, меченым PE-Cy7 (BD Biosciences) и маркеры линии анти-CD2, CD3, CD16, CD18, CD19, CD31, CD45, CD140b (все антитела были помечены PE, BD Biosciences). Свежие клетки окрашивали 1 мкг / мл PI (Sigma) для исключения мертвых клеток.

Одиночные раковые клетки высевали в ультра-низкую привязанную оболочку (Corning Incorporated, Tewksbury, MA, USA) и культивировали с культурой для маммосферы (технологии Stemcell, Ванкувер, Британская Колумбия, Канада) в соответствии с рекомендациями производителя. Количество шаров было подсчитано через 8-14 дней после нанесения покрытия.

KLF5 и контрольные люциферазы (Luc) shRNAs экспрессировали с использованием вектора pSIH1-H1-puro-лентивируса. Целевые последовательности для KLF5 и Luc перечислены в таблице S1. Клетки HCC1937 были инфицированы лентивирусами и выбраны с использованием 1 мкг / мл пуромицина для получения стабильных популяций.

KDF5-кДНК амплифицировали и клонировали в лентивирусный вектор FUCGW-GFP, который позволял раздельную экспрессию белков KLF5 и GFP с использованием прямого праймера, 5′-ACTCTAGAGGATCTGAATTC ACC ATG GCT ACA AGG GTG CTG-3 ‘и обратного праймера 5′-CGGACGCACTCAATGAATTC G TCAGTTCTGGTGCCTCTTC-3’ . Лентивирусы получали в соответствии с опубликованными протоколами 28. Клетки HCC1937 инфицировали лентивирусами, а GFP-положительные клетки проверяли с помощью проточных цитометрических анализов через 72 часа после инфицирования.

Электропорацию проводили с использованием системы неоновой трансфекции (Life Technologies). 1 × 106 клеток HCC1937 были получены в соответствии с руководствами изготовителя и были смешаны с 5-10 мкг плазмид pBabe-KLF5 или векторным контролем pBabe для электропорации. После электропорации клетки высевали в 12-луночный планшет с плотностью 2 × 105 / лунку. Через тридцать шесть часов клетки обрабатывали MIF в течение 24 часов для анализа WB или FACS.

Клетки HCC1937 и MCF10A обрабатывали MIF при указанной дозировке в течение 24 часов. Всего мРНК выделяли с использованием реагента TRIzol® (Invitrogen). Обратную транскрипцию выполняли с использованием системы количественной количественной количественной оценки РНК QuantiMir RT Kit (SBI, CA) и уровней miRNA с количественной оценкой с использованием RT-смесителя RT Real-TimeTM SYBR Green / Rox (SAbiosciences, CA) в системе ABI-7300. Праймеры для U6, miR-21, miR-152 и miR-153 приведены в таблице S2.

1,652 bp KLF5 3’UTR амплифицировали с использованием обычной кДНК человека в качестве шаблонов. Продукты ПЦР были клонированы в векторе экспрессии репрезентации pMIR-REPORT ™ miRNA (подарок от доктора Цзилиан Чжоу в Университете Джордж Риджентс, Огаста, Джорджия, США). Вставки были подтверждены секвенированием ДНК. Клетки HEK293FT высевали в 24-луночные планшеты с размером 1 × 105 клеток на лунку. На следующий день клетки трансфицировали с помощью репортерных конструкций LL-люциферазы KLF5 3’UTR (0,3 мкг на лунку) и внутреннего контроля pRL-CMV (0,1 мкг на лунку) в трех повторностях вместе с miR-153 имитированием или отрицательным контролем. Через 48 ч после трансфекции активность люциферазы измеряли с использованием системы репортерного анализа с двойной люциферазой (Promega).

Жизнеспособность клеток измеряли с помощью анализа сульфоподамина B (SRB) 29. Вкратце, клетки HCC1937 и MCF10A высевали в 24-луночный планшет с плотностью 5 × 104 / лунку, на следующий день после клеточного покрытия клетки трансфицировали либо miR -153 имитирует или отрицательный контроль. Клетки фиксировали с использованием 10% трихлоруксусной кислоты (TCA) через два дня после трансфекции и окрашивали 0,4% SRB. После растворения SRB из клеток с использованием 10 мМ небуферизованной Tris-основы оптические результаты считывали с помощью автоматизированного спектрофотометрического считывателя пластин на одной длине волны 530 нм.

Это исследование было одобрено институциональными комитетами по этике Института зоологии Куньминской академии наук Китая.

Восемнадцать 6-недельных мышей NOD SC >

MC1 27 и UM1 PDX ткани собирали и диссоциировали, как описано выше. 1 × 106 клеток имплантировали в прокладки молочных жиров мышей. Двенадцать мышей, несущих ксенотрансплантаты MC1, случайным образом и равномерно распределяли на две группы, когда размер опухоли достигал около 50 мм3, и им давали 1 мг MIF (растворенного в чайном масле) или контроль на транспортном средстве в день с помощью i.p. Все мыши погибали в конце эксперимента, и опухоли собирали для анализа.

Обработанные MIF или чайным маслом обработанные ксенотрансплантаты UM1 собирали и диссоциировали. Кюмовую суспензию UM1 вводили в жировую подушку голых мышей по заданным числам. Через 5 недель, когда опухоли достигли примерно 1,2 см в самом большом диаметре, всех мышей умерщвляли и опухоли собирали для анализа.

Анализ репортера люциферазы и анализ жизнеспособности клеток проводили в трех повторностях. Когда это необходимо, данные объединялись для генерирования средних значений ± стандартного отклонения и анализировались с помощью t-теста. P-значения менее 0,05 считались значительными.

Независимо от того, ингибирует ли MIF базальный рост клеток TNBC in vivo, ранее не тестировалось. Мы обнаружили, что MIF значительно подавляет основной рост ксенотрансплантата TNCC клеточной линии HCC1937 у иммунодефицитных мышей NOD-SCID дозировочно-зависимым образом (фиг.1А). Через семь недель после лечения MIF средний вес опухоли от групп, обработанных MIF, особенно группа с высокими дозами (выход 60 мг / 60 дней), был значительно легче, чем у группы плацебо (фиг.1B). Стоит отметить, что дозы MIF, используемые в этом исследовании, не уменьшали массу тела мышей (рис.1C), что указывает на отсутствие значительной токсичности. Иммуногистохимия (IHC) окрашивание для Ki67 и расщепленной каспазы-3 в этих ксенотрансплантатах показало, что MIF значительно уменьшает пролиферацию клеток (рис. S1A) и слегка увеличенный апоптоз (рис. S1B).

Чтобы дополнительно подтвердить этот результат в клинически значимых моделях, мы использовали тройную отрицательную модель PDX для проверки того, может ли MIF также ингибировать рост опухоли. Как показано на фиг.1D-F, MIF (1 мг / день) значительно ингибирует рост ксенотрансплантатов MC1 in vivo без снижения массы тела мышей по сравнению с контролем на транспортном средстве.

Далее мы исследовали, подавляет ли MIF пролиферацию клеток и / или индуцирует апоптоз in vitro. Мы исследовали синтез ДНК в HCC1937 и MCF10A, иммортализованной базальной тройной отрицательной линии эпителиальных клеток молочной железы. Как показано на фиг.1G, обработка MIF значительно уменьшала EDU-положительные клетки в обеих клеточных линиях зависимым от дозы образом. Мы также исследовали апоптоз путем обнаружения расщепления PARP и Caspase-3 и обнаружили, что MIF значительно индуцирует расщепление этих двух белков в обеих клеточных линиях при высокой концентрации (20-40 мкМ) (фиг.1H).

Чтобы проверить, уменьшает ли MIF стволовые клетки рака молочной железы, которые являются клетками CD24low / CD44 + или ALDH + 27, 30, мы проанализировали популяции CSC HCC1937 после лечения MIF. Как показано на фиг. 2, MIF значительно уменьшал долю CSC с дозозависимым образом с помощью маркеров CD24 / CD44 (фиг.2A) или анализов Aldefluor (фиг. S3A). Эти результаты были дополнительно подтверждены анализом образования маммосферы (фиг.2В). Обработка размера и количества сферы была значительно уменьшена при помощи MIF. Мы также подтвердили этот результат в еще одной тройной отрицательной раковой клеточной линии SUM149PT (рис. S2A-B). Чтобы определить, ингибирует ли MIF самообновление CSC, мы обрабатывали клетки HCC1937 MIF или носителем в течение 24 часов и проводили два раунда культивирования маммосферы в отсутствие MIF. Как показано на фиг.2B, MIF подавляет самообновление CSC.

Кроме того, мы собрали клетки из трех отрицательных моделей PDX (MC1 и UM1) 27 и обработали их MIF при указанной концентрации в течение 24 часов in vitro. Как показано на фиг.2C-D и S3B & C, MIF также подавлял полоски lin-CD24lowCD44 + и Lin-ALDH + CSC зависимым от дозы образом как в моделях MC1, так и в UM1 PDX.

Для дальнейшего подтверждения того, что MIF нацелен на популяцию CSC in vivo, мы собрали ксенотрансплантаты UM1 от MIF или обработанных с помощью мыши мышей (фиг.2E) и диссоциированные ксенотрансплантаты в отдельные клетки для анализа CD24 / CD44 (фиг.2F), культуры маммосферы (фиг. 2G) и анализы с ограниченным разбавлением (фиг.2Н). Действительно, лечение MIF значительно подавляло популяцию CSC in vivo.

Ранее мы продемонстрировали, что фактор транскрипции стволовых клеток KLF5 специфически экспрессируется в базальных линиях TNBC клеток, но не в других подтипах рака молочной железы, а MIF блокирует транскрипцию KLF5, индуцированную прогестероном, в линии клеточной линии рака молочной железы PR + T47D. Интересно, MIF также значительно уменьшал уровни белка KLF5 в тройных отрицательных клетках HCC1937, SUM149PT, PDX (MC1 и UM1) и MCF10A во времени и зависимых от дозы манерах (фиг.3A, S2C и S3D-E). Кроме того, MIF подавляли экспрессию KLF5 в опухолях ксенотрансплантата HCC1937 in vivo (рис. S3H).

Поскольку MIF подавлял экспрессию KLF5 и популяцию CSC в TNBC, мы задавались вопросом, продвигает ли KLF5 CSC. Мы отсортировали популяцию CD24low / CD44 +, обогащенную CSC, и популяцию CD24 + / CD44, отличную от CSC, и исследовали уровни белка KLF5. Как показано на рисунке 3B, уровни белка KLF5 выше в CSC, чем не-CSC-популяции как в HCC1937, так и в модели UM1 PDX. Поскольку KLF5 преимущественно выражен в CSC, мы задались вопросом, уменьшит ли истощение KLF5 CSC. Когда KLF5 был сбит в HCC1937 с использованием трех разных shRNAs (фиг.3C), популяция CD24low / CD44 + CSC и способность образования маммосферы были значительно уменьшены (рис. 3D-E).

Впоследствии мы чрезмерно экспрессировали KLF5 путем электропорации HCC1937, чтобы исследовать, может ли KLF5 спасти вызванную MIF потерю CSC. Как показано на фиг.4, избыточная экспрессия KLF5 частично, но значительно спасла индуцированный MIF апоптоз (фиг.4A) и снижение CSC (фиг.4B-C). Эти данные показали, что MIF индуцирует апоптоз TNBC и ингибирует CSC, по меньшей мере частично, путем подавления экспрессии KLF5.

MIF значительно подавляет экспрессию белка KLF5 в эпителиальных клетках базального типа. Чтобы исследовать механизмы, мы сначала опробовали уровни мРНК KLF5. К нашему удивлению, уровень мРНК KLF5 не уменьшался MIF (рис. S4A). Затем мы переключились на miRNAs, которые могут подавлять трансляцию белка без снижения уровня мРНК. KLF5 3′-UTR содержит сайты связывания для нескольких miRNAs, включая miR-21, -143, -145, -152 и -153, в соответствии с программным обеспечением прогнозирования TargetScan (http://www.targetscan.org/). Среди этих miRNAs уровни экспрессии miR-21, -152 и -153 были значительно индуцированы MIF как в клеточных линиях HCC1937, так и в MCF10A (фиг.5A и фиг.54B). Затем мы трансфицировали клетки HCC1937 и MCF10A имитацией этих miRNAs и обнаружили, что только miR-153 имитирует подавление экспрессии KLF5 (фиг.5B). Кроме того, MIF также индуцировал экспрессию miR-153 и miR-153 имитирует подавление экспрессии KLF5 в клетках, полученных из UM1 PDX (рис. S3F-G). Чтобы дополнительно проверить, ингибирует ли miR-153 экспрессию KLF5 через сайт предполагаемого связывания в KLF5 3’UTR, мы провели двойной репортерный анализ люциферазы. Как и ожидалось, miR-153 значительно подавляет активность люциферазы, когда репортерный ген связан с KLF5 3′-UTR, но не с сайтом связывания miR-153, мутантным (фиг.5C).

Поскольку MIF индуцирует экспрессию miR-153, а miR153 ингибирует экспрессию KLF5, мы дополнительно подтверждаем, является ли MIF ингибирующим экспрессией KLF5 преимущественно путем индуцирования miR-153. Клетки MCF10A и HCC1937 трансфицировали ингибиторами miR-153 с последующей обработкой MIF. Действительно, ингибиторы miR-153 почти полностью спасли MIF-индуцированное снижение KLF5 (рис. 5D-E).

Читайте также:  Противоопухолевые травы при раке молочной железы

miR-153, как сообщается, ингибирует клеточную пролиферацию и способствует апоптозу посредством подавления экспрессии Mcl-1 и других генов-мишеней, находящихся в пути, в глиобластоме 31 и лейкемии 32. Однако роль miR-153 при раке молочной железы не была полностью оценена , Как и ожидалось, miR-153 подавлял экспрессию как KLF5, так и Mcl-1 и индуцированного расщепления PARP в клетках HCC1937 и MCF10A (фиг.6A). Кроме того, miR-153 значительно подавляла пролиферацию клеток, что было обнаружено с помощью анализа включения EdU (фиг.6B) и резко уменьшало жизнеспособность клеток, как было обнаружено методом SRB (фиг.6C), как в HCC1937, так и в MCF10A. Важно отметить, что miR-153 значительно уменьшал CSC-популяцию HCC1937 как с помощью анализа CD24 / CD44 (фиг.6D), анализа Aldefluor (фиг.6E), так и анализа образования маммосферы (фиг.55).

Чтобы исследовать, работает ли miR-153 через KLF5, мы трансфицировали miR-153 подражатели в клетки сверхэкспрессии KLF5. Действительно, эктопическая сверхэкспрессия KLF5 значительно спасла индуцированный miR-153 апоптоз и популяцию CD24low / CD44 + (фиг.6F-H). Кроме того, ингибитор miR-153 значительно спасло индуцированный MIF апоптоз и снижение популяции CD24low / CD44 + и формирование маммосферы (рис.6I-K).

Среди всех подтипов рака молочной железы TNBC имеет самый плохой прогноз, но не имеет эффективных целевых методов лечения. В нашем исследовании впервые мы продемонстрировали, что MIF, синтетический антагонист PR, который безопасно использовался в качестве аборта и экстренной контрацепции в течение десятилетий 19, обладает противоопухолевой активностью в базальных клетках TNBC за счет ингибирования экспрессии KLF5. Во-первых, MIF значительно подавляет рост ксенотрансплантата HCC1937 и MC1 PDX у мышей NOD-SCID (рис.1). Во-вторых, MIF ингибирует клеточную пролиферацию, способствует апоптозу и подавляет CSC in vitro и in vivo (фиг.1 и 2). Более того, MIF частично функционирует путем подавления экспрессии KLF5, ключевого фактора транскрипции для поддержания базального TNBC CSC (фиг.3 и 4). MIF подавляет экспрессию KLF5 путем индуцирования miR-153 и miR-153 ингибирует клеточную пролиферацию, выживаемость и CSC в клетках TNBC (фиг.5-6). Таким образом, наши данные дают доклинические данные о том, что ось MIF-miR-153-KLF5 может использоваться для лечения базального TNBC.

Наши предыдущие исследования показали, что KLF5 высоко экспрессируется в базальных линиях TNBC клеток и способствует пролиферации, выживаемости и опухолеобразованию рака молочной железы 9, 10, 14, 17. Высокие уровни мРНК 15 KLF5 или белка 33 коррелируют с худшим клиническим результатом рака молочной железы пациентов. Важно отметить, что истощение KLF5 значительно ингибирует рост ксенотрансплантата HCC1937 in vivo
17. Yagi и др. Передавали SiRNA KLF5 у мышей, несущих рак предстательной железы, и значительный подавленный рост опухоли 34. Bialkowska et al. идентифицировали две небольшие молекулы, подавляющие экспрессию KLF5 и значительно ингибировали пролиферацию колоректальных раковых клеток 35. Интересно, что истощение KLF5 вызывает дифференцировку эмбриональных стволовых клеток мыши и подавляет пролиферацию и выживание стволовых клеток кишечника 36, 37. Последовательно, истощение KLF5 значительно снижает CSC в HCC1937 (Фиг.3). Хотя механизм, с помощью которого KLF5 способствует CSC в базальном TNBC, в настоящее время неясен, KLF5 является потенциальной терапевтической мишенью для базального TNBC и других видов рака.

MIF подавляет экспрессию KLF5, клеточную пролиферацию, выживаемость и CSC в базальных клетках TNBC, по крайней мере частично, путем индуцирования экспрессии miR-153, поскольку miR-153 является достаточным и необходимым для функций MIF. Впервые мы продемонстрировали, что miR-153 подавляет CSC в базальном TNBC и нацеливает KLF5 и Mcl1. Последовательно, miR-153 подавляет глиобластому стебельность 38, сенсибилизирует лейкозную клетку к апоптозу 32, индуцированным As2O3, и ингибирует эпителиально-мезенхимальный переход (EMT) и метастаз 39. Помимо KLF5 miR-153 ранее оказывалось нацеленным на несколько важных онкогенов, таких как Mcl1, Bcl2, IRS-2, SNAI и ZEB2 39, 40. Эти данные свидетельствуют о том, что miR-153 является опухолевым супрессором и может обещать лечение рака.

Хотя индукция miR-153 необходима для MIF для подавления экспрессии KLF5 и CSC в базальных клетках TNBC, то, как miR-153 регулируется MIF, в настоящее время неизвестно. Известно, что экспрессия miR-153 коагулируется с ассоциированным с островком белком (IA) 2 и IA-2β глюкозой в поджелудочной железе и головном мозге 41. Сообщалось, что промоторы гена miR-153 метилированы и деметилирующий агент 5 -aza-2′-дезоксицитидин увеличивает экспрессию miR153 40, 42. Кроме того, никотин стимулирует экспрессию miR-153 через рецептор 43 никотинового ацетилхолина.

Независимо от того, участвуют ли эти механизмы в индукции miR-153 с помощью MIF, в будущем необходимо провести исследование. Поскольку HCC1937 является PR-отрицательной клеточной линией, а MIF может антагонизировать глюкокортикоидный рецептор (GR) 44 и рецептор андрогенов (AR) 45, мы тестировали, функционирует ли MIF через GR или AR для подавления экспрессии KLF5. В результате молчание ни GR, ни AR не влияет на понижающую регуляцию экспрессии KLF5 с помощью MIF (рис. S6 и данные не показаны). Эти данные свидетельствуют о том, что MIF может регулировать miR-153 и KLF5 через неканонический путь. В предыдущих исследованиях сообщалось, что MIF активирует сигнализацию NF-κB в концентрациях от 20-100 мкМ 25. И согласно неопубликованным данным, также возможно, что MIF активирует путь 36 стресса ER. Может ли MIF индуцировать экспрессию miR-153 через NF-κB или стресс ER необходимо исследовать в будущем.

Как показано на фиг.4 и 6, чрезмерная экспрессия ингибитора KLF5 или miR-153 может лишь частично спасти ингибирующие эффекты MIF на CSC груди. По сравнению с избыточной экспрессией KLF5 (фиг. 4B) ингибитор miR-153 (фиг. 6J) более эффективно уменьшал потери CSC (35% против 25%). Возможно, задействованы другие цели miR-153. Кроме того, ингибитор miR-153 по-прежнему не мог полностью спасти вызванную MIF потерю CSC. Это означает, что MIF также уменьшает CSC в независимом механизме miR-153, и другие молекулярные пути также могут быть задействованы. Мы проверили экспрессию нескольких других молекул, связанных с CSC, включая ERK 47, AKT 48, Slug, Sox9 49 и TAZ 50, в линиях TNCC TNCC HCC1937 и SUM149PT. Как показано на рисунке S7, MIF подавляет уровни экспрессии pERK, Slug, Sox9 и TAZ в зависимости от дозировки. Эти данные свидетельствуют о том, что эти молекулярные пути могут также участвовать в опосредовании CSC-подавляющих эффектов MIF в CSC груди.

Сообщалось, что MIF, как хорошо переносимый абортивный препарат, предотвращает опосредованный BRCA1 опухолевый генез молочной железы путем подавления накопления PR у мышей 51. MIF в комбинации с паклитакселом значительно увеличивает цитотоксичность в клетках рака молочной железы с положительным результатом, чем только паклитаксаль, путем ингибирования передачи сигналов GR 52. Помимо канонических гормонозависимых эффектов, MIF также ингибирует рост клеток путем нацеливания на NF-κB 25 и CDK2 24 независимо от статуса PR. MIF следует дополнительно протестировать для пациентов с базальным TNBC в клинике. MIF значительно подавляет рост ксенотрансплантата HCC1937, MC1 и UM1 PDX (фиг.1A-F и 2E). Дозы, которые мы использовали, не вызывали потери веса тела (рис.1C и F). Пиковая концентрация MIF в плазме составляет около 10 мкМ в течение 1-2 часов и остается в микромолярном диапазоне в течение следующих 24-48 часов после однократной дозы 200 мг MIF-введения у здоровых женщин-добровольцев 53. Эта концентрация достаточна для значительного подавления пролиферации, выживаемость, экспрессию KLF5 и CSC в HCC1937, UM1 и клинических TNBC-клетках (рис. 1-2 и рис. S8). Тем не менее, линия 48RS 54 эпителиальных клеток первичной молочной железы человека намного менее чувствительна к MIF (рис. S8A). Исследование II фазы MIF (200 мг в день) у 28 пациентов в постменопаузе с PR-положительным раком молочной железы предполагало, что только 10,7% пациентов ответили только на MIF 55. Ядовитые эффекты обычно были от легкой до умеренной 55. Для выполнения исследование в базальных больных TNBC с MIF (200 мг ежедневно) самостоятельно или в сочетании с традиционными химиотерапевтическими препаратами в будущем.

В заключение, MIF ингибирует базальный рост клеток TNBC in vitro и у мышей NOD SCID. MIF индуцирует экспрессию miR-153 для подавления экспрессии KLF5, который способствует базальной пролиферации клеток TNBC, выживанию и поддержанию CSC. Эти данные свидетельствуют о том, что MIF и miR-153 могут использоваться для лечения базального TNBC.

Дополнительные таблицы и рисунки.

Щелкните здесь для получения дополнительных данных.

Это исследование было поддержано Программой стратегических приоритетных исследований Академии наук Китая, исследований стволовых клеток и регенеративной медицины (XDA01040406), Национального фонда природных наук Китая (81322038, 81272930, 81325016, 81120108019, U1132605 и U1502222), Юньнань прикладных фундаментальных исследований Ключевые проекты (2015FA027), Фонд Западного света Китайской академии наук (до Р.Л.), Ассоциация содействия инновациям молодежи, Академия наук Китая (до Р.Л.) и Основные проекты в области науки и технологий Чанша (K1406209-31).

RL разработал и провел эксперименты и написал проект рукописи. PS и HL помогли выполнить эксперименты на животных, и они получили помощь от SL для создания модели мыши PDX и HC для доставки лекарств. ZZ помогал в экспериментах. ZN, WC, CD и RY собирали клинические образцы. Все модели PDX предоставляются SL. CC разработал эксперименты и пересмотрел документ.

MIF подавляет тройной отрицательный рост клеток молочной железы и индуцирует апоптоз in vivo и in vitro. A. MIF подавляли рост опухоли HCC1937 у мышей NOD SC >

источник

Тамоксифен. Исследование, поднимающее новые вопросы
21 января 2013

Тамоксифен так долго использовался для лечения рака груди, что большинство из нас предполагало, будто мы знаем о нем все. В том числе и то, как долго женщины должны его принимать. Но в декабре прошлого года, в Сан-Антонио на симпозиуме посвященному раку молочной железы исследователи представили результаты нового исследования по тамоксифену.

В это большое международное исследование было включено 6846 женщин с ранними стадиями гормоночувствительного рака молочной железы, которые уже принимали тамоксифен в течение пяти лет. Половина этих женщин использовала тамоксифен еще пять лет, а другая половина принимала плацебо.

Результаты: После наблюдения женщин в течение последующих пяти лет, исследование показало, что женщины, которые оставались на тамоксифене десять лет, имели меньшую вероятность рецидива или смерти от рака молочной железы, чем женщины, которые вторые пять лет принимали плацебо.

А именно, среди 3428 женщин которые принимали таимоксифен 10 лет, рецидивы получили 617 человек, а летальных исходов случилось 331. А в контрольной группе, которая пять лет принимала тамоксифен и пять лет плацебо, из 3418 женщин рецидивы были у 711 и умерли 397.

Это противоречит тому, что большинство из нас могли бы предсказать, и это показывает, почему клинические испытания так важны. Это также означает, что мы в настоящее время сталкивается с новыми вопросами о том, как лучше всего использовать тамоксифен и ингибиторы ароматазы для лечения ранней стадии рака молочной железы.

Предыдущие исследования показали нам, что пять лет тамоксифена действуют лучше, чем десять, что и дало нам наш текущий стандарт лечения: пять лет.

Впоследствии, когда ингибиторы ароматазы сравнивали с тамоксифеном в клинических испытаниях для ранней стадии рака молочной железы у женщин в постменопаузе, оба препарата давали на пять лет.

В этих исследованиях ИА показали лучшие результаты. Таким образом, мы изменили стандарт медицинской помощи, рекомендуя женщинам в постменопаузе принимать ИА вместо тамоксифена.

Но потом мы узнали , что прием тамоксифена в течение двух-трех лет, а затем ИА в течение следующих двух-трех лет — это лучше, чем пять лет ИА. И это стало новой рекомендацией для женщин в постменопаузе.

На протяжении многих лет для женщин, не достигших менопаузы (которые не могут принимать ИА, потому что это считалось эффективным препаратом только у женщин в постменопаузе) стандарт медицинской помощи никогда не изменялся: тамоксифен в течение пяти лет. Теперь этот стандарт видимо придется пересмотреть.

Возможно, что и для женщин в постменопаузе также следует изучить новые схемы лечения: Может быть для женщин в постменопаузе десять лет приема тамоксифена лучше, чем пять лет тамоксифен, а затем пять лет ИА? Чтобы ответить на этот вопрос необходимо будет провести дополнительные исследования.

Что произойдет, если женщины в постменопаузе вернутся на тамоксифен еще на пять лет после окончания пятилетнего курса ИА? Ингибиторы ароматазы работают так, что в результате уменьшается содержание эстрогена по всему телу. Но тамоксифен работает по-другому. Он блокирует рецепторы эстрогена к раковым клеткам, но действует как эстроген в костях, печени и матке. И схема их совместного применения могла бы легче переноситься при длительном применении.

А как насчет других рисков и выгод? Тамоксифен снижает уровень холестерина, улучшает плотность костей, и это хорошо как и в пре- так и в постменопаузе. Самый большой риск заключается в вероятности возникновения рака матки . Этот побочный эффект менее страшен для женщин до менопаузы, но имеет более высокий риск у женщин в постменопаузе. Это, конечно же, не огромный риск, но вполне реальный.

Что вы должны делать? Все зависит от того, находитесь ли вы в пременопаузе или в постменопаузе. Если вы находитесь в пременопаузе и не ушли в менопаузу во время пяти лет приема тамоксифена, то имеет смысл остаться на нем еще на пять лет.

Если вы находитесь в постменопаузе, это зависит от того, как вы можете терпеть побочные эффекты ИА. Если побочные эффекты ИА слишком велики, то имеет смысл вернуться на тамоксифен.

В общем-то меня в этом исследовании, мягко говоря, не убедила приведенная статистка(((

А именно:
Посчитаем изменение процента заболеваемости и смертности
Принмали тамоксифен 3428. Из них получили рецидив 617(17.9%) и умерли 331(9.7%).
Принимали плацебо 3418. Из них получили рецидив 711(20.7%) и умерли 397(11.6).

То есть безрецидивность при приеме препарата выше на 2.8% и смертность на 1.9, чем при приеме плацебо.

Внимание — вопрос))) А каковы пределы статистичесой погрешности? Может эта мизерная разница лежит в ее пределах? Или может у меня продолжается химия мозга, я чего-то не догоняю и считать следует как-то по-другому? о_О

источник

Препарат Мифепристон, применяемый в различных странах мира для проведения искусственного прерывания беременности на ранних сроках, может воздействовать на раковые клетки и, таким образом, предотвращает развитие рака молочной железы.

Данное стероидное антигестагенное средство, как выяснила группа ученых из Китайской академии наук после проведения ряда исследований и экспериментальных испытаний на лабораторных грызунах, помогает подавить прогрессию самых опасных онкологических опухолей, локализующихся в молочной железе.

Как показали исследования, после применения препарата Мифепристон количество раковых клеток значительно уменьшается. Такого терапевтического эффекта возможно добиться благодаря сокращению уровня KLF5, белка, который несет ответственность за жизнеспособность и распространение раковых клеток. Препарат Мифепристон подавляет раковые стволовые клетки и приводит к тому, что молекула мРНК вынуждена купировать активность белка KLF5.

Как отмечают эксперты Китайской академии наук, занимающиеся вопросом профилактики и лечения онкологических заболеваний молочной железы, стероидный антигестагенный препарат пройдет следующие испытания и, возможно, будет в дальнейшем разрешен для проведения терапии при раке груди, как для ранней, так и для поздней стадии заболевания.

Данная политика конфиденциальности (далее – «Политика») распространяется на всю персональную информацию, которую Компания (далее – «Компания») может получить от Пользователя во время его пребывания на веб-сайте https://www.geyzer.net или его поддоменов (далее «Веб-сайт»). Также, Политика описывает, как Компания собирает, использует и раскрывает персональную информацию, полученную через Веб-сайт. Пользователь, пользуясь Веб-сайтом, дает свое согласие на сбор и использование Компанией его персональной информации.

Пользователь может посещать Веб-сайт и не сообщать свои персональные данные, но в некоторых случаях, когда Пользователь решил получить некоторую информацию, воспользоваться услугами или приобрести Продукты Компании (любое программное обеспечение, разработанное Компанией и распространяемое на Веб-сайте), Компания запрашивает персональную информацию Пользователя.

Компания вправе запросить у Пользователя следующую информацию: имя и фамилию, название компании, которую он представляет (если есть), почтовый адрес, номер телефона, адрес электронной почты, а также финансовую и другую информацию, которая указана на Веб-сайте.

Любая информация, автоматически считываемая в результате посещения Пользователем Веб-сайта, включая последовательность просмотра, используется без идентификации отдельных пользователей. Компания использует «cookies» для того, чтобы сделать Веб-сайт более удобным для Пользователя.

Компания использует персональную информацию Пользователя для предоставления услуг и Продуктов, разрешения споров и устранения неполадок, повышения удобства работы и улучшения Веб-сайта, информирования о новых услугах и Продуктах. Пользователь, регистрируясь на Веб-сайте, автоматически соглашается на получение от Компании информации об оказываемых услугах, об обновленных версиях или новых Продуктах Компании, а также прочей информации, которую Компания посчитает важным сообщить.

Компания никому не продает и не разглашает персональную информацию о Пользователе. Компания вправе раскрыть и передать персональную информацию третьим лицам только в том случае, если это требует российское или международное законодательство и/или органы власти с соблюдением законной процедуры.

Компания предоставляет Пользователю, зарегистрированному на Веб-сайте, возможность в любое время просмотреть и отредактировать свою персональную информацию. Для того, чтобы отредактировать персональную информацию, Пользователю необходимо войти в свой аккаунт на соответствующей странице Веб-сайта.

Веб-сайт содержит ссылки на сторонние веб-сайты. Компания не контролирует данные веб-сайты и их политику конфиденциальности. Компания призывает Пользователя перед представлением своей персональной информации на данных веб-сайтах внимательно ознакомиться с их политикой конфиденциальности.

Компания предпринимает соответствующие меры для обеспечения безопасности персональной информации Пользователя от потери, неправильного использования, несанкционированного доступа, разглашения или изменения. Однако метод передачи информации и метод ее хранения в сети Интернет не может быть полностью безопасным, поэтому Компания не гарантирует абсолютную безопасность персональной информации.

Компания оставляет за собой право изменять условия Политики. В случае внесение изменений, Компания публикует все дополнения и изменения Политики на Веб-сайте. При дальнейшем пользовании услугами и использовании Продуктов Компании, Пользователь соглашается с новыми условиями Политики.

источник

Перспективы применения мифепристона в лечении гормонально-зависимых заболеваний у женщин (обзор литературы)

Т.Е. Самойлова, Т.С. Аль-Сеикал
Проблемы репролукиии, 6, 2004
Кафедра акушерства, гинекологии и перинатологии факультета послевузовского профессионального образования Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова

Согласно классическому определению, гормоны — соединения, которые синтезируются и секретируются специализированными клетками, высвобождаются в кровоток и оказывают влияние на ткани и клетки-мишени, расположенные на расстоянии от мест продукции этих субстанций. Этот дистантный, эндокринный способ воздействия отличается от ауто- и паракринного, при которых синтезированное соединение воздействует локально — в первом случае на ту же клетку, а во втором — на соседние [22]. В настоящее время наши знания о гормонах значительно расширились. В частности, стало известно, что гормоны продуцируются не только в специализированных эндокринных клетках, могут действовать не только дистантно и на значительно большее число объектов, чем то, которое определяется условным кругом их «мишеней», и т.д. [81].

Читайте также:  Продукты питания при раке молочных желез

В настоящее время наблюдается увеличение числа гормонально-зависимых опухолей. В основе этой тенденции находится существенное увеличение в популяции частоты эндокринно-обмен-ных нарушений, присущих болезням цивилизации: ановуляции, гиперэстрогении, бесплодия, ожирения, сахарного диабета, гипертонической болезни и т.д. При этом у больных с опухолями репродуктивной системы нередко развиваются выраженные метаболические нарушения: гипер-липидемия, изменение секреции пролактина, соматотропного гормона, инсулина, кортизола, понижение толерантности к углеводам. Поэтому нередко возникает вопрос о первичности и вто-ричности этих нарушений. Сходство патогенеза опухолей миометрия, эндометрия, молочных желез и яичников состоит в важной роли эндокринно-обменных нарушений и генетической предрасположенности [82]. При этом в реализации этих воздействий исключительное значение имеют стероидные рецепторы [34, 82].

Наиболее частой опухолью репродуктивной системы является лейомиома матки. При обследовании женщин в возрасте 18-60 лет лейомиома матки выявляется у 1-5% женщин [34], при этом среди городских жительниц частота данного заболевания по сравнению с сельскими жителями несколько выше [15]. По данным зарубежных авторов, средняя распространенность лейомиомы матки у женщин репродуктивного возраста составляет около 30% [13, 14, 42]. Средний возраст выявления лейомиомы матки составляет 32,8±0,47 года, а показания к активному хирургическому лечению возникают в возрасте 44,4±0,29 года [15]. При этом установлено, что развитие лейомиомы матки занимает в среднем 5 лет, и в 84% случаев лейомиома матки является множественной [34].

Выделяют следующие факторы риска, способствующие возникновению лейомиомы матки: позднее менархе, обильные менструации, высокая частота искусственных абортов, наличие сопутствующих гинекологических заболеваний и семейная предрасположенность [15].

Избыточная масса в сочетании с низкой физической активностью на фоне хронического стресса также относится к факторам, способствующим развитию данного заболевания (В. Ка-mioski и соавт., 1993).

В настоящее время радикальным методом лечения остается гистерэктомия. Однако после гистерэктомии у 20-30% женщин развиваются осложнения в виде психоэмоциональных расстройств, нарушений нейроэндокринной и мочевой систем, которые в значительной степени ухудшают качество жизни [21, 22].

В связи с тенденцией к «омоложению» данной патологии возрастает необходимость в оптимизации лечебной тактики с целью сохранения и/или восстановления репродуктивной функции женщин.

Совершенствование хирургических технологий, особенно в последние десятилетия, позволяет при желании женщины сохранить репродуктивную и менструальную функции. Выбор метода лечения при лейомиоме матки зависит от возраста пациентки, желания сохранить репродуктивную и менструальную функции, клинической картины заболевания и наличия сопутствующей патологии.

Несмотря на многочисленные исследования, посвященные лейомиоме матки, до сих пор остаются невыясненными многие вопросы морфо-и патогенеза данного заболевания. Согласно данным S. Fujii [16], развитие систем гладкомышеч-ных клеток мезодермального происхождения происходит на эмбриональном этапе длительно — до 30 нед внутриутробного развития. Малодиф-ференцированные клетки, подвергшиеся воздействию внешних факторов в течение внутриутробного развития, становятся предшественниками лейомиом, сохраняются в миометрии и начинают расти после менархе. Их рост продолжается в течение многих лет на фоне выраженной активности яичников под действием как эстрогенов, так и прогестерона [16].

Считается, что неопластическая трансформация миометрия происходит под влиянием соматических мутаций нормального миометрия, половых стероидов и факторов роста [6].

Существующие теории развития заболевания опираются на результаты многочисленных исследований лейомиомы матки и объясняют некоторые звенья патогенеза данного заболевания.

В развитии лейомиомы матки большое значение придается генетическим факторам. Так, возникновение лейомиомы связывают с генетическими перестройками в 7, 12 и 14-й парах хромосом [19, 20].

Изменение клеточного фенотипа опосредовано действием медиаторов, переводящих клетку в качественно новое состояние, что может быть следствием растормаживания заблокированных генов с активацией или подавлением измененных молекул-эффекторов [31].

Различия в характере мутаций лейомиом и лейомиосарком позволяют предположить, что развитие узла изначально идет по одному из этих двух гистологических путей, и поэтому возможно прогнозирование характера роста опухоли. Также важно то, что лейомиома матки крайне редко (0,13-0,29%) подвергается озлокачествле-нию [18]. При отмеченном быстром росте лейомиомы относительный риск саркомы составляет 2,8% [82]. При этом, по данным Я.В. Бохмана [82], в постменопаузе истинный рост лейомиомы отмечается лишь в 20% наблюдений, в остальных случаях он является ложным (за счет отека и некроза узлов) или маскирующим злокачественную опухоль (рак эндометрия, саркома тела матки, рак яичников).

В отечественной и зарубежной литературе имеются многочисленные данные о патогенетической роли половых стероидов в формировании и росте миоматозных узлов. Медиаторами половых стероидов являются факторы роста и цито-кины. Через них половые стероиды осуществляют регуляцию межклеточных взаимодействий. Межклеточные взаимодействия обеспечиваются различными медиаторами, которые оказывают преимущественно короткодистанционное (ауток-ринно-паракринное) влияние. Среди них ведущую роль играют факторы роста, цитокины, про-тоонкогены c-fos и c-jun, фактор торможения апоптоза — протеин Bel-2 [1]. Влияние этих медиаторов, так же как и половых стероидов, осуществляется через клеточные рецепторы, концентрация и чувствительность которых играют важную роль в регуляции опухолевого роста.

Наиболее изученными ростовыми факторами в тканях лейомиомы матки являются эпидермаль-ный (ЭФР), трансформирующий (ТФР) факторы роста, семейство инсулиноподобного фактора роста (ИПФР), фактор роста фибробластов (ФРФ). При этом недостаточно изученной остается роль факторов ангиогенеза: сосудистого эн-дотелиального фактора роста (СЭФР), ангиоге-нина, ангиопоэтина-П, эндотелина-I, CD-31.

ЭФР индуцирует митотическую активность как в неизмененном миометрии, так и в ткани лейомиомы, при этом экспрессия мРНК для синтеза ЭФР в клетках опухоли значительно выше, чем в неизмененном миометрии, особенно в лютеиновую фазу менструального цикла [3, 23, 24]. Известно, что рецептор прогестерона активируется (посредством включения внутриклеточного процесса фосфорилирования/стимуляции протеокиназ) под влиянием допамина, а ЭФР индуцирует тот же рецептор в миометрии, действуя подобно эстрогену (O’Malley, 1995). Эти данные являются одним из подтверждений концепции прогестероновой стимуляции роста миоматозных узлов, т. е. опосредованного влияния прогестерона, в частности через ЭФР.

ИПФР участвуют в пролиферации и диффе-ренцировке клеток. Уровень экспрессии мРНК для ИПФР-1 и число рецепторов к ИПФР-1 в лейо-миоме выше по сравнению с таковыми в мио-метрии [25]. Эта же закономерность выявлена и в отношении ИПФР-2 [26].

ТФР-р является ключевым регулятором клеточного роста и дифференцировки гладкомышеч-ных клеток, при этом уровень экспрессии ТФР-р в лейомиоме в 5-8 раз выше по сравнению с таковым в нормальном миометрии [3, 34, 64]. В культуре ткани лейомиомы ТФР-р стимулирует клеточную пролиферацию и образование фибрино-нектина в опухолевых клетках [8]. При лечении лейомиомы матки агонистами рилизинг-гормонов уровень мРНК для ТФР-р в клетках лейомиомы снижается, что подтверждает регуляцию факторов роста стероидными гормонами [1-3, 34].

Известно, что наивысшую пролиферативную активность факторы роста (ЭФР, ТФР-р, ИПФР-2) проявляют в присутствии прогестерона [30, 64].

Патологический рост тканей при опухолях, в том числе и при лейомиоме матки, всегда сопровождается активацией процессов ангиогене-за. Причем регуляция этих процессов происходит благодаря тонкому взаимодействию ингибиторов и индукторов ангиогенеза [38].

Наиболее изученными активаторами ангиогенеза репродуктивной системы женщины являются СЭФР и основной фактор роста фибробла-стов (оФРФ). Кроме того, оФРФ вызывает пролиферацию гладкомышечных клеток [3, 28, 29, 34]. Показано, что экспрессия рецептора оФРФ подавляется на протяжении поздней пролифера-тивной фазы и средней лютеиновой фазы у здоровых женщин, в то время как у больных с маточными кровотечениями на фоне лейомиомы матки остается неизмененной на протяжении всего менструального цикла [29].

Помимо основной и кислой форм ФРФ, семейство гепаринсвязывающих белков включает в себя СЭФР, который выявлен в клетках лейомиомы и в неизмененном миометрии, причем уровень экспрессии в ткани опухоли выше [43, 79, 80].

СЭФР является важнейшим фактором, определяющим процессы образования новых сосудов синусоидного типа и повышенную сосудистую проницаемость. Гипоксия ткани внутри миома-тозного узла стимулирует экспрессию СЭФР и таким образом вызывает отек узла, что обусловлено способностью СЭФР повышать проницаемость сосудов более чем в 1000 раз по сравнению с гистамином [38]. Экспрессия СЭФР в тканях матки и яичников может регулироваться гормональным путем — половыми стероидами [39]. Так, установлено, что экспрессия СЭФР регулируется лютеинизирующим гормоном и, следовательно, отражает циклическую природу яичникового ангиогенеза [38].

J. Anasti и соавт. (1998) показали наличие тесной корреляционной связи между концентрацией прогестерона и СЭФР в фолликулярной жидкости женщин, так же, как и между концентрацией лютеинизирующего гормона в сыворотке крови и содержанием СЭФР в фолликулярной жидкости. В исследовании R. Greb и соавт. выявлено, что содержание в эндометрии СЭФР и мРНК СЭФР зависит от стероидной среды, что, в частности, объясняет антиангиогенные эффекты мифепристона [75].

Процессы ангиогенеза в лейомиомах неразрывно связаны с морфогенезом этих опухолей и в значительной степени определяет особенности возникновения, характер роста и клинико-мор-фологические варианты (простая и пролифери-рующая лейомиома матки). В основе морфогенеза пролиферирующей лейомиомы лежат процессы активного ангиогенеза, регулируемые полипептидными факторами роста, преимущественно СЭФР [39]. Таким образом, по мнению ряда авторов, методы лечения лейомиомы матки в перспективе должны быть связаны с возможностью воздействия на процессы ангиогенеза [36, 37].

Однако до настоящего времени недостаточно данных, полностью характеризующих картину комплексного межклеточного взаимодействия в миометрии. Согласно современным представлениям, рост лейомиомы происходит основным образом за счет пролиферации, стимулированной половыми стероидами через факторы роста по аутокринно-паракринному механизму, при относительно низкой готовности опухолевых клеток к апоптозу. Имеются данные о повышении уровня антигена клеточной пролиферации Ш-67 в нормальном миометрии в лютеиновую фазу менструального цикла [32, 33]. Также известно, что усиление роста лейомиомы матки происходит преимущественно в лютеиновую фазу [2, 5, 6], что подтверждает роль прогестерона в индуцировании митогенного эффекта факторов рос-та [27].

Помимо перечисленных выше факторов, прогестерон играет важную роль в экспрессии Bel- 2 онкопротеина (ингибитор апоптоза) в ткани лейомиомы [65, 66]. Известно, что при развитии опухолевого процесса снижается интенсивность апоптоза, связанная с повышенной экспрессией белков семейства фактора некроза опухоли (Ьах, с-тус, Вс1-2). Белку Вс1-2 как ингибитору этого процесса отводится ключевая роль в регуляции апоптоза, Ьах определяет скорость процесса апоптоза.

Несмотря на то что опухолевые клетки проявляют морфологическое сходство с клетками миометрия (т.е. зрелыми гладкомышечными клетками), исследования последних лет выявили различия в метаболизме этих тканей — экспрессии факторов роста, половых стероидов и их рецепторов, а также факторов апоптоза (Вс1-2 и др.). Как известно, содержание рецепторов эстрадио-ла и прогестерона в ткани лейомиомы выше, чем в неизмененном миометрии, и подвержено циклическим изменениям (Е.М. Вихляева, 1997). Так, высокое содержание рецепторов эстрогенов и прогестерона в опухолевой ткани выражается в локальном повышении концентрации эстрадио-ла и прогестерона, что стимулирует рост лейомиомы матки [4, 35]. При этом прогестерон и эстрогены оказывают синергическое действие [17]. Изучение этих количественных, а позднее и качественных сдвигов в гормонообразовании является одним из важных этапов в развитии представлений о механизмах опухолевого роста, индуцированного гормонами и гормоноподобными факторами [81].

Согласно гипотезе М. Rein, существенную роль в возникновении и росте лейомиомы матки играет прогестерон, в то время как эстрогены выполняют вспомогательную роль [5]. Это подтверждает многочисленные наблюдения об увеличении миоматозных узлов во время беременности у 80% женщин с лейомиомой матки (A. Lef-Toaff, В. Coleman). Также получены данные о высоком уровне пролиферативной активности в миоматозных узлах в секреторную фазу цикла [2].

Следовательно, регулирование уровня прогестерона и/или его рецепторов может служить одним из необходимых компонентов в медикаментозном лечении лейомиомы матки и других гормонально-зависимых заболеваний.

Исходя из вышеизложенного, рост миоматозных узлов при лейомиоме обусловлен главным образом реализацией влияний прогестерона, зависимой от содержания самого прогестерона, его рецепторов, а также факторов, способствующих этому лиганд-рецепторному взаимодействию, что предполагает целесообразность применения препаратов, блокирующих эти взаимодействия. Такой способностью обладают антигестагены.

В 1980 г. исследования компании «Roussel Uclaf» в области синтеза стероидов привели к созданию первого антигестагена — мифепристо-на (RU-4S6). В настоящее время синтезирован целый ряд соединений, обладающих антигестаген-ной активностью: мифепристон, онапристон, лилопристон, ZK 230211, ZK 137316, ./867, ./956 и /1042 [50, 52].

Антигестагены — вещества, подавляющие действие прогестерона на уровне рецепторов. Конкурирование с прогестероном на уровне клеток-мишеней за взаимодействие с гормонсвязывающим доменом рецептора вызывает блокаду эффектов природного стероида — прогестерона. Высокая аффинность антигестагенов к рецепторам прогестерона определяется рецепторным механизмом их действия.

Все рецепторы стероидных гормонов относятся к одному семейству и составляют два подкласса. К первому классу рецепторов относятся рецепторы глюкокортикоидов, минералокортикоидов, прогестерона и андрогенов, ко второму — рецепторы эстрогенов, а также трийодтиронинов, ди-оксивитамина D3 и ретиноидов. При этом гормон-рецепторные комплексы разных семейств перекрестных реакций не имеют [67-69].

Отношение рецепторов глюкокортикоидов, минералокортикоидов, прогестерона и андрогенов к одному классу рецепторов отчасти объясняет механизм антиглюкокортикоидного, анти-минералокортикоидного и антиандрогенного действия мифепристона.

Образование комплекса рецептор-антистероид инактивирует свойства стероидного рецептора, и дальнейшие транскрипционные эффекты невозможны из-за конформационных перестроек рецептора. Мифепристон индуцирует образование стабильных димеров рецепторов прогестерона, которые уже не обладают прогестагенной активностью.

W. Elger и соавт. провели серию экспериментальных исследований с целью выявления на животных действия антагонистов прогестерона и селективных модуляторов прогестероновых рецепторов относительно агонистической и антагонистической активности в условиях in vivo. При этом авторы отметили, что эти качества не всегда отражаются при трансактивации в условиях in vitro [50]. Согласно данным литературы, только мифепристон и онапристон являются наиболее изученными в отношении воздействия на организм человека. Однако клиническое применение она-пристона было остановлено из-за выявленного гепатотоксического эффекта [53].

Антигестагены влияют также на активность других рецепторных систем. Мифепристон восстанавливает до исходного уровня снижаемую прогестероном чувствительность циркулярной мышцы к окситоцину. В продольной мышце матки гес-таген и антигестаген не влияют на ее чувствительность к окситоцину. В миометрии прогестерон снижает уровень Са2+, а мифепристон отменяет этот эффект в обоих мышечных слоях. Таким образом, в высоких дозах препарат повышает сократительную способность миометрия, потенцируя тем самым эффект простагландинов [70, 71].

Исходно препарат применялся с целью медикаментозного прерывания беременности. В настоящее время выделяют несколько основных направлений применения антигестагенов (мифе-пристона): срочная контрацепция, регуляция менструального цикла, лечение эндометриоза, лейомиомы матки, рака яичников, эндометрия и предстательной железы. Доказана противоопухолевая активность мифепристона при лечении опухолей, содержащих стероидные рецепторы, таких, как менингиома, глиома, опухоль молочных желез и др. Мифепристон модифицирует эс-трогензависимые изменения в эндометрии (пролиферацию, васкуляризацию, отек эндометриаль-ной стромы) и миометрии, не связываясь при этом с рецептором эстрадиола [41]. Ингибирова-ние эстрогениндуцированного образования желез и дегенеративные изменения железистых клеток в эндометрии зависят от дозы препарата [72]. Повышение уровня рецепторов эстрогенов под действием мифепристона связано с блокадой ингибирующего действия прогестерона на синтез рецепторов эстрадиола.

По данным R. Greb и соавт., мифепристон оказывает прямое антиангиогенное действие и приводит к резкому уменьшению как содержания СЭФР, так и экспрессии мРНК СЭФР в эндометрии [75].

С учетом вышеперечисленных свойств мифепристона и современной концепции патогенеза лейомиомы матки как стероидзависимого заболевания с доминирующим влиянием прогестерона повысился интерес к изучению его эффективности в лечении лейомиомы. В настоящее время уже накоплен некоторый опыт клинического применения мифепристона в лечении данной патологии.

Длительное применение мифепристона считается эффективным при лечении лейомиомы матки, эндометриоза (25-100 мг в сутки в течение 6 мес) и, возможно, при неоперабельных менингиомах (200 мг в сутки), неоперабельном синдроме Кушинга [46, 73].

Многочисленные исследования, проведенные на животных, и сообщения о применении у людей подтверждают в основном антиэстрогенное действие мифепристона на эндометрий, миомет-рий, ткань молочной железы. Однако имеются также данные, позволяющие предположить, что мифепристон может не влиять на эстрогеновую среду и, следовательно, вызывать пролифератив-ный эффект (только в эндометрии) [46, 73]. При этом прослеживается дозозависимое влияние мифепристона на эндометрий.

Однако эффективность и безопасность применения мифепристона, особенно в высоких дозах (более 100 мг), недостаточно изучены. S. Ron Newfield и соавт. впервые описали случай у взрослой женщины с синдромом Кушинга и остеопорозом, которая получила лечение мифепристо-ном в дозе 400 мг в сутки с целью достижения антиглюкокортикоидного эффекта и предотвращения дальнейшей потери костной ткани. В результате каждого из двух 6-месячных курсов лечения мифепристоном (с 9-месячным перерывом) развивалась обширная простая гиперплазия эндометрия. После прекращения лечения мифепристоном состояние эндометрия и размеры матки нормализовались [73]. Таким образом, применение высоких доз мифепристона на протяжении длительного времени может приводить к развитию гиперплазии эндометрия, так как отсутствует антипролиферативный эффект прогестерона [46, 73]. В работе D. Baird и соавт., посвященной изучению воздействия на эндометрий длительного применения низких доз мифепристона с целью контрацепции (2 и 5 мг ежедневно, перорально, в течение 120 дней в непрерывном режиме), выявлена асинхронность между яичниковой активностью и гистологическим состоянием эндометрия без признаков гиперплазии и атипии. При этом овуляции и менструации были подавлены более чем в 90% циклов, синтез эстрогенов и гистологическое состояние эндометрия соответствовали фазе пролиферации, отмечалось снижение индекса пролиферации [45]. Вышеперечисленные факты позволяют сделать вывод о дозозависимом влиянии на эндометрий и указывают на необходимость соблюдения интервалов между визуализирующими исследованиями малого таза (ультразвуковое, рентгенологическое исследования, магнитно-резонансная томография) у женщин, длительно принимающих мифепристон.

Учитывая способность мифепристона вызывать разрушение и десквамацию эндометрия в ранних сроках беременности [40], L. Kettel и соавт. [76] применили мифепристон с целью вызывать регрессию эндометриоза у 6 женщин с регулярным менструальным циклом и лапароскопи-чески подтвержденным диагнозом (в суточной дозе 100 мг или 2 мг/кг, ежедневно, в течение 3 мес). В период лечения у всех пациенток отмечалась аменорея при отсутствии изменений в сыворотке крови уровня эстрадиола, эстрона, тестостерона, андростендиона, ФСГ, СТГ и про-лактина. После прекращения лечения мифепристоном регулярный менструальный цикл установился в течение 3-6 нед у всех пациенток. Это лечение вызвало также антиглюкокортикоидное действие, о чем свидетельствует повышение уровня кортизола и АКТГ. Все пациентки до лечения мифепристоном испытывали тазовые боли. После лечения при диспансерном наблюдении от 1 до 2 лет у 3 из 6 пациенток отмечалось уменьшение боли, у 1 пациенки боль возобновилась, но с меньшей интенсивностью. У 2 пациенток после окончания лечения наступила беременность. У 5 пациенток была произведена контрольная лапароскопия, при которой только у 1 пациентки отмечалось исчезновение эндометриоидных им-плантатов, у всех остальных эндометриоидные имплантаты сохранились. Из побочных эффектов отмечались приливы слабой интенсивности в первые 8 нед лечения. В последующих исследованиях суточная доза мифепристона была снижена до 50 мг и курс лечения был продлен до 6 мес — у всех пациенток с эндометриозом тазовые боли уменьшились, отсутствовали побочные эффекты и эндометриоидные имплантаты регрессировали в 55% случаев [76].

Читайте также:  Рак груди после химиотерапии народными средствами

В настоящее время известно о применении мифепристона в лечении рака молочной железы. Так, в литературе есть сообщения об эффективности мифепристона при прогрессирующем раке молочной железы, при этом отмечена кратковременная (5-10 мес) стабилизация заболевания [74]. По данным Horowitz, при лечении мифепристо-ном (200 мг в сутки в течение 4-6 нед) 22 пациенток с раком молочной железы и выключенной функцией яичников (в результате химио- или лучевой терапии или применения тамоксифена) у 12 отмечалась частичная регрессия или стабилизация опухолевого процесса [77].

В другом исследовании у 11 пациенток с ме-тастазированным раком молочной железы в по-стменопаузальном периоде проводилось лечение мифепристоном в суточной дозе 200-400 мг в течение 3-34 недель после лечения тамоксифе-ном. У 6 пациенток опухолевый процесс стабилизировался в течение 3-8 мес, при этом эффективность мифепристона коррелировала с присутствием прогестероновых рецепторов в опухолях. Побочные эффекты были связаны с анти-глюкокортикоидным действием мифепристона [77]. Однако, по мнению ряда авторов, преждевременно делать определенные выводы относительно терапевтической эффективности мифепристона при данной патологии.

В зарубежной литературе также имеются сообщения о применении мифепристона при ме-нингиомах. Основанием для применения мифепристона явилось то, что внутричерепные менин-гиомы чаще встречаются у женщин, чем у мужчин, симптомы заболевания усиливаются во время беременности и ослабевают после родов. Предложена гипотеза о стимулирующем влиянии стероидных гормонов на рост менингиомы, подтвержденная случаями удачного лечения менингиом бусерелином. Grunberg и соавт. применили мифепристон в лечении неоперабельной формы менингиомы у 28 пациентов (9 мужчин; 19 женщин в периоде постменопаузы или пременопаузы) в суточной дозе 200 мг ежедневно, в течение 24 мес. Во многих случаях, где была проведена контрольная томография или ядерно-магнитно-резонансное исследование, было установлено уменьшение размеров опухоли [77]. В исследованиях Lamberts и соавт. в результате лечения мифепристоном неоперабельной формы менингиомы в той же дозе в течение 12 мес регрессия опухоли отмечалась у 3 из 10 пациентов, а головная боль уменьшилась у 5 из 10 пациентов [77].

В течение последних лет в мире накоплен незначительный опыт применения мифепристона в лечении лейомиомы матки. Одними из первых A. Murphy и соавт. [78] применили мифепристон в суточной дозе 50, 25 и 5 мг в течение 3 мес непрерывно у женщин в возрасте 18-45 лет с симптоматической миомой матки с сохраненным менструальным циклом. Методом трехмерной сонографии измерялось изменение размеров каждого миоматозного узла. Размер миомы у пациенток, которые принимали мифепристон в дозе 50 мг в сутки, уменьшился на 22% в течение 4 нед, на 39% в течение 8 нед и на 49% в течение 12 нед. Степень уменьшения миоматозных узлов хорошо сравнима с той, которая наблюдалась после лечения агонистами ГнРГ в течение 6 мес. Применение мифепристона в дозе 25 мг в сутки было столь же эффективным в достижении регрессии миоматозных узлов, как и 50 мг в сутки, в отличие от суточной дозы 5 мг (эффект отсутствовал). В период лечения уровень сывороточного эстрадиола и эстрона не изменился. Более того, длительное применение мифепристона не повлияло на состояние минеральной плотности костной ткани (измерение проводилось в костной ткани позвоночника и бедра после 3-месячной терапии мифепристоном в суточной дозе 50 мг). При этом у пациенток, принимавших препарат в дозе 50 мг в сутки, менструации отсутствовали, у 28-40% пациенток, принимавших препарат в дозе 25 мг в сутки, отмечались менструального-добные реакции. Концентрация лютеинизирую-щего гормона, андростендиона и тестостерона увеличилась только в течение первых 3 нед лечения и в дальнейшем уменьшилась до базального уровня. Также отмечалось снижение уровня ФСГ у пациенток, которые получали 25 или 5 мг мифепристона в сутки. Уровень ДГЭА и ДГЭА-С повысился после 3 мес лечения вследствие вторичного андрогенного эффекта мифепристона, но при этом ни у одной из пациенток не отмечалось гирсутизма. Уровень свободного кортизола в моче пациенток, которые получали суточную дозу 25 или 50 мг, не изменился [78]. Эти неожиданные гормональные изменения могли явиться следствием потери обратной связи прогестерона с гипоталамо-гипофизарной системой и стать причиной нециклических гормональных изменений и овуляции.

S. Eisinger и соавт. при применении у женщин с симптоматической лейомиомой матки мифе-пристона в суточной дозе 5 и 10 мг в течение 6 мес отметили, что средний обьем матки уменьшился с незначительной разницей в обеих группах: на 48% (р=0,001) в группе принимавших 5 мг и на 49% в группе принимавших 10 мг. При этом симптомы, связанные с лейомиомой значительно уменьшились в обеих группах. Аменорея наблюдалась в 60-65% случаев от общего числа. У пациенток с анемией отмечалось увеличение содержания гемоглобина в среднем на 25 г/л. Простая гиперплазия эндометрия наблюдалась у 28% пациенток без различия между группами, при этом атипической гиперплазии не отмечено [51].

По мнению ряда авторов, антигестагены являются многообещающими в лечении лейомио-мы матки [5, 6, 11, 16, 29, 51, 62, 63, 76-78]. Эти препараты широко использовались в течение 20 лет и известны как безопасные, но медицинская политика препятствовала их дальнейшему исследованию [62]. По мнению Т. Elgar-Geva и соавт., применение мифепристона в дозе 50 мг в сутки в течение 3 мес является наиболее оправданным [62].

В исследовательской работе, проведенной китайскими учеными в 1998 г. с целью сравнения результатов и побочных эффектов при лечении лейомиомы матки мифепристоном в суточной дозе 12,5 мг перорально или агониста-ми ГнРГ в суточной дозе 150 мг подкожно в течение 3 мес, было выявлено, что клинические симптомы одинаково уменьшились в обеих группах, при этом объем лейомиомы сократился на 20% в 90% случаев в группе получавших агонисты ГнРГ, тогда как в группе получавших мифепристон такой эффект наблюдался в 91,1% случаев [63]. Таким образом, авторы предполагают, что мифепристон является наиболее перспективным средством в лечении лейомиомы матки.

Исходя из вышеизложенных фактов, можно предположить, что клиническая эффективность и хорошая переносимость мифепристона позволяют успешно использовать его при лечении лейомиомы матки у женщин репродуктивного возраста. При этом представляется актуальным изучение клинической эффективности мифепристона на основе комплексного сравнительного исследования состояния рецепторного аппарата миометрия и опухолевой ткани миоматозных узлов. Результаты предполагаемых исследований позволят более точно определить как показания, так и противопоказания к применению мифепристона при лейомиоме матки и, возможно, выявить его преимущества среди множества других методов лечения.

  1. Вихляева Е. М. Молекулярно-генетические детерминанты опухо­ левого роста и обоснование современной стратегии при лейо­ миоме матки. Вопр онкол 2001; 47: 2-3.
  2. Бурлев В. А., Волков Н. И., Павлович СВ. Влияние агониста гона — дотропин-рилизинг-гормона на пролиферативную активность и апоптоз у больных миомой матки. Пробл репрод 2003; 3: 27-31.
  3. Сидорова И. С, Рыжова ОБ. Роль факторов роста в патогенезе миомы матки. Акуш и гин 2002; 1: 12-13.
  4. Stewart E.A., Friedman A.J. Steroidal treatment of leiomyomas: preoperative and long-term medical therapy. Semin Reprod Endocrinol 1992; 10: 344-357.
  5. Rein M.S. Advances in uterin leiomyoma research: the progesterone hypothesis. Environ Health Persp 2000; 108: Suppl 5: 791-3.
  6. Rein M.S., Barbieri R.L., Freedman A.J. Progesteron: a critical role in the patogenesis of uterine myomas. Am J Obstet Gynecol 1995; 172: 1: 14-18.
  7. Walker C.L., Burroughs K.D., Davis B. et al. Preclinical evidence for therapeutic efficacy of selective estrogen reseptor modulators for uterine leiomyoma. J Soc Ginecol Invest 2000; 7 (4): 249-256.
  8. Arisi A., Sozen I. Transforming growth factor-ЬЗ is expressed at high levels in leiomyoma where it stimulates fibronectin expression and cell proliferation. Fertil Steril 2000; 73; 5: 1006-1011.
  9. Vincenzo De Leo, Giuseppe Morgante, Antonio La Marca et al. A benefit — risk assessment of medical treatment for uterine leiomyomas. J Drug Safety 2002; 25 (11): 759-779.
  10. Fuhrmann U. etal. In: Pathogenesis and medical menegment of uterine fibroids. Eds. LA. Brosens, B. Lunenfeld, J. Donnez 1999; 61-82.
  11. Eldar-Geva Т., Healy D.L. Medical treatment for uterine leiomyomas. Baill Clin Obstet Gynaecol 1998 June; 12: 269-285.
  12. Burroughs K.D., Fuchs-Young R., Davis B.J. et al. Altered hormonal responsiveness of proliferation and apoptosis during myometrial maturaichon and the development of uterine leiomyomas in the rat. Biol Reprod 2000; 55 (6): 485-490.
  13. De Leo V., Morganie G. Uterine fibromas and the hormonal pattern: the therapeutic considerations. Minerva Ginecol 1996; 12: 48: 533 — 538.
  14. Velebil P., Wingo P.A., Xia Z. et al. Rat of hospitalization for gynecologiq disorders among reproducnive-age women in the Unitad Staites. Obstet Gynecol 1995; 5: 86: 764-769.
  15. Вихляева Е. М., Железное Б. И. и др. Руководство по эндокринной гинекологии. М.: Медицинское информационное агентство 2002: 424-487.
  16. Fujii S. Uterine leiomyoma: pathogenesis and treatment.Nippon Sanka Fujinka Gakkai Zasshi 1992; 8: 446 994-999.
  17. Wu J., Cheng Y. Research on the relantionship between estrogen reseptor, progesterone reseptor, cell proliferation associated antigen in uterine leiomyoma and nuclear body density of myoma, serum reproductive hormone concentrations. Chung Hua Fu Chan Ко Tsa Chin 1995; 10: 30: 603-607.
  18. De Vos S., Wilczynski S.P., Fleischhacker M. et al. P53 alterations in uterine leiomyosarcomatosis versus leiomyomas. Gynecol Oncol 1994; 2: 54: 205-208.
  19. Ozisik Y.Y., MeloniA.M., Altungoz O. etal. Translocation (6; 10) (p21; q22) in uterine leiomyomas. Cancer Genet Cytogenet 1995; 2: 79: 136-138.
  20. Vanni R., Marras S., Schoenmakers E.F. et al. Molecular cytogenetic characterization of del (7 ) in two uterine leiomyoma-derived cell lines. Genes Chromosomes Cancer 1997; 3; 155-161.
  21. Кулаков В. И., Адамян Л. В., Фанченко Н. Д. и др. Материалы II съезда Российской ассоциации врачей акушеров гинекологов. Проблемы эндокринологии в акушерстве и гинекологии. М 1997; 60-63.
  22. Williams J.A. Mechanisms in hormone secretion, action and response. Basic and clinical endocrinology. 2 nd ed. Los Altos, California: Lange Med Publ 1986; 1-20.
  23. Sanfllippa J.S., Miseljic S., Yang A.R. Cancer 1996; 4: 77: 710-716.
  24. Stewart E.A., Nowak R.A. Hum Reprod Updat 1996; 4: 2: 295-306.
  25. Tiltman A.J. Curr Opin Obstet Gynecol 1997; 1: 9: 4851.
  26. Van der Ven L.T., Roholl P.J., Gloudemans T. Br J Cancer 1997; 11: 1631-1640.
  27. Andersen J. Factors in fibroid growth. Baill Clin Obstet Gynaecol 1998; 2: 12: 225-243.
  28. Lee B.S., Stewart E.A., Sahakian M., Nowak R.A. Am J Reprod Immunol 1998; 1: 40: 19-25.
  29. Anania C.A., Stewart E.A., Quade B.J. et al. Mol Hum Reprod 1997; 8: 3: 685-691.
  30. Piva M., Flieger O., Rider V. Growth factor control of cultured rat uterine stromal cell proliferation is progesterone dependent. Biol Reprod 1996; 55 (6): 1333-42.
  31. Маянский А. Н., Маянский Н. А., Абаджиди М. А., Заславская М. И. Апоптоз: начало будущего. Микробиология 1997; 2: 88-94.
  32. Bjorn RisbergM.D., Kerstin Karlsson Rh.D. etal. Dissociated Expression of Bcl-2 and Ki-67 in Endometrial Lesions: Diagnostic and Histogenetic Implications. Int J Gynecol Path 2002 April; 21: 2: 155-160.
  33. Ambros R.A. Simple hyperplasia of the endometrium: en evaluation of proliferative activity by Ki-67 immunostaining. Int J Gynecol Pathol 2000; 19: 206-211.
  34. Сидорова И. С. и др. Миома матки. М: Медицинское информаци­ онное агентство 2002; 256.
  35. Sadan О., van Iddekinge В. etal. Oestrogen and progesterone receptor consentrations in leiomioma and normal myometrium. Ann Clin Biochem 1987 May; 24 (Pt3): 263-267.
  36. Mark D. Levie. Treatment of Uterine Fibroids. Highlights From the American Association of Gynecologic Laparoscopists 32 nd Annual Meeting, Nevada. Las Vegas 2003 Nov; 18-22.
  37. By Elizabeth A., Stewart M.D., Adriana Faur M.D. The future of fibroid therapy. Contemporary OB/GYN Archive 2000 Jul; 3.
  38. Бурлев В. А., Павлович СВ. Ангиогенез и ангиогенные факторы роста в регуляции репродуктивной системы у женщин. Пробл репрод 1999; 5: 6-13.
  39. Сидорова И. С. и др. Морфогенез и ангиогенез простых и проли — ферирующих миом матки. Рос вестн акуш-гин 2004; 1: 8-11.
  40. Рарр С, SchatzF., Krikun G. etal. Biological mechanisms underlying the clinical effects of mifepristone (RU486) on the endometrium. Early Pregnancy Oct; 4 (4): 230-239.
  41. Heikinheimo O., Kekkonen R., Lahteenmaki P. The pharmacokinetics of mifepristone in humans reveal insights into differential mechanisms of antiprogestin action. Contraception 2003 Dec; 68 (6): 421-426.
  42. Manyonda I., Sinthamoney E., Belli A.-M. Controversies and challenges in the modern management of uterine fibroids. BJOG. Int J Obstet Gynaecol 2004 Febr; 111: 95-102.
  43. Weston G.C., Haviv I., Rogers P.A. W. Microarray analysis of VEGF — responsive genes in myometrial endothelial cells. Moll Hum Reprod 2002; 8: 9: 855-863.
  44. Hong Т., Shimada Y., Uchida S. etal. Expression of angiogenic factors and apoptotic factors in leiomyosarcoma and leiomyoma. Int J Moll Med 2001 Aug; 8 (2): 141-148.
  45. Baird D. Т., Brown A., Crttchley H O. et al. Effect of long-term treatment with low-dose mifepristone on the endometrium. Hum Reprod 2003 Jan; 18 (1): 61-68.
  46. Newfleld R.S., Spitz L.M. et al. Long-term mifepristone (RU486) therapy resulting in massive benign endometrial hyperplasia. Clin Endocrinol (Oxf) 2001 Mar; 54 (3): 399-404.
  47. Edwards D.P., Leonhardt S.A., Gass-Handel E. Novel mechanisms of progesterone antagonists and progesterone receptor. J Soc Gynecol Invest 2000 Jan-Feb; 7 (1 Suppl): S22-24.
  48. Jiang J., Wu R., Wang Z. Effects of mifepristone on expression of estrogen reseptor and progesterone reseptor in cultured humen eutopic and ectopic endometria. Zhonghua Fu Chan Ke Za Zhi 2001 Apr; 36 (4): 218-221.
  49. Leonhardt S.A., Edwards D.P. Mechanism of action of progesterone antagonists. Exp Biol Med (Maywood) 2002 Dec; 227 (11): 969-980.
  50. Elger W., Bartley J., Schneider B. et al. Endocrine pharmacological characterizaition of progesterone antagonists and progesterone receptor modulators with respect to PR-agonistic and antagonistic activity. Steroids 2000 Oct-Nov; 65 (10-11): 713-723.
  51. EisingerS.H., Meldrum S., Fiscella K. etal. Low-dose mifepristone for uterine leiomyomata. Obstet Gynecol 2003 Febr; 101 (2): 243-250.
  52. Chwalisz K., Gards R. et al. Selective progesterone reseptor modulators (SPRMs): a novel therapeutic concept in endometriosis. Ann NY Acad Sci 2002 Mar; 955: 373-388; discussion 389-393, 396-406.
  53. Klijn J.G., Styono-han В., Foekens J.A. Progesterone antagonists and progesteron receptor modulators in the tretment of breast cancer. Steroids 2000 Oct-Nov; 65 (10-11): 825-830.
  54. Bjorge L., Jversen O.E. Mifepristone-a controversial drug with great potential. Tidsskr Nor Laegefor 2001 Nov 20; 121 (28): 3286-3291.
  55. Jiang J., Wu RF., WangZ.H. etal. Effect of mifepristone on estrogen and progesterone receptors in human endometrial and endometrial and endometriotic cells in vitro. Fertil Steril 2002 May; 77 (5): 995-1000.
  56. Chwalisz K., Brenner R.M. et al. Anti proliferative effects of progesterone antagonists and progesterone reseptor modulators on the endometrium. Steroids 2000 Oct-Nov; 65 (10-11): 741-751.
  57. Olive D.L. Role of progesterone antagonists and new selective progesterone receptor modulators in reproductive health. Obstet Gynecol Surv 2002 Nov; 57 (11 Suppl 4): S55-63.
  58. Bourlev В., Pavlovitch С et al. Different Proliferative and Apoptotic Activity in Peripheral versus Central Parts of Human Uterine Leiomyomas. Gynecol Obstet Invest 2003; 55: 199-204.
  59. Spitz I.M., Chwalisz K. Progesterone receptor modulators and progesterone antagonists in womtns health. Steroids 2000 Oct-Nov; 65 (10-11): 807-815.
  60. Spitz L.M. Progesterone antagonists and progesterone receptor modulators: an overview. Steroids 2003 Nov; 68 (10-13): 981-993.
  61. Spitz L.M. Progesterone antagonists and progesterone receptor modulators. Exp Opin Invest Drugs 2003 Oct; 12 (10): 1693-707.
  62. Elgar-Geva Т., Healy D.L. Other medical management of uterine fibroids. Baill Clin Obstet Gynaecol 1998 Jun; 12 (2): 269-288.
  63. Zeng C, Gu M., Huang H. A clinical control study on the treatment of uterine leiomyoma with gonadotrophin releasing hormone agonist or mifepristone. Zhonghua Fu Chan Ke Za Zhi 1998 Aug; 33 (8): 490-492.
  64. Вихляева Е. М. Руководство по диагностике и лечению лейомио — мы матки М: Медпресс-информ 2004: 400.
  65. Matsuo H, Магио Т., Samoto T. Increased expression of Bcl-2 protein in human uterine leiomyoma and its up-regulation by progesterone. J Clin Endocrinol Metab 1997; 82. 1: 293-299.
  66. Matsuo H, Kurachi O., Shimomura Y. et al. Molecular bases for the actions of ovarian sex steroids in the regulation of proliferation and apoptosis on human uterine leiomyoma. Oncology 1999; 57 (Suppl 2): 49-58.
  67. Csaba G. Development of gormone receptors. Basel-Boston 1987; 221.
  68. Evans R. Science 1998; 240: 889-895.
  69. Розен В. Б. Основы эндокринологии. М Медицина 1994; 197 — 208.
  70. Кареева Е. Н., Соловьева Е. В., Кирпичников Н. В., Туманов А. В. Экс — пер клин фармакол 1999; 62: 4: 72-76.
  71. Bygdeman M., Swohn M.L. Contraception 1985; 32: 15-51.
  72. Cliwalisz К., Fahrenholz F. et al. Am J Obstet Gynecol 1991; 165: 1760-1770.
  73. Ron S., Newfleld, Irving M. et al. Long-term mifepristone (RU486) therapy resulting in massive benign endometrial hyperplasia. Clin Endocrinol 2001; 54: 399-404.
  74. Sartor O., Figg W.D. Mifepristone: antineoplastic studies. Clin Obstet Gynecol 1996 Jun; 39 (2): 498-505.
  75. Greb R.R., Heikinheimo O., Williams R.F. et al. Vascular endothelial growth factor in primate endometrium is regulated by oestrogen — receptor and progesterone-receptor ligands in vivo. Hum Reprod 1997 Jun; 12 (6): 1280-1292.
  76. Kettel L.M., Murphy A.A. et al. Clinical efficacy of the anti progesterone RU486 in the treatment of endometriosis and uterine fibroids. Hum Reprod 1994 Jun; 9 Suppl 1: 116-120.
  77. DamodarK., Mahajan, Ph.D. Mifepristone (RU486). Fertil Steril 1997 Dec; 68: 6: 967-976.
  78. Murphy A.A., Castellano P.Z. RU486: pharmacology and potential use in the treatment of endometriosis and leiomyomata uteri. Curr Opin Obstet Gynecol 1994 Jun; 6 (3): 269-278.
  79. Gentry C.C., Okolo SO. et al. Quantification of vascular endothelial growth factor-A in leiomyomas and adjacent myometrium. Clin Sci (London) 2001 Dec; 101 (6): 691-695.
  80. Poncelet C, Madelenat P. et al. Expression of von Willebrands factor, CD34, CD31, and vascular endothelial growth factor in uterine leiomyomas. Fertil Steril 2002 Sept; 78 (3): 581-586.
  81. Берштейн Л. М. Гормональный канцерогенез. Ст-Петербург: На­ ука 2000; 199.
  82. Бохман Я. В. Руководство по онкогинекологии. Ст-Петербург: Фолиант 2002; 542.

К списку публикаций

© 2004—2019 STADA

Аборт опасен для здоровья женщины. Для предотвращения ситуаций, при которых аборт является необходимым, используйте контрацепцию!

источник

Популярные записи

Последствия лучевой терапии после рака груди
Консультация по поводу рака молочной железы
Новый метод лечения рака молочной железы
Прием тамоксифена при раке молочной железы
Индол 3 карбинол рак молочной железы
Таблетки для профилактики рака молочной железы
Истории женщин у которых рак молочной железы
Воспалительная форма рака молочной железы прогноз