Можно работать при раке груди

«Все когда-нибудь кончается — и хорошее и плохое. Позади операция, радиация, химиотерапия. Начинают отрастать волосы, уже не так кружится голова и мутит по утрам. Организм потихонечку восстанавливается», — так начинает Александр Мясников в своей новой книге о лечении рака главу, посвященную жизни после операции. На сколько лет жизни после лечения рака можно рассчитывать? Можно ли улучшить свой прогноз с помощью диеты, активного образа жизни или лекарств?

Судьба у всех больных с онкологией разная: кто-то наблюдается первые годы и потихоньку забывает все произошедшее, у кого-то возникают рецидивы и необходимо постоянное лечение. Главное для всех — твердость духа, вера в себя, в свою судьбу и своего Ангела-хранителя! Никогда не сдаваться!

Когда в Нью-Йоркском госпитале я пришел работать в онкологическое отделение, заведующий меня спросил, знаю ли я, что главное для определения прогноза лечения больного раком? Я начал перечислять: вид опухоли, её локализация, наличие и количество метастазов. «Да, — согласился заведующий, — только это не главное!».

Знаете, что оказалось главным? То, насколько пациент активен! Ходит ли в магазин, выполняет ли работу по дому, готовит ли еду, обслуживает ли себя, следит ли за внешним видом. Есть специальная шкала всех видов активности с системой баллов за каждую. По сумме определяется прогноз.

Для онкологического больного теперь важно все. Это для других «гром еще не грянул», для него же пошел отсчет новой жизни. Новой и в физическом плане, и в психологическом. Время приобрело осязаемость, привычная большинству наивная бездумность сменилась пониманием, что оно имеет меру.

Сегодня, что рак, что атеросклероз, что диабет, что гипертония — все это хронические заболевания. Все они не вылечиваются полностью, все они требуют постоянного наблюдения и лечения, все они накладывают определенные обязательства на образ жизни и поведения пациента. Только онкологический больной живет под постоянным давлением термина «злокачественный процесс», а сердечник или диабетик — нет.

Но давайте посмотрим непредвзято: при своевременном выявлении онкологии при подавляющем числе опухолей выживаемость на протяжении 5-летнего периода составляет 85–95%. То есть шанс неблагоприятного исхода 5–15% за 5 лет.

А теперь подсчитаем неблагоприятный исход для 50-летнего человека без признаков еще какого-либо сердечного заболевания, формально здорового. Но — с избыточным весом, повышенным сахаром, холестерином, давлением, курильщика, с наличием семейной истории сердечных болезней или инсульта.

Введем все факторы риска и посмотрим шансы неблагоприятного исхода к 55 годам, т.е. через те же 5 лет. Знаете, какая цифра появится в ответе? 33%! И никого за редким исключением это не волнует! Продолжают лежать на диване, курить, закусывать пельменями и сосисками.

Давно пора переставить акценты. Онкология перешла в разряд хронических заболеваний. Образ жизни, полный стрессов, неправильного питания, физической неактивности, вредных привычек, убивает и быстрее, и неотступней. Но для больного онкологией есть и свои плюсы! Ему уже не нужно объяснить серьезность ситуации — плохо только, что он напуган до полусмерти.

Давайте поймем, что очень многое в наших руках, главное — трезвый взгляд на вещи и никакой паники. Итак, что надо знать человеку, после первичного лечения опухоли.

После пережитого люди порой бросаются в крайности: начинают есть высококалорийную пищу исходя из постулата «где жирный сохнет, тощий сдохнет» либо ведутся на многочисленные (и, как правило, малодостоверные) сообщения о противораковой способности тех или иных продуктов и начинают потреблять их в ужасаемом количестве, в ущерб всему остальному.

Правило № 1: онкологическому пациенту необходимо придерживаться тех же принципов правильного питания, что и всем остальным людям. Упор на овощи и фрукты, больше продуктов, содержащих клетчатку, меньше мяса и больше рыбы, ограничить животные жиры, мясную кулинарию, выпечку, свести до минимума потребление соли.

Во-первых, многочисленные исследования показали, что такая диета является оптимальной почти для всех видов перенесенного рака. Во-вторых, перенесенный рак — не индульгенция: глупо выздороветь после онкологической операции и умереть от инфаркта или инсульта!

Периодически обсуждаются преимущества тех или иных диет при онкологических заболеваниях. Например, было исследование, анализирующее влияние специальной диеты (лактовегетарианцы, пища, богатая калием, с низким содержанием натрия, фруктовые соки и витамины) на предупреждение развития меланомы. Другое исследование изучало преимущества «макробиотической» диеты при раке (преимущественно вегетарианство, ограничение жиров, много клетчатки и углеводов). При первоначальном благоприятном впечатлении, каких-то особенных преимуществ перед обычными принципами здорового питания (с которыми эти диеты, кстати, схожи!), исследователям убедительно доказать не удалось.

Правило № 2: держать стабильный вес, если у вас нормальный индекс массы тела. Крайности здесь не нужны. Особенно надо избегать избыточного веса. Он связан с более частой частотой рецидивов при таких заболеваниях, как рак груди, кишечника и простаты.

Правило № 3: не зацикливаться в поисках специфических продуктов с якобы противоопухолевой активностью. Эффект их, как правило, сомнителен, а вот неумеренное потребление может оказаться проблематичным.

Например, зеленый чай. Полифенолы, в нем содержащиеся, могут быть полезны при раке простаты и раке яичников. Однако, они метаболизируются в той же биохимической цепочке, что и некоторые химиотерапевтические препараты, и тем самым могут менять их действие. То же относится к витамину С — при химиотерапии надо избегать приема больших его доз.

Несколько лет исследуется роль ликопина в предупреждении рака простаты. Он содержится в больших количествах в помидорах, красном перце и других красных овощах. Клинические испытания пока не подтверждают его такой уж эффективности. То же относится в препарату «Коэнзим Q-10», зверобою и мелатонину.

Про алкоголь. Абсолютного запрета нет. Статистика показывает, что для большинства больных, перенесших онкологическое лечение, умеренное (умеренное!) потребление алкоголя (бокал вина или пива в день) является безвредным.

А вот с чем надо категорически и сразу расставаться — это с курением. Хотите жить — бросайте!

Следующее, чему надо уделять постоянное внимание — это физические нагрузки. При онкологических заболеваниях ведущим симптомом может стать хроническая усталость, и противопоставить ей мы можем только регулярные физические упражнения.

Многочисленные исследования доказывают — даже самому ослабленному пациенту (не обязательно онкологическому), даже прикованному к кровати посильные регулярные физические нагрузки улучшают прогноз и качество жизни! Пока есть силы шевелиться, надо это делать!

Что же касается подавляющего числа людей, перенесших онкологическое лечение, к ним относится общий постулат всех докторов: каждый должен посвятить какому-то виду физической нагрузки минимум полчаса в день пять раз в неделю!

Профилактика онкологических заболеваний (первичных или рецидивов) с помощью лекарств называется «химиопрофилактикой». Врачи отметили, что прием некоторых лекарств, применяемых по другому поводу, может предохранять от развития онкологических заболеваний. Эти наблюдения отражают статистику больших чисел, индивидуальная судьба может сложиться по-разному, однако шансы избежать болезни растут. Итак.

Ацетилсалициловая кислота. Уже много лет назад врачи заметили свойства ацетилсалициловой кислоты задерживать развитие рака толстого кишечника. С тех пор введутся многочисленные исследования, подтверждающие это действие. При других разновидностях рака ацетилсалициловая кислота так же может быть полезна — это рак простаты, рак легкого, рак яичников, рак пищевода и некоторые другие. Поэтому когда врачи колеблются, давать пациенту аспирин для профилактики сердечных болезней или нет (там свои «за» и «против»), наличие семейной истории рака, например, толстого кишечника может склонить мнение доктора в пользу аспирина.

Метформин. Действующее вещество нескольких препаратов первой линии для лечения диабета второго типа. Обладает уникальным действием уменьшать сопротивляемость наших рецепторов действию инсулина. Применяется также для лечения бесплодия, поликистоза яичников, метаболического синдрома и с целью сбросить излишний вес. Строго говоря, диабет — предраковое состояние: резистентность к инсулину лежит в основе не только диабета и сердечных болезней, но и многих видов онкологии.

Статины — лекарства, снижающие холестерин. Эти препараты могут уменьшать риск развития рака яичников, пищевода и рака толстого кишечника. Точного объяснения этому факту пока нет, а утомлять вас гипотезами не хочу. Ситуация здесь как и с аспирином — в момент колебания чаши весов: принимать или нет — наличие факторов риска к онкологии может облегчить выбор.

Препараты, применяемые для профилактики рака груди. Если свести логику их назначения к примитиву, она будет звучать так: повышенный уровень эстрогенов может приводить к раку груди, поэтому препараты, снижающие восприимчивость ткани к эстрогенам, могут обладать профилактическим в плане онкологии действием.

Да, бывает и так: конечная стадия болезни может сопровождаться сильными болями. Современная медицина располагает всем необходимым, чтобы этого не допустить. То есть совсем не допустить. Есть целая отрасль анестезиологии — «управление болью», направленная как раз на это.

Однако нередки случаи, когда терминальные онкологические больные не получали адекватного обезболивания, и иногда это кончалось трагически. И проблема здесь — в излишней зарегулированости выдачи обезболивающих препаратов. Нередко врач бегает от их выписки, как от огня — бумаг надо заполнить больше, чем на получения американской визы!

Очень надеюсь, что такое преступное положение вещей в ближайшее время изменится! А тем, кто допустил само существование этой проблемы, желаю приятно провести вечность на кострах в Аду (которого если и нет, то хорошо бы специально создать именно для таких индивидуумов!).

источник

В статье, опубликованной недавно в Journal of Clinical Oncology, приводится данные исследований о занятости женщин после лечения рака молочной железы.

В публикации приводится статистика, полученная от 735 женщин из Швеции, которые впервые заболели раком молочной железы. В ходе исследования женщины заполняли анкеты после постановки диагноза и через 16 месяцев.

По крайней мере, в Швеции абсолютное большинство женщин возвращаются к своей нормальной жизни и выходят на работу после лечения по поводу рака молочной железы. По данным исследователей из 505 женщин до 63 лет, получивших лечение, в течение 16 месяцев после постановки диагноза, три четверти женщин вернулись на работу, что в целом соответствует уровню занятости среди шведских женщин в целом.
Из всех работающих женщин 72% вернулись к работе без каких-либо изменений; 15% – сократили длительность работы на 1 час; 11% – не вернулись на работу вообще.

«Это очень позитивное явление, что большинство больных раком молочной железы возвращаются на работу», – говорит ведущий исследователь Мари Хойер из Университета Упсалы в Швеции. «В то же время», – добавляет она, – «обществу важно поддержать тех женщин, которые невольно оставляют работу по причине болезни или лечения».

Женщины, перенесшие химиотерапию, на работу чаще возвращаются на сокращенное время работы, по сравнению с теми, которым была сделана операция и лучевая терапия. Сократили свое рабочее время четверть женщин после химиотерапии и 6 % женщин, получавших другое лечение. Это соответствует данным и других исследований, указывающих на то, что химиотерапия более тяжело, чем другое лечение переносится работающими женщинами.

Важно, если в развитом обществе и пациенты, и врачи могли открыто обсуждать возможные и побочные эффекты лечения. Информация о том, что может ожидать пациент и как справиться с возможными побочными эффектами способствуют более быстрому восстановлению и восстановлению к работе», – утверждает Хойер. Эта же тенденция отмечается и в других развитых странах, включая США, в которых большинство людей трудоспособного возраста с медицинским страхованием после болезни рассчитывают вернуться на свои рабочие места.

Похожие исследования, проведенные исследователями из США, показали, что в ряде стран имеются свои особенности, связанные с расовым признаком. Недавнее исследование, проведенное в США, включившее 1100 женщин, больных раком молочной железы, обнаружило, что после химиотерапии испаноязычные женщины по сравнению с белыми или черными пациентами, скорее всего потеряют свои рабочие места: из всего числа исследуемых 24% испаноязычных пациенток бросили или потеряли свои рабочие места, в то время как чернокожих женщин из таких было 10%, а белых — 7%.

Поскольку потери работы наблюдались в основном среди пациентов после химиотерапии, исследователи предположили, что крайне желательно для врачей формировать идею возвращения к трудовой жизни у женщин во время лечения. Пациентки должны планировать свои процедуры, чтобы облегчить совместимость с работой прохождение необходимых процедур. Врачи также могут поддерживать пациенток консультациями относительно того как справится с побочными явлениями или осложнениями химиотерапии.

В связи с этим врачи должны сопоставлять возможные эффекты химиотерапии и способность женщин выполнять свою работу. В зависимости от этого они должны предоставлять выбор назначать им химиотерапию более индивидуально. Вполне вероятно, что некоторые женщины будут настаивать на более жестком режиме химиотерапии, невзирая на возможные побочные эффекты. В условиях клиники важно иметь возможность обсуждать с пациенткой возможные негативные последствия, чтобы пациентки имели возможности принимать обоснованные решения в отношении своего лечения.

Конечно, по состоянию здоровья не все женщины хотят вернуться на работу после лечения рака молочной железы. Женщины, для которых до установления диагноза работа имела меньшее значение, менее склонны возвращаться к работе.

источник

• Аудиокниги (150)
• Афоризмы (56)
• Библейские истории (17)
• Видео-рецепты (50)
• Выпечка (601)
• Торты (85)
• Выпиливание лобзиком (62)
• Вышивка (50)
• Аппликация (3)
• Вязание (491)
• Вязание для детей (231)
• Вязаные коврики (26)
• Декупаж (487)
• Плетение из газетных трубочек (129)
• Роспись, витражи (63)
• Точечная роспись (47)
• Шпатлевка (19)
• Пейп-арт (7)
• Джутовая филигрань (1)
• Животные (102)
• Заготовки на зиму (111)
• Западное кино (185)
• Заработок в интернете (5)
• Здоровье (1328)
• Диетическое питание (70)
• Медолечение (105)
• Онкология (518)
• Израиль (83)
• Компьютер (289)
• Красота. (18)
• Кулинария (888)
• Блюда в горшочках (19)
• Блюда из мяса (224)
• Блюда из овощей (116)
• Блюда из овощей (7)
• Блюда из рыбы (92)
• Блюда из свеклы (12)
• Веселая кухня (24)
• Вкусняшки (46)
• Еврейская кухня (19)
• Запеканки (107)
• Салаты (92)
• Сало (14)
• Субпродукты (33)
• Кумиры (18)
• Лепка (203)
• Гипс (74)
• Лепка из соленого теста (361)
• Лепка из холодного фарфора (114)
• Мир детства (126)
• Мой Киев (46)
• Музыка (528)
• Мультфильмы (137)
• Народная медицина (624)
• Наши руки не для скуки (1228)
• Игрушки-самоделки (63)
• Кофейные игрушки (97)
• Мягкие игрушки (242)
• Папье-маше (112)
• Неожиданное и удивительное для дома (10)
• Новый год (347)
• Пасха (48)
• Рождество (16)
• Старый Новый год (9)
• Ностальгия (79)
• Нужные сайты (54)
• Обо всем (69)
• Обряды (129)
• Оформление и дизайн (156)
• Память (42)
• Первые уроки на ли ру (151)
• Плетение из газет (12)
• По волнам моей памяти (22)
• Поздравления (14)
• Полезные советы (190)
• Православие (44)
• Развлечения (105)
• Разное (75)
• Ретро (53)
• Самоделкин (526)
• Сериалы (96)
• Советские фильмы (251)
• Стихи, рассказы, Притчи, легенды (171)
• Театр (99)
• Фазенда (363)
• Комнатные цветы (79)
• Шансон (50)
• Шитье (1595)
• Аксессуары для дома (282)
• Переделки (161)
• Подушки (93)
• Портняшка-самоучка (147)
• Пэчворк (34)
• Шьем детям (496)
• Это интересно (135)
• Юмор, приколы (189)

Как помочь себе при раке молочной железы

Женщины, которым поставили страшный диагноз, рассказали, как справиться с болезнью
Октябрь — месяц борьбы с раком молочной железы. Поэтому сейчас как нельзя кстати напомнить об этой проблеме, которая, к сожалению, может коснуться каждой из нас. В рамках совместного спецпроекта «Сегодня» и Благотворительного фонда Рината Ахметова «Развитие Украины» — «Стоп, рак!» мы расскажем две истории женщин, которым довелось услышать этот страшный диагноз. Их опыт поможет по-другому взглянуть на свою жизнь — для того, чтобы никогда не услышать фразу «У вас рак груди». А тем, кому уже поставлен этот диагноз, их истории помогут изменить образ жизни — чтобы побороть эту болезнь.

«ПОЧЕМУ Я? НЕ ПОНИМАЛ НИКТО»

ДИАГНОЗ. В большинстве объявлений, что висят возле одного из киевских онкоцентров, предлагают парики и доставку онкопрепаратов. Бумажки с телефонами оторваны почти все. Совсем недавно в парике ходила и одна из пациенток этого центра Татьяна. В прошлом году она была на плановом осмотре у гинеколога, и он ради профилактики посоветовал провериться у маммолога. Тот на УЗИ нашел небольшие узелки в области левой груди и успокоил, что такое бывает почти у всех в этом возрасте (Тане тогда было 39). Посоветовал наблюдать за собой и выписал гормональный крем. Татьяна исправно пользовалась им и через полгода снова сходила на УЗИ, которое узелков уже не обнаружило, зато показало листообразную фиброаденому. От нее отходили капилляры и сосуды — значит, она росла. Это не очень хороший знак, и образование предложили удалить. Но какая женщина спокойно согласится на это? Сошлись на том, что надо наблюдаться, выписали гормональные таблетки.
Через пару месяцев Таня поняла: уплотнение стало прощупываться. Маммолог отправил на консультацию в онкоцентр. Ей сделали биопсию и сказали: «У вас — рак молочной железы».
ПРИЧИНЫ. «Почему я? Это не понимал никто. Особых стрессов у меня не было, образ жизни я вела более-менее здоровый, — размышляет Татьяна. — Когда я потом пыталась узнать, отчего бывает РМЖ, то поняла, что какой-то одной явной причины не существует: это может быть и наследственность, и неправильное питание, и плохая экология, и постоянные волнения, и травмы, и еще куча всего. Коварство болезни в том, что ничего не болит, пока дело не доходит до тяжелой стадии. Маммолог сказал, что одной из возможных причин у современных женщин может быть любовь к бюстгальтерам с косточкой и подушечками — они ежедневно сдавливают грудь и по чуть-чуть, но травмируют ее. Этот же маммолог посоветовал отказаться от дезодорантов. Вы хоть раз узнавали, что в их составе? А ведь все это через потовые железы регулярно попадает в лимфу и разносится по организму. Кстати, после операции я полностью отказалась от дезодорантов, и у меня сейчас нет вообще запаха».
ОПЕРАЦИЯ. Первое время после постановки диагноза Татьяна была в сильной депрессии. Она четко понимала, что закончиться все может очень печально. От эмоциональной ямы спасал маленький сын, которого надо было воспитывать.
В день операции она была первой пациенткой хирургического отделения. Когда ее везли на каталке, медсестры переговаривались: «Сколько сегодня человек? Мало, 13 всего. Обычно не меньше 20 бывает». Ей удалили левую молочную железу и все лимфоузлы в подмышечной области, плюс установили имплантат. «Обычно эта процедура делится на две, — рассказывает Татьяна. — Надо удалить опухоль, вычистить все, дать отойти и лишь после этого ставить имплантат. Но для пациентов дешевле, а для врачей проще сделать все сразу».
ХИМИЯ. После операции назначили «красную» химию. «Ее все боятся, потому что состояние во время проведения ужасное: тошнота, сонливость, тяжелое недомогание — как будто сильно отравился, — вспоминает Таня. — Эти месяцы были самыми жуткими: каждые 3 недели вводится препарат, только отойдешь от одного введения — нужно готовиться к следующему, да еще и следить за гемоглобином и лейкоцитами. После такой химии полностью выпадают волосы. Как в кино: прикоснулся к волосам — и снял клок. Первый курс мне обошелся в 6000 грн. Препараты заказывала через друзей из России: в Украине они очень дорогие, даже в Европе дешевле».
ПСИХОЛОГИЯ И ВЕРА. Химия продолжается и сейчас: «красная» не дала нужного эффекта, пришлось перейти на другие препараты, уже почти по тысяче долларов за введение. «Надеюсь, от метастазов они помогут избавиться. Страха уже нет — лишь опасение, что химия станет постоянной спутницей жизни.
Самое сложное во всем этом — найти в себе моральные и физические силы бороться. Я не могу позволить себе расслабиться: родные не должны отягощать свою жизнь моей болезнью. Но все же обязательно нужно выговариваться — становится легче. И еще: если не верите в себя — вы не излечитесь.
Силы мне дает и вера в Бога. Это особенно помогает в минуты, когда чувствуешь себя ужасно и начинаешь думать, что тебе, может, осталась всего пара недель. Я поменяла отношение ко всему: поняла, что нельзя ни на минуту допускать плохих мыслей и нужно бороться, бороться, бороться!».
ОБРАЗ ЖИЗНИ. «После операции я решила, что все наконец-то закончилось. Но оказалось, что это — только начало. К прежним бытовым вопросам добавились регулярные походы в больницы и поликлиники. После всех перевязок нужно разрабатывать левую часть туловища — подмышечные швы не дают возможности руке двигаться, как прежде. Кстати, не везде пишут, что если вам удалили грудь и лимфоузлы, то на прооперированной стороне нельзя делать уколы, брать ею тяжелые предметы, носить часы, браслеты, кольца, измерять на ней давление и температуру. И всем больным надо быть бдительными, даже если они хорошо себя чувствуют. Через полгода после начала первой химии у меня в почках обнаружили метастазы. Пришла бы через год, могло быть поздно».
Татьяна в корне пересмотрела и свое питание. «В онкоцентре есть кабинет реабилитации, в который никогда нет очереди. А зря: врач в этом кабинете рассказала много полезного, в том числе и о еде. К примеру, что каждой женщине, здоровой и больной, каждый день надо съедать сало — кусочек хотя бы со спичечный коробок, каши на воде, чеснок.
Помню, как под Новый год соседка по палате спросила у пяти разных хирургов: «А можно нам выпить шампанского?». И все отвечали: «Конечно! И шампанское можно, и красное вино, а лучше — коньячку или водочки!». А когда у меня пошли метастазы летом и я стала читать специальные книги, то поняла, что белые сахар и хлеб, макароны и алкоголь — первое, что запрещено онкобольным! Сейчас ем холодцы и хрящи. До сих пор противно, а надо! Когда на рынке вижу, что стоят свиные уши, мне становится плохо. А мне пару свиных ушей с горчицей или хреном в неделю надо сделать нормой. Причем хрен обязан быть целый, который я должна сама натереть, да еще и подышать им. Ем больше орехов и фруктов, пью овощные (особенно свекольный и морковный) и фруктовые соки, самодельный виноградный сок, чтобы поднять гемоглобин. Летом очень полезно есть ягоды — малину, клубнику, ежевику, землянику. Чтобы почистить организм, сначала нужно решить проблему с кишечником. Вместо чая стала пить отвары из березовых почек, ромашки, цветков липы с медом, овса. Налегаю на сало и селедку, овощи и зелень. Хлеб — только злаковый цельнозерновой. Утро мое часто начинается так: выпиваю стакан свежевыжатого яблочно-морковно-свекольного сока с ложечкой оливкового масла (можно кунжутного или семени льна), затем ем орехи, банан».
Как у Татьяны дела сейчас? Она по-прежнему ходит на химию, но тем не менее находит силы и для работы, и для отдыха. Постоянно следит за своим здоровьем и питанием. Выглядит прекрасно — ухоженная кожа, тщательный макияж, уже отросшие и подкрашенные волосы, красивая одежда и много-много оптимизма: пусть болезнь пока не побеждена, ей постоянно надо давать понять, что ты сильнее ее.
«ГОРДИТЕСЬ СОБОЙ!»
Второй нашей героине, Любови И., тоже пришлось пройти через онкокошмар. Она 10 лет назад попала в крупное ДТП, получила много травм и переломов. После выписки вроде все пошло на лад, но дрожь в ногах и быстрая утомляемость заставили пойти на обследования еще раз. Они ничего не показывали до тех пор, пока Любовь сама не почувствовала шишку в левой груди. Затем — биопсия и диагноз «рак молочной железы 2-й степени». Операция была срочной, ей удалили грудь и все лимфоузлы, «почистили» все косточки, поставили съемный протез. После этого — 9 месяцев химии и тяжелой реабилитации.
НОВАЯ ЖИЗНЬ. «После химии я еще пять лет после операции пила таблетки и полностью поменяла свою жизнь. Переехала в поселок с чистым воздухом, лесами и прудами, хотя работать продолжаю. Не пью ни капли спиртного, даже пива, на колбасу — полное табу. Конечно же, питаюсь рационально и не реже трех раз в день, но не позже 18:00. Сама выращиваю овощи, фрукты, мясо ем преимущественно кроличье — животных развожу тоже сама. Ем много каш, только крупы не варю, а замачиваю на ночь — так полезные свойства лучше сохраняются. Сахар исключила, только изредка балую себя печеньем. Вечером съедаю какой-нибудь супчик и раз в неделю делаю себе сок из морковки или свеклы с зелеными яблоками. Пить вообще стараюсь много, делаю компоты из сухофруктов и кисели.
Про загар пришлось забыть, но я много гуляю и каждое лето плаваю на речке. Еще я стараюсь не переутомляться и не принимать проблемы близко к сердцу. Но самое главное во время лечения — не зацикливаться на том, что у тебя рак. Преодолеть болезнь очень помогли муж и походы в храм — они вселили в меня веру и надежду и укрепили во мне силу воли. Полюбить себя больную сложно, но это необходимо! Сейчас я сама себе очень нравлюсь — помогаю детскому дому, являюсь председателем попечительского совета в приюте для несовершеннолетних. Меня знают, меня любят и уважают, хотя о болезни знают только самые близкие и непосредственный начальник.
Раковых клеток во мне уже нет. Таблетки я перестала пить два года назад, в июне 2012-го меня сняли с учета в онкобольнице, теперь наблюдаюсь у своего терапевта: раз в квартал сдаю анализы, в том числе на наличие раковых клеток и уровень лейкоцитов в крови, делаю УЗИ брюшной полости, а дважды в год — рентген легких».
Если вы нашли ошибку в тексте, выделите её мышью и нажмите Ctrl+Enter
Автор: Полина Дорожкина

источник

«Пациенты вообще могут поверить в любую чушь»

Октябрь во всем мире — месяц борьбы против рака молочной железы. Почему раком груди называют разные типы онкологии, как лечат их в России и почему при бесплатной медицине за лечение и анализы приходится платить? Что на самом деле значит диагноз «мастопатия»? Когда действительно стоит удалить грудь, как Анжелина Джоли, в целях профилактики? Всем ли надо делать генетические тесты на рак или не стоит тратить на это деньги?

The Village пригласил директора Фонда профилактики рака, онколога Илью Фоминцева задать профессиональные вопросы практикующему врачу, профессору Петру Криворотько — крупнейшему российскому маммологу, заведующему отделением опухолей молочной железы Национального онкологического центра имени Н. Н. Петрова.

Илья Фоминцев: Насколько онкологи могут влиять на смертность от рака молочной железы? Среди пациентов бытует такое мнение, что рак — это неизлечимая болезнь, а онкологи, напротив, постоянно «развенчивают этот миф».

Петр Криворотько: Я как раз отношусь к таким онкологам, которые этот миф не развенчивают. Впрочем, вот именно при раке молочной железы онкологи влияют на смертность, и влияют очень сильно. Да, рак неизлечим, но мы нередко можем перевести рак молочной железы в то состояние, когда он не повлияет на причину смерти. Мы можем отложить онкологическую историю на некоторый, довольно приличный период времени. И чаще всего этого периода хватает человеку, чтобы умереть от какой-то другой болезни, или, проще говоря, от старости.

— А в какой степени на эту отсрочку влияют действия онкологов, а в какой — биологические свойства самого рака груди?

— Да вообще-то, все влияет — и то, и другое. Впрочем, свойства опухоли влияют, наверное, больше, чем онкологи. Мы сейчас дошли до понимания, что рак молочной железы — это не один диагноз. Это маска, за которой скрывается огромное количество разных подтипов рака. Теперь мы даже начали думать, что научились их различать, хотя на самом деле это не совсем так. И наши успехи — это скорее доказательство нашего недостаточного понимания этой болезни. Есть представление у онкологов о том, что мы что-то знаем про рак молочной железы. Но в этом своем знании мы очень часто сталкиваемся с ситуациями, когда наши знания попросту не работают. Вот, например, мы знаем, что на поверхности опухоли есть молекулярный рецептор, мы даже имеем лекарство, которое этот рецептор может заблокировать, мы знаем, что при идеальном стечении обстоятельств у большинства таких пациенток мы сможем повлиять на размер опухоли. Но есть категория пациенток, у которых все есть: есть рецептор, есть молекула, а наше воздействие вообще никак не работает. Причин тут может быть огромное количество: может быть, мы неправильно определили этот рецептор, может быть, лекарство не очень хорошо работает. Но, скорее всего, все в порядке и с тем, и с другим, но есть какой-то третий фактор, на который мы пока никак не можем повлиять, поскольку вообще ничего о нем не знаем. Ровно так происходит с гормонотерапией рака молочной железы, которая применяется уже десятки лет. Идеальная, казалось бы, ситуация, чтобы вылечить пациентку. У пациентки есть опухоль, у опухоли есть рецепторы к половым гормонам. Мы блокируем эти рецепторы, гормоны не действуют на опухоль, и какое-то время опухоль не растет или не появляется вновь. Это может длиться месяцами, может годами. Но в какой-то момент опухоль начинает расти, не меняя своей биологии. Опухоль та же, лекарство то же, но оно не помогает. Почему? Не знаю.

Поэтому, если говорить о том, кто больше влияет на историю жизни и смерти — онколог или биология опухоли, я бы сказал так: онкологи пытаются влиять, и иногда им это удается. При раке молочной железы в большинстве случаев это удается.

Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли. При этом подавляющее большинство пациентов получали химиотерапию совершенно зря

— Раньше схем лечения рака груди было не так много, а сейчас их великое множество, и они подбираются для каждого пациента буквально индивидуально. На основе чего это происходит?

— История с эволюцией схем лечения вообще суперинтересная. Еще лет 10–15 назад все методы системной терапии рака были эмпирическими. Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли: мы тогда подбирали дозу, режим введения препарата, по большому счету никак не основываясь на биологических характеристиках опухоли. Еще 15 лет назад все клинические протоколы основывались только на статистических данных о том, как это снижает смертность у всех пациенток без разбору. И при этом подавляющее большинство пациентов получали эту терапию совершенно зря: она никак не влияла на их выживаемость. Самый яркий пример такого лечения — это адъювантная химиотерапия. Она проводится пациенткам, у которых уже нет никакой опухоли, мы ее хирургически удалили. И вот тут врач подходит к пациентке и говорит: «Вы знаете, Марьиванна, я блестяще провел операцию, у вас не осталось ни одной опухолевой клетки, но я вам назначу сейчас химиотерапию, от которой у вас вылезут волосы, вас будет тошнить, вы будете ненавидеть родственников, а родственники в итоге возненавидят вас. Это будет длиться шесть месяцев, и это вам поможет!»

И знаешь, что самое прикольное? Врач это говорил, абсолютно не зная, поможет или нет. Потому что, если мы возьмем оксфордский мета-анализ исследований адъювантной терапии рака молочной железы (это послеоперационная химиотерапия. — Прим. Ильи Фоминцева), по его результатам она действительно помогала. Но помогала только 10–12 % от всех пациенток. Фишка в том, что еще 15 лет назад врач не имел ни единого инструмента, чтобы заранее понять, кому она поможет, а кому нет. И вот, чтобы не потерять эти 10–12 %, ее назначали буквально всем!

С тех пор многое изменилось. Рак молочной железы тщательно изучили фундаментальные онкологи, и выяснилось, что рак молочной железы — это не одно заболевание. Это вообще разные болезни с разными биологическими характеристиками: с разным набором рецепторов на поверхности клеток, с разными мутациями внутри самой опухоли. И оказалось, что то лечение, которое проводилось раньше, эффективно только для определенных подтипов рака. И если это лечение применять в группе пациенток, которым оно не помогает, это не только не поможет, это ухудшит их состояние. Потому что она за просто так будет получать очень токсичное лечение. Химиотерапия — это ведь вовсе не витаминка.

Теперь уже есть такие термины, как «персонифицированная терапия», или «индивидуализация лечения». За этими словами фактически стоит стремление подобрать для конкретного пациента то лечение, которое — вероятно — будет для него эффективным в зависимости от биологических свойств конкретно его опухоли.

— Мы сейчас с тобой говорим по большей части о терапии рака груди. Но вот я хочу спросить тебя про хирургию. За последние годы объемы хирургического вмешательства при раке груди значительно уменьшились и продолжают уменьшаться. Нет ли такого шанса, что хирургию при раке молочной железы в скором времени можно будет и вовсе избежать?

— С одной стороны, действительно сейчас идут исследования о том, что есть подтипы опухолей, которые, скорее всего, вообще нет смысла оперировать, им достаточно будет подобрать схему терапевтического лечения. В MD Anderson Cancer Center уже год идет такое исследование, и, возможно, у нас они тоже будут (очень надеюсь, что мы найдем на них средства). Однако ожидать, что хирургия вообще исчезнет из маммологии в ближайшие десять лет, не стоит. Может быть, когда-нибудь у определенного биологического подтипа рака мы позволим себе не делать операцию.

— То, о чем ты рассказываешь: индивидуализация терапии, малоинвазивная хирургия рака груди. Насколько это вообще распространено в России?

— Страна у нас огромная. Есть центры, где блестяще лечат рак молочной железы, а есть центры, где медицина остановилась на Холстеде (операция Холстеда, калечащая операция большого объема при раке молочной железы. — Прим. И. Ф.). Я тут в одном диспансере спросил: «Сколько у вас выполняется органосохраняющих операций?» Они говорят: «Три». Спрашиваю: «Всего три процента. », — а мне в ответ: «Нет, три штуки в год». А так там всем делают Холстеда. Ты знаешь, моя любимая тема — биопсия сигнальных лимфоузлов, которую не просто не выполняют практически нигде в России. 90 % маммологов у нас считают, что это полная чушь!

— Расскажи немного об этом, пожалуйста, давай сделаем читателей более образованными, чем 90 % маммологов. Может, и врачей зацепим.

— Если коротко, это тест, который нужен для обоснованного уменьшения объема хирургического вмешательства. История такова: более 100 лет, чтобы вылечить рак молочной железы, удаляли первичную опухоль максимально широко и вместе с ней все лимфатические узлы, в которые чаще всего метастазирует рак. Для молочной железы — это подмышечные лимфоузлы. Так и делали: удаляли всю молочную железу и все подмышечные лимфоузлы. Считалось, что это лечебная процедура, которая положительно влияет на длительность жизни. После многих исследований оказалось, что в принципе это не сильно влияет на продолжительность жизни. Влияет биология опухоли, системная терапия. А вот удаление лимфоузлов практически не влияет на результаты лечения, при этом у большинства женщин на момент операции в лимфоузлах нет никаких метастазов.

И вот, представь себе, ты выполняешь операцию, а патоморфолог тебе говорит: «Ты выполнил блестящую операцию, удалил 30 лимфоузлов. И ни в одном из них нет метастазов!» Ты в этот момент можешь объяснить главному врачу, зачем ты это сделал, объяснить это своему коллеге абдоминальному хирургу (абдоминальные онкологи занимаются опухолями ЖКТ, как правило, меньше знают о биологии опухоли и гораздо больше о хирургии. — Прим. И. Ф.). Ты, разумеется, можешь объяснить это пациенту: пациенты вообще могут поверить в любую чушь. Но вот попробуй объяснить это себе! Зачем ты удалил 30 здоровых лимфатических узлов?!

Ведь это очень сильно влияет на качество жизни, это очень жестокая хирургическая травма. Рука со стороны операции после этого не сможет нормально функционировать, будет отечной. Ведь даже инвалидность пациенткам дают именно из-за этого — потому что рука плохо работает, а вовсе не из за отсутствия молочной железы!

При этом в большинстве случаев эта травма наносится совершенно зря. Скажу больше, она, скорее всего, выполняется зря всем. В реальности нам от лимфоузлов достаточно только знать, поражены они метастазами или нет, удалять их при этом, скорее всего, нет никакой необходимости, даже если они и поражены. И сейчас уже проходят исследования, которые это подтверждают.

Так вот, биопсия сигнальных лимфоузлов нужна, чтобы понять, что с лимфоузлами — поражены они или нет. И на основании этого обоснованно отказаться от вмешательства на лимфоузлах у подавляющего большинства пациентов, чтобы сохранить им качество жизни. И вот этого не просто не делают, этого даже не понимают практически нигде в России.

Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде

— Кромешный ужас, конечно, но не новость. Перейдем к хорошему, что ж мы все о плохом. Какие бы ты назвал основные прорывы в лечении рака груди за последние 50 лет? За что бы ты дал свою личную премию имени Петра Криворотько?

— Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде. Это следствие не только изменения в понимании прогрессирования рака, это еще и достижения в области лучевой терапии.

Второй прорыв на самом деле совсем недавний. Только в 2000-х годах появились первые революционные исследования, которые показали, что основным фактором в прогнозе является биологический подтип рака, а не стадия. И это и есть объяснение тому, как такое происходит, когда мы выявляем совсем маленькую опухоль, оперируем ее, хлопаем в ладоши от радости, а через год пациентка умирает от метастазов, или, наоборот, когда мы выявляем огромную опухоль, и пациентка потом живет долгие годы.

За последние десять лет выделили уже более 20 молекулярных подтипов рака молочной железы. И, сдается мне, их количество будет только увеличиваться. А с ними и наше понимание, как правильно подобрать лечение пациентке. И сейчас уже большинство пациенток укладывается в наше понимание биологических подтипов. Непонимание остается только уже с относительно небольшой группой людей — там мы все еще подбираем лечение наугад.

— А есть ли в России вообще технические возможности все эти биологические подтипы определять? Равномерно ли они распределены по регионам?

— Да, конечно, тут есть проблемы. Можно много говорить о великом, но если нет материальной базы для этого всего, то ничего не будет. Для того чтобы понять биологию опухоли, необходимо провести серию тестов, которые позволяют оценить биологию опухоли хотя бы суррогатно, не на генном уровне. Эти тесты дорогие, и они доступны, скажем так мягко, не везде. Хотя, впрочем, и тут за последние десять лет картина изменилась. Сейчас в той или иной форме хотя бы основные тесты делают практически во всех диспансерах страны, но проблема тут в качестве и сроках. Сроки этих исследований доходят в некоторых диспансерах до пяти недель, хотя в нормальной лаборатории это можно сделать за три дня. И все это время и пациентка, и врач ждут результатов, без которых продолжить лечение невозможно. А время идет, за пять недель опухоль может вырасти.

— Как ты думаешь, сколько нужно пациентке денег, чтобы закрыть финансовые дыры в государственных гарантиях? Можно ли лечить рак груди в России полностью бесплатно и при этом качественно?

— Я работаю в федеральном учреждении, тут совершенно другие принципы финансирования лечения, чем в регионах. У нас прекрасные возможности по лечению рака, тут мы практически все можем сделать за счет государства, но государство нам не оплачивает диагностику рака до момента установления диагноза. Так устроено финансирование федеральных центров. Приходится пациентам платить за все обследования до тех пор, пока диагноз не будет полностью установлен, и если это рак, то с этого момента для них все действительно бесплатно, ну, во всяком случае, на бумаге. В реальности бывают ситуации, когда пациентам целесообразнее заплатить за что-то. Однако основную часть все-таки покрывает государство.

Что касается сумм, то давай будем говорить поэтапно: вот пациентка почувствовала что-то неладное в молочной железе, или в ходе какого-то спонтанного обследования у нее выявилось подозрение на РМЖ. Для того чтобы поставить диагноз быстро, адекватно и правильно, ей понадобиться примерно 50 тысяч рублей. Именно столько придется потратить на исследования, которые нужны для верной постановки диагноза. Для жителей больших городов эта сумма еще более ли менее доступна, хотя даже здесь у всех разные возможности. И это, заметь, только диагностика, которая необходима, чтобы назначить лечение.

А теперь поговорим о самом лечении. На самом деле, как это ни странно, но в РФ стандарт лечения бесплатно может получить любая женщина. Вопрос только в том, какой это будет стандарт. Выполнить удаление молочной железы с полным удалением лимфоузлов можно бесплатно в любом диспансере, и его выполняют. Но вот тут начинаются нюансы. Во-первых, вопрос в том, насколько грамотно было проведено дооперационное обследование. Как я уже говорил, необходимую иммуногистохимию делают далеко не все. И, например, если стандарт нашего учреждения — это выполнение обследований с использованием КТ грудной клетки и брюшной полости с контрастированием, то в регионах этого, как правило, нет и в помине: в большинстве учреждений делают только флюорографию и УЗИ брюшной полости. Я сейчас не говорю даже о качестве. Но флюорография, даже в самых опытных руках, не имеет никакой адекватной информативности для онкологов.

Вот еще пример: рентген легких, сделанный на протяжении последних трех месяцев повсеместно принимается как подтверждение отсутствия метастазов в легкие. Я и многие мои коллеги считаем, что это, мягко говоря, неправильно.

Одним словом, стандартное лечение доступно бесплатно каждой гражданке нашей необъятной Родины. Вопрос только в стандартах, которые применяются. В реальности в очень многих диспансерах невозможно современное лечение. Ну что вот делать онкологу, у которого либо вовсе нет лучевой терапии, либо есть такая, что лучше бы не было ее? Разумеется, он не сможет делать органосохраняющие операции, ведь ему потом невозможно нормально облучить пациентку. Он сделает мастэктомию из лучших побуждений.

Ну и наконец, следующий этап — стоимость лекарств. Лекарства стоят дорого, и здесь, и во всем мире. И не все регионы могут себе позволить купить весь спектр препаратов. Поэтому пациенту часто предлагается «стандартная» терапия, которая существует уже давно и, строго говоря, не является ошибочной. Парадокс химиотерапии в том, что она предлагает огромный спектр препаратов — от дешевых схем до очень дорогих. При этом разница в результате лечения не такая уж и революционная: не в два или три раза. Дорогая может быть эффективнее на 15–40 %.

Что в этом случае делает врач? Врач назначает дешевую схему за счет бюджета государства, не слишком кривя душой: честно назначает то, что его диспансер закупил. Если он назначит дорогие препараты, которые его диспансер не закупает, ему, безусловно, влетит от начальства. А когда пациентка приходит, например, за вторым мнением к онкологу, не имеющему отношения к ситуации, и он говорит, что можно применить более дорогостоящее и эффективное лечение, то вот тут и начинаются дополнительные траты. А сколько их будет, зависит от ситуации, бывает, что и очень много.

— Это просто ад! Мастопатия — это не болезнь. Нет такого диагноза нигде в мире. И уж конечно, это не «переходит в рак» — это уж полная ахинея. Самое ужасное, что это отнимает силы и время у врачей, которые погружаются в эту историю.

Я много думал на эту тему и даже не понимаю, откуда эта хрень вообще пошла. Помню, что в 1998 году, когда я пришел работать в диспансер, этого добра там уже было навалом. Молочная железа может болеть не только раком. Болезни, кроме рака, могут быть: есть доброкачественные опухоли, есть всевозможные состояния, связанные с образованием кист. Иногда кисты бывают огромных размеров, они воспаляются, болят. Это все можно и нужно лечить. Но мы снова и снова упираемся в вопрос квалификации наших докторов: узистов, онкологов, маммологов. Им легче поставить какой-то непонятный диагноз, чем сказать женщине, что у нее все хорошо.

— Если говорить о сухих данных, то заболеваемость среди женщин от 20 до 40 лет никак не изменилась с 70-х годов. Вообще, это любопытный миф! Откуда он взялся? Во-первых, за последние 20 лет информационное поле расширилось до неимоверных границ. И если социальных сетей раньше не было, то теперь у нас огромное количество каналов, в которых все обсуждают важные и личные темы. Если раньше пациентки с таким диагнозом особенно никому о нем не говорили, порой даже родственники не знали, что женщина больна, то теперь есть огромное количество пациентов, которые открыто об этом говорят и даже делают из лечения что-то вроде шоу. В американском и британском фейсбуке есть даже премии за лучший блог больной раком груди. На этом уже даже умудряются делать деньги. И в информационном пространстве чаще проскакивают сообщения о том, что раком болеет какая-нибудь молодая симпатичная женщина. Вообще-то, 20 лет назад другая симпатичная молодая женщина тоже болела, но а) она часто просто не знала своего диагноза, б) она его стыдилась, если даже и знала, и в) ей было негде распространить эту информацию.

— Да, но сложно сказать однозначно за всех. Есть молодые, которые уже хорошо и по-настоящему знакомы с болезнью. И они настолько хорошо разбираются в теме, что иногда даже пасуешь давать какие-то советы. Я не знаю, хорошо это или плохо.

Есть и другие пациенты, которые перечитали кучу информации о РМЖ, но совершенно не той — ложной. И переубедить их порой бывает просто невозможно. Есть и третий тип — те, кто смирился с концом. Чаще всего у них есть пример старших родственников — бабушек, мам, у которых болезнь протекала очень тяжело.

А бывает напротив, что пациентки после курса лечения преображаются, начинают какую-то совершенно новую жизнь, в их глазах загорается огонь. Но таких немного, и они, как правило, уже постарше. В основном все-таки это трагедия.

Да, пожалуй, с молодыми работать тяжелее.

Если говорить о тех, у кого перед глазами были плохие примеры с тяжелыми болезнями. Тут речь идет о наследственном раке молочной железы.

Как правило, это женщины с онкогенными мутациями. Сейчас, к слову, генетическое тестирование нужно не только, чтобы оценить риск заболеть раком. Это нужно еще и для того, чтобы определиться с тактикой у тех, кто уже заболел.

— Я бы сказал всем, но боюсь, мне влетит от всего онкологического сообщества. Правда, всем этого делать не стоит. Начнем с того, что это недешево. Стоит пройти тестирование, если мы говорим о наследственном раке. Тут у нас в любом случае есть какая-то семейная история: если болели и бабушка, и мама, то дочь находится в группе риска. Если были случаи рака яичников в семье, и это была близкая родственница. Этот тест достаточно сделать один раз в жизни.

— Это огромная головная боль не только пациентки, но и моя. Вот что могу сказать. Во-первых, «предупрежден — значит вооружен». Мы знаем, что генетическая предрасположенность повышает шанс заболеть раком, но это не значит, что это случится завтра или вообще случится. Во-вторых, можно более активно проходить обследования — делать ежегодно МРТ молочной железы, и это вовсе не значит, что нужно перестать жить, — можно продолжать рожать детей, растить их, радоваться жизни. А когда вопрос с детьми закрыт, прийти к онкологу и попросить профилактическую мастэктомию. Но дело в том, что даже полное удаление железы не гарантирует того, что женщина не заболеет. Это бывает редко, но не предупредить пациентку мы об этом не можем. И все-таки тестирование нужно делать: это знание может снизить риск смерти от рака молочной железы.

— Не отчаиваться. И не впадать в панику. Это штука, которая в большинстве случаев вылечивается. И даже если уже есть метастазы, это не катастрофа. Это болезнь, которую онкологи стараются перевести в состояние хронической болезни. Мы, может, не можем ее вылечить окончательно, но в наших силах сделать так, что жизнь будет продолжаться, и это очень важно. Это первый совет.

Второй очень важный совет: найдите медицинский центр, не врача, а центр, где вы будете получать лечение.

— Это очень тяжело, очень. Во-первых, этот центр должен иметь соответствующее оснащение. Но для обывателей тяжело понять, какое оснащение хорошее, а какое нет. Например, лучевая терапия обязательно должна быть в принципе, бывает, что ее нет вовсе. Патоморфологическая лаборатория обязательно должна быть такая, которая может делать любые молекулярные тесты. Должно быть собственное отделение химиотерапии.

— Вот если, предположим, придет женщина к врачу и спросит: «Какой процент органосохраняющих операций вы выполняете?» Это критерий?

— Ты знаешь, большинство врачей просто пошлют ее и даже не будут разговаривать. Впрочем, если ко мне придет женщина и спросит, какой процент, я ей отвечу — мне не стыдно отвечать. Мне кажется, вот какой критерий важен: любой уважающий себя центр должен владеть всем спектром хирургических вмешательств при раке молочной железы. В нем должны делать мастэктомию, органосохраняющие операции, все виды реконструкций: с пересаженными лоскутами, с имплантами, с экспандерами, с совмещением методик. И если центр не владеет хотя бы одной методикой — это неправильно. Значит, что-то у них там в Датском королевстве не так.

Что еще? Важно, чтобы в центре, который вы выбираете для лечения, врачи говорили на английском языке. Хотя бы некоторые. А все остальные читали. Но проверить это или сложно, или невозможно.

Ну и наконец, ремонт еще должен быть нормальный. Должны палаты быть чистыми и красивыми. Ну не верю я, что в 12-местной палате оказывают нормальное лечение. Если бардак в отделении, значит, бардак и в головах. Если у главврача хватает времени и сил банальные вещи создать, то есть шанс, что у него хватит времени и сил сделать нормальную патоморфологию. Не помню я, чтобы была шикарная патоморфология, а вокруг разруха. Обычно все наоборот.

Но сейчас на самом деле много диспансеров в стране более чем приличных.

— Казань. Вообще шикарные ребята. Самара — шикарные ребята. Липецк — шикарные. Это, кстати, мой родной город, и там хорошая служба, там хорошее оснащение.

Ты знаешь, Тюмень приятно удивляет. Иркутск! Но Иркутск, надо понимать, это «роль личности в истории» (в Иркутске много лет работает главным врачом онкодиспансера легендарная среди онкологов В. В. Дворниченко. — Прим. И. Ф.). Иркутск — очень сильная контора. Новосибирск еще. В Екатеринбурге сильный центр у профессора Демидова в 40-й больнице.

— А вот такой вопрос тебе провокационный. Если взять всех маммологов РФ, какой процент из них ты бы навскидку назвал хорошими?

— Я не совсем понимаю, когда говорят «хороший доктор» в нашей профессии. Безусловно, доктор Айболит должен быть хорошим. Но современная онкология и лечение рака молочной железы в частности — это команда. Поэтому вместо «хороший доктор» надо говорить «хороший центр». А доктор, с которым вы будете общаться, — это зависит от вашего психотипа. Если вам надо в жилетку плакать, найдите доктора, которому вы будете плакать в жилетку. Если с вами надо строгим тоном в армейском стиле — найдите себе такого. Но ищите их в хорошем центре.

— Окей, тогда перефразирую вопрос. Всего в стране около сотни центров, которые занимаются раком молочной железы: по одному в регионах, еще федеральные центры, частные клиники. Какой процент из них хороших?

— Я не везде бывал. Но думаю, что нормальных процентов 30. Опять же, когда мы посещаем коллег, мы видим позитивные стороны. Понятное дело, что это может быть «ошибкой выжившего», ведь я посещаю центры, в которые зовут, а, стало быть, это во всяком случае активные люди. Но надеюсь, что хотя бы 30 % из всех центров в стране — хорошие.

источник

После того, как поставлен неутешительный диагноз “рак”, многие люди теряют уверенность в завтрашнем дне. Они не знают, как сохранить работу, как совместить терапию, восстановление и обычные дела. Ребекка Неллис, главный сотрудник некоммерческой организации “Рак и карьера”, советует, как работать с диагнозом “рак”.

Прежде всего, нужно определиться со степенью открытости и доверия миру. Некоторым людям вполне комфортно раскрываться на работе, в то время как другим легче будет никому не рассказывать о диагнозе и держать переживания при себе.

Диагноз “рак” — это непростая тема для разговора в курилке. Поэтому для начала человеку, которому поставили такой диагноз, стоит спросить себя, насколько он готов говорить правду руководству и коллегам на рабочем месте. Эти советы — для тех, кто преодолевает онкологическое заболевание, и верит в свое будущее. Конечно, речь о тех, у кого стадия заболевания и ход терапии вообще позволяют работать.

План действий избавит вас от ощущения загруженности делами, и вы сможете контролировать происходящее. Помните о том, что план поддается корректировке, и вам нужна гибкость.

Начните план действий с составления списка дел. Затем разбейте каждую задачу на небольшие шаги, чтобы упростить ее. Постройте свой план так, чтобы опираться на приоритеты. Если вы никогда не делали этого раньше, сейчас подобные действия помогут создать ощущение, что вы держите под контролем процесс выздоровления и рабочие дела. Это избавит от ощущения, что все рушится и вы не представляете, чего вам ждать в будущем.

Перед тем, как принимать какие-либо действия на работе, поговорите с медперсоналом о вашей деятельности. Опишите, в чем заключается род деятельности, нагрузки, особенности и требования. Спросите доктора о побочных эффектах лечения, чтобы оценить свою производительность труда с нынешним состоянием здоровья.

Вопросы к доктору о работе с диагнозом “рак” могут быть следующие:

• Как справляться на работе с такими побочными эффектами, как тошнота и рвота при химиотерапии?
• Можно ли принимать медикаменты или проходить лечение в утренние или вечерние часы, чтобы побочные эффекты не мешали основной части рабочего дня?
• Меняется ли интенсивность побочных эффектов со временем?

Ответы на эти и другие вопросы помогут вам выбрать наилучший путь для работы во время лечения.

Разберитесь с законодательством по инвалидности, об охране труда (в особенности об условиях труда в зависимости от состояния здоровья). Иногда будущее кажется далеким и нереальным, но 90% тех, у кого заболевание нашли на ранних стадиях, полностью излечиваются (и 50% всех пациентов с такими диагнозом). Среди тех, кто заболел в трудоспособном возрасте, полностью излечивается намного больше людей. Зависит перспектива и от вида онкологического заболевания. Скажем, в США выздоравливают 88% женщин с злокачественными новообразованиями в молочных железах, 90% больных меланомой, 98% мужчин с раком предстательной железы. Болезнь уходит, а вам придется адаптироваться к новым рабочим условиям и сделать все, чтобы перегрузка не подрывала здоровье. Поэтому стоит ознакомиться со всеми юридическими нюансами нового положения.

Найдите свою должностную инструкцию и ознакомьтесь с ней. Этот документ и другие, имеющие отношение к вашей должности, могут пролить на свет на то, как попросить, например, отпуск по болезни с диагнозом «рак».

В прошлом вы, возможно, замечали, как сотрудники компании, где вы работаете, реагировали на слово “рак” или хроническое заболевание сослуживцев. Не стесняйтесь говорить об этом с коллегами. Вы также можете побеседовать на эту тему с менеджером по персоналу. Правда, если вы решили держать свой диагноз в секрете, то разговор такого плана лучше отложить.

Вы, наверно, думаете, что работодатели не смогут узнать о статусе онкобольного во Всемирной Сети благодаря политике конфиденциальности. Но на самом деле никто не застрахован. Все, что вы делаете и пишите в соцсетях или на форумах, становится частью вашей жизни онлайн. И работодатели вполне могут увидеть ваши статусы и посты. Поэтому прежде, чем писать о своей болезни в Сети, подумайте о возможных последствиях таких действий.

Не забудьте рассказать своим друзьям и близким, если что-то держите в тайне, чтобы информация не распространилась через них.

Вы вправе сами решить, готовы ли вы делиться своей бедой на работе или нет. Но если вы не комплексуете и открыты для бесед, все-таки продумайт, как сменить тему для разговора, если он станет неприятен для вас, а собеседник — излишне любопытен или навязчив.

Если сотрудник делает комментарий, относящийся к диагнозу “рак”, например, «У моей тети тоже был рак», вы можете ответить следующее: «Мне очень жаль слышать это. Надеюсь, что она в порядке. Но, может быть, мы все же вернемся к нашим записям по поводу предстоящего собрания?»

Мало того, что такие ответы позволяют безболезненно сменить тему, но они также напоминают, что работа для вас — в приоритете.

После лечения рака оцените свою готовность вернуться к работе. Готовы ли вы вернуться на полный рабочий день или вам больше подойдет временная занятость? Если работа на полставки устраивает вас, то какое лучше время — утро или день? Примите во внимание прием лекарств при диагнозе «рак» и их побочные эффекты. Повлияют ли они на вашу работоспособность? Помните, что физическое и психическое здоровье — в приоритете!

Работа помогает держать себя в приятном тонусе, приносит прибыль и даже помогает отвлекаться от грустных мыслей. А хорошее настроение и вера в лучшее — залог успеха!

источник

Октябрь во многих странах объявлен месячником ранней профилактики рака. Не от хорошей жизни, поверьте. Только женщин, страдающих раком груди, с каждым годом становится на полмиллиона больше. По уровню смертности за последние 10 лет это заболевание выбилось в лидеры среди более чем сотни других злокачественных новообразований.

Есть одна очень страшная цифра прогноз: каждая 10 – 11-я девочка, рожденная в конце ХХ века, рискует заболеть раком груди.

Сама произношу эту фразу с содроганием и очень хочу, чтобы это вызвало не испуг, а глубокую настороженность, ибо не так все безутешно, как на первый взгляд кажется. Есть шанс не только жить, но и быть здоровой. Потому не надо в смятении ждать «черных дней» – лучше подстраховаться и своевременно предотвратить болезнь.

Опрос, проведенный несколько лет назад в странах ЕЭС, показал, что 84% европейских женщин знали о необходимости самообследования молочной железы, но лишь половина из них его проводила. 50% женщин были осведомлены, что маммографию необходимо проходить регулярно после 50 лет, но обследовались лишь 13%.

У нас таких данных нет, но, полагаю, россиянки выглядят не лучшим образом. В какой-то степени не способствует тому менталитет: говорить об интимном, тем более щупать, внимательно рассматривать грудь в зеркале вроде бы неприлично. Сказывается также недостаточная информированность и населения, и врачей в этом вопросе. А поголовный скрининг, как это делается в некоторых странах, нам сегодня не по средствам.

Да что скрининг! Не все центры и специализированные отделения оснащены современными установками, специалистов маловато. Но, могут возразить, они есть в Америке, а рака груди и там предостаточно. Увы, обращаются к врачам порой поздно, а потому – и это признано необходимым во всем мире – женщина сама должна заботиться о своем здоровье.

Рак молочной железы мужчин встречается редко, но и у них случается рак груди. Симптомы те же: опухоль, втянутый сосок, покраснение, шелушение, нагрубание. Надо быть очень внимательным и как можно быстрее обратиться к специалисту – ведь рак груди у мужчин протекает очень агрессивно.

По данным исследований статистически заболеваний раком груди, по темпу роста рак груди в России занимает первое место среди онкологических болезней: если в 1980 году было 23 случая на 100000 населения, то в 1991 году уже 29 на 100000. рак груди переместился на первое место по частоте среди других злокачественных опухолей у женщин. В 1991 году были зарегистрированы 31936 вновь заболевших. Наиболее часто болезнь выявляется в возрасте после 35 лет. По расчетам специалистов, 3% женщин на протяжении своей жизни заболевают раком груди. Не может не вызывать беспокойства снижение эффективности работы системы здравоохранения по активному выявлению этой опухоли. Например, если в 1985 году во время профилактических осмотров были обнаружены 20% заболевших, то в 1991-м — только 14%.

Бояться рака груди нужно КОНСТРУКТИВНО, то есть с пользой для себя. А не наоборот. Страх может вызвать «страусиную» позицию, отказ от профилактического обследования, отказ от лечения. Рассмотрим наиболее типичные мотивы такого поведения.

БОЯЗНЬ БОЛИ во время обследования и операции. Нельзя сказать, что она абсолютно не обоснована. Одним из этапов обследования является пункция (прокол) опухоли. Ее цель — получить клетки, из которых построено новообразование, для того, чтобы их рассмотреть под микроскопом. Эта процедура делается без анестезии, так как боль от обезболивающей инъекции и от диагностической пункции абсолютно одинакова.

При операциях по поводу рака груди современный наркоз полностью снимает боль. Единственным неприятным ощущением, связанным с хирургическим вмешательством, остается внутривенная инъекция, с которой начинается наркоз. Нередко, просыпаясь после операции, пациентка спрашивает: когда же операция начнется? Обезболивание в послеоперационном периоде также не составляет проблемы и позволяет женщинам начинать ходить в день операции и своевременно приступать в занятиям лечебной физкультурой.

СТРАХ КОСМЕТИЧЕСКОГО УРОДСТВА. Наиболее частой операцией, выполняемой в России по поводу рака груди, является радикальная мастэктомия. Операция включает удаление всей молочной железы и ближайших лимфатических узлов.

При небольших размерах опухоли и отсутствия ее распространения на кожу и грудную стенку возможна операция, при которой удаляют опухоль с окружающей ее тканью молочной железы и ближайших лимфатических узлов. Такую операцию дополняют облучением. Психологически женщинам, конечно, легче согласиться на такое вмешательство, однако хороший косметический результат достигается только в 30 — 50%.

Больше всего нам, специалистам, нравятся органосохраняющие операции, которые, помимо «разрушительного» этапа, включают пластический, «созидательный» этап. С помощью таких операций удается значительно чаще достичь хорошего косметического результата. Реконструкция, то есть создание новой молочной железы, возможна также и после радикальной мастэктомии: либо сразу, за одну операцию, либо спустя некоторое время после нее. Таким образом, специалистам есть что предложить пациенткам, желающим сохранить не только здоровье, но и женственность, красоту. Более подробно о видах таких операций мы расскажем в следующей статье.

СТРАХ БЕЗУСПЕШНОСТИ ЛЕЧЕНИЯ. Конечно, после операции риск возврата болезни весьма реален, но не стоит заранее предаваться панике. Лучше, трезво глядя в глаза опасности, предпринять конкретные меры предосторожности.

К сожалению, пока не существует реальных эффективных средств предотвращения развития рака вообще, в том числе рака груди. После перерождения клеток эпителия молочной железы в раковые клетки в абсолютном большинстве случаев опухоль растет безболезненно, скрыто и очень медленно. До достижения ее 1 — 2 см в диаметре, когда она уже прощупывается, проходит несколько лет.

Лечение выявленной и на этом этапе опухоли очень эффективно и малотравматично. Но все же наиболее благоприятен прогноз вмешательства в процесс, пока новообразование так мало, что не прощупывается. Обнаружить его можно с помощью профилактической маммографии, то есть рентгеновского исследования молочных желез. Широкое внедрение этого метода в практику стран Запада позволяет диагностировать около 80% раковых заболеваний на ранних стадиях развития (I — II стадии), когда отсутствуют признаки распространения опухоли на кожу и метастазы в лимфатических узлах.

А что же у нас в России? Есть небольшой контингент женщин, регулярно проходящих профилактическую маммографию у опытных специалистов на отличных импортных маммографах (рентгеновских аппаратах для маммографии). Среди них в 94% случаев болезнь выявляется на ранних стадиях, в том числе более чем у трети — на этапе непрощупываемых опухолей. Что касается подавляющего большинства российских женщин, то для них ранняя диагностика рака груди — проблема. В 1991 году опухоли I и II стадий выявлены только в 58% случаев.

Каковы перспективы? Надейтесь на себя. Профинансировать национальную программу маммографического скрининга рака груди, иначе говоря, профилактические маммографические исследования всех здоровых женщин, не смогло ни одно государство мира, не сможет и наше.

Трудно назвать все конкретные причины рака груди и все же. Резко изменилось репродуктивное поведение женщин. Наши прапрабабушки почти постоянно находились в состоянии беременности и вскармливания. Теперь же при раннем наступлении менструации и поздней менопаузе, когда молочная железа перестает нести свою функциональную обязанность, все идет как бы вопреки природе. Детей – один, от силы двое. Вскармливание грудью кратковременное или вообще отсутствует.

Кроме того, появляется дополнительный риск, если первый ребенок рождается после тридцати или беременности не было вообще. Неблагоприятно сказываются и аборты. Большое значение в предрасположенности к заболеванию раком груди имеет наследственный фактор, особенно если он просматривается в семье по женской линии – болела мать или сестра, тетка, бабушка. Нельзя сбрасывать со счетов гинекологические, эндокринные заболевания, особенно хронические, а также постоянные стрессы.

Причиной рака груди может быть и мастопатия. Ее, кстати, часто называют истерической опухолью. 70% женщин рано или поздно с ней сталкиваются, и многие панически ее боятся, а между тем только некоторые формы мастопатии грозят раком.

И наконец, к группе риска принадлежат полные женщины с нарушенным обменом веществ.

Причиной рака груди могут стать травмы, ушибы, особенно в транспорте при резком торможении. У каждой женщины должен быть выработан рефлекс: при всех неожиданных ситуациях закрывать скрещенными руками молочную железу.

Мнения ученых в отношении питания расходятся. Несомненно, богатая витаминами пища полезна. Вредны кофе, сладости, жиры. Но японки, например, питаются очень рационально, едят много рыбы, а рак их все равно стороной не обходит.

Что касается возраста, опасными считаются годы от 45 до 50, от 55 до 60 и самый пик (ежегодный прирост больных 7% при среднестатистическом 3%) приходится на период от 60 до 70 лет. Нельзя сказать, что молодые раком груди не болеют: приходилось наблюдать злокачественные образования и в 15 лет, и во время беременности, когда рост опухоли резко ускоряется. Поэтому, чем раньше женщина займется собой, чем внимательнее мать будет следить за развитием молочных желез своей дочери, тем лучше. А начиная с 35 лет необходимо проводить разумные и регулярные периодические обследования. Железным правилом – таким, как ежедневная чистка зубов, должен стать самоконтроль молочных желез. Не прячьте голову под крыло от страха перед неизбежностью, узнав, что вы – в группе риска.

В каждый 10-й день от начала менструации (те, у кого наступила менопауза, могут выбрать любое число месяца – надо только строго его придерживаться) встаньте перед зеркалом в хорошо освещенном помещении и внимательно приглядитесь к своей груди. Обратите внимание на любые признаки рака груди: нет ли при сжатии сосков выделений, втяжения соска, не образовались ли уплотнения (не обязательно болезненные), не возникли ли сыпь, шелушение, покраснение, морщинистость кожи, не увеличены ли лимфоузлы в подмышечных впадинах. Убедитесь, нет ли чего необычного, такого, чего при прошлом осмотре не было. Сильно проступающий венозный рисунок – не причина для беспокойства, если так было всегда.

Изучайте себя в следующих положениях: стоя прямо, руки на поясе, затем заложите руки за голову, прижав ладони к затылку, и, наконец, положив руки на пояс, прижмите ладони плотно к бедрам, а плечи и локти разверните вперед. Контуры груди во всех трех положениях должны быть правильными.

Закончив визуальный осмотр, переходите к самой важной части диагностики рака груди – ощупыванию желез. Делать это можно лежа на спине. При пальпации левой молочной железы под левую лопатку положите небольшую подушку, а ладонь левой руки – под голову. Аналогично проводится и ощупывание правой молочной железы.

Многие женщины предпочитают проводить диагностику рака груди, стоя под душем. Пальцы легче скользят по мокрой на мыленной коже, лучше осязают то, что под ней. Сначала нужно поднять одну руку и пальцами другой ощупывать железу, потом наоборот. Касаться железы надо не кончиками пальцев, а плоской частью подушечек.

Есть три способа пальпации. Как говорится, выбирай на вкус.

«Вверх-вниз». Начинайте от соска, осторожно нажимая, придавливая ткань железы, двигайтесь вниз. Дойдя до ребер, поворачивайте вверх и прощупывайте следующую вертикальную полосу, потом опять вниз – и так по всей железе.

Начиная с окружности железы пальцы делают едва заметные вращательные движения и идут сначала вокруг железы, потом, сужая кольцо, еще несколько кругов, приближаясь к соску.

Поделите грудь условно на секторы, аккуратно ощупайте их, медленно продвигаясь от «периферии» к соску.

Итак, внимательнейшим образом осмотрев и ощупав себя, вы ничего необычного не заметили. Прекрасно! Ну а если что-то вас насторожило, – не откладывая идите к врачу! И, пожалуйста, не паникуйте. Не прокручивайте в голове «крайние» варианты. Страх – не то чувство, которое должно быть превалирующим в такой ситуации. Чаще всего опухоль молочной железы оказывается доброкачественной. Главное – помнить: самодиагностика и профессиональная медицинская диагностика рака груди(его надо обязательно проводить у хирурга, гинеколога или эндокринолога раз в году. Если есть необходимость, специалист даст направление на маммографию) помогут выявить рак на ранней стадии, а значит – вылечить.

На протяжении XX века по мере углубления знаний о природе и развитии опухолей почти параллельно развивались две тенденции в хирургическом лечении рака груди: одна к расширению объема операции, другая к его сокращению.

Дело в том, что для этого вида опухоли характерно распространение метастазов по протокам и лимфатическим сосудам как в пределах молочной железы, так и в лимфатические узлы подмышечной, подключичной, загрудинной, подлопаточной областей. Ни рентгенологически, ни при пальпации выявить, насколько далеко зашло это распространение, невозможно. И при удалении одной только опухоли закономерно возникали рецидивы болезни в самой железе или в ближайших лимфатических узлах. С этим связано широкое применение радикальной мастэктомии, что означает удаление молочной железы, большой и малой грудных мышц, жировой клетчатки, лимфатических узлов подключичной, подмышечной и подлопаточной областей.

Однако в некоторых случаях рак метастазирует в другие группы лимфатических узлов — в парастернальные (они расположены с обеих сторон от грудины за ребрами, в грудной полости) и шейные. Это послужило основанием для еще более широких оперативных вмешательств. Но и эти сверхрадикальные и расширенные мастэктомии не оправдали себя.

После того, как специалисты научились справляться с местным ростом опухоли и развитием ее метастазов в ближайших лимфатических узлах, оказалось, что огромное значение имеет гематогенное метастазирование — рассеивание опухолевых клеток через кровеносные сосуды. А раз так — лучше его сократить. С середины века предложены несколько вариантов модифицированной радикальной мастэктомии, когда сохраняется либо большая грудная мышца, либо обе грудные мышцы. При этом эффективность лечения не снизилась.

Желание удалить опухоль и сохранить молочную железу понятно, так как операция, калечащая женщину, для нее серьезная психическая травма. Лишь сравнительно недавно было разработано органосохраняющее лечение рака груди, по результатам не уступающее радикальной мастэктомии.

Если врач сказал: нужна операция рака груди, не подвергайте его слова сомнениям. Не ищите помощи у экстрасенсов даже самого высокого уровня, не теряйте драгоценное время. рак груди, как, впрочем, любой другой рак, консервативному лечению не поддается.

Сколько мы потеряли близких людей – молодых женщин, которые из-за страха утратить свой облик отправились к целителям! Те, кто отказывается от оперативной операции рака груди, потом горько раскаиваются. Ну а после хирургической операции рака груди, произведенной вовремя, каков дальнейший прогноз?

Хирург может удалить только сегмент железы с опухолью. Правда, через годы рак может опять заявить о себе. Заложенные в других сегментах железы клеточки с опухолью, не определяемые в момент операции, пройдя определенный цикл, способны проявлять свои злые качества. Тогда, возможно, потребуется радикальная мера – придется удалить всю железу.

Понимаю, как трудно сдерживать эмоции, узнав такой приговор: все летит вверх тормашками, кажется, что жизнь с ее мечтами и надеждами перечеркнута. И все же.

Даже в такой экстремальной ситуации помните: диагноз «рак груди», особенно в сравнительно позднем возрасте, не требует сиюминутной операции. У вас есть неделя-другая, чтобы встретиться со специалистами, в том числе и психотерапевтами, всесторонне обсудить проблему еще раз, взглянуть на нее философски, пережить операцию во всеоружии. Выигранная битва со смертью немалого стоит. Так утверждают многие женщины, прошедшие это горнило. К тому же хирурги могут произвести пластическую операцию по реконструкции молочной железы, так что ваш внешний облик не пострадает.

Показанием к органосохраняющим операциям являются небольшой размер опухоли (не более 3 — 4 см), один очаг опухоли, отсутствие видимого распространения опухоли на кожу и подлежащую мышцу. Предположительно существующее микроскопическое распространение опухоли по лимфатическим сосудам и протокам в пределах молочной железы подавляется обязательным последующим облучением.

Органосохраняющие операции могут быть разными по объему и технике выполнения.

Первые вариант: радикальная резекция, когда при опухолях в боковых отделах железы удаляют 1/3 — 1/4 объема молочной железы единым блоком с подмышечными лимфатическими узлами. Грудь в таком случае часто деформируется и становится меньше по объему, чем здоровая.

Второй вариант: уже не радикальная, а секторальная резекция молочной железы с удалением подмышечных лимфатических узлов. Эта операция состоит как бы из двух отдельных. Удаляют опухоль с окружающими тканями, причем их объем меньше, чем при радикальной резекции. И из отдельного разреза удаляют подмышечные лимфатические узлы. Хорошего косметического эффекта при втором варианте можно добиться примерно у 50% женщин.

И вот новое достижение медицины, позволяющее пациенткам не так трагично воспринимать известие о заболевании. Объединение современных возможностей онкологии и пластической хирургии обеспечило разработку серии одномоментных операций, при которых онкологический этап (радикальная мастэктомия, в любом ее варианте: радикальная резекция, секторальная резекция молочной железы с удалением подмышечных лимфатических узлов) дополняется пластикой молочной железы.

Как же создается молочная железа после ее полного удаления? Наиболее подходящим методом мы считаем использование тканей живота пациентки, перемещаемых на место молочной железы. Для этого кожно-жировой массив нижней части живота отделяют от окружающих тканей вместе с прямыми мышцами (эти мышцы идут сверху вниз через весь живот от ребер к лонным костям). Мышцы проводят через подкожный тоннель на грудь и здесь из кожи и жира, перемещенных с живота и получающих кровоснабжение через сосуды, проходящие в прямых мышцах, формируют имитацию молочной железы. В последующем можно провести второй этап пластической операции — создать новые сосок и ареолу (околососковый кружок).

Таким же образом устраняют возможные деформации молочной железы после органосохраняющих операций. Другой вариант, особенно удобный при опущении молочных желез, состоит в хирургическом уменьшении объема как больной, так и здоровой груди, создание новой формы молочных желез и перемещении соска и ареола с обеих сторон вверх.

Облучение молочной железы после органосохраняющих операций позволяет добиться такой же низкой частоты развития местных рецидивов, как и после радикальной мастэктомии. Важно отметить, что даже при правильном органосохраняющем лечении отдаленные метастазы столь же вероятны, как и после радикальной мастэктомии. Пресечь или затормозить этот процесс может только системное профилактическое лечение.

Поле радикального лечения по поводу рака груди у пациенток закономерно возникают вопросы: “Что со мной будет?”, “Я здорова или нет?”, “К чему готовиться ?”, “Как себя вести?”, “Что мне можно и чего нельзя?”, “Слушаться врачей, или соседку, или экстрасенса?”. Но давайте сначала обсудим более простые темы: как быстрее восстановить трудоспособность и нормальное самочувствие.

При операциях на молочной железе обычно удаляют подмышечные лимфатические узлы, через которые оттекает лимфа. Теперь она не имеет нормального оттока и скапливается в полости раны. Это не опасно. При наличии большого количества лимфы ее удаляют во время перевязок. Через 1-3 месяца лимфа находит новые пути оттока, и необходимость в ее удалении отпадает.

Одно из последствий хирургического вмешательства — небольшое увеличение объема руки ( со стороны операции) вследствие нарушения оттока лимфы. Излишняя физическая нагрузка, воспаление кожи руки могут спровоцировать увеличение отека. Вечером, если вам пришлось физически потрудиться, измерьте окружность плеча, предплечья, запястья, сравните эти показатели с параметрами здоровой руки. Разница в 3 см — обычное явление. Разница превышает 3 см — сигнал о том, что лимфатическая система не справляется с нагрузкой и ее нужно уменьшить.

Старайтесь избегать любых, даже самых незначительных повреждений кожи руки. Царапины, неаккуратно выполненный маникюр, ожоги, инъекции, измерение АД, ношение шерстяной одежды в условиях замедленного оттока лимфы могут привести к развитию рожистого воспаления кожи. После такого воспаления микрорубцы на лимфатических сосудах еще более ухудшают отток лимфы.

Вокруг рубца в подмышечной области, по внутренней и задней поверхности руки выше локтя нарушается кожная чувствительность, временами появляется умеренная боль. Из-за боязни такой боли женщина обычно щадит руку и держит ее прижатой к туловищу. Это неправильно, так как это может привести к ограничению подвижности в плечевом суставе, нарушению осанки. Не сутультесь, разверните плечи, отведите их немного назад и опустите так, чтобы они были на одном уровне,- вот самая физиологичная поза. Постоянно, многие годы выполняйте тот комплекс гимнастических упражнений, который вы разучили еще в больнице с инструктором лечебной физкультуры.

После операции всем пациенткам предстоит пройти курс облучения. В конце его возможно появление слабости, тошноты. Облучение легче перенести, если в пище достаточно белков, витаминов. Постарайтесь включать в свою диету после операции рака груди нежирное мясо, рыбу, творог, сыр, черный хлеб, овсяную, гречневую каши, овощи, фрукты, минеральные воды, соки.

Такую же диету мы рекомендуем и на период проведения химиотерапии. При этом виде лечения, как правило тошнота более выражена, возможна рвота. Ощущение тошноты можно снять френолом, а рвоту — церукалом. По 1 таблетке каждого препарата (3 раза в день) принимайте за 1-2 часа до введения химиопрепаратов. Френол и церукал не единственные лекарства этой группы. Врач, подбирая их индивидуально, поможет вам вполне нормально себя чувствовать.

На дальнейший период никаких особых требований к диете нет. Ваше питание, как и питание любого человека, должно быть полноценным. Особенно это касается витаминов и белков. Животные жиры и общую калорийность пищи советуем ограничивать, чтобы не допускать избыточного веса.

После выписки из стационара вам следует придерживаться оптимального режима, чтобы не спровоцировать возврат опухоли. Конечно, нужно избегать длительного пребывания на солнце, всех физиотерапевтических процедур, включая массаж и иглорефлексотерапию. Для жителей средней полосы России нежелательны командировки в тропические страны; отдыхать на южных курортах можно только осенью и зимой.

На состояние женщины часто влияют эмоциональные факторы. Не зацикливайтесь на своих переживаниях, не требуйте к себе сверхвнимания. Обговорите с мужем создавшуюся ситуацию. Основной новостью является то, что коренным образом ничего не меняется: чувства (если они есть) остаются прежними, физиология половой жизни не нарушена. Единственное, что необходимо молодым женщинам,- это иметь полную гарантию предохранения от беременности, по крайней мере в течении ближайших 5 лет.

Очень важно восстановить прежнюю общественную и трудовую деятельность, если только она не была связана с нагрузкой на руки. Многие исследования подтверждают большую пользу так называемых групп поддержки, в которые входят лечившиеся от рака пациентки. Наконец, даже если наступил возврат болезни, мы можем реально помочь. Естественно, чем раньше выявлен местный рецидив или метастаз опухоли, тем эффективнее будет лечение. Раз в месяц осмотрите и прогладьте рукой кожу в области операции, прощупайте в положении лежа на спине ткань молочных желез, подмышечные области и шею. Прислушайтесь к своим ощущениям: нет ли одышки, кашля, боли в пояснице, в спине, или где-нибудь в другом месте. Ведь метастазы могут появиться, помимо ближайших лимфатических узлов, в костях таза, позвоночника и других, в легких и плевре, в печени.

Обнаружив покраснение в зоне операции, или узелок, или любое из перечисленных неприятных ощущений, в ближайшее время нанесите визит онкологу. Если все хорошо, следует приходить для профилактического осмотра через каждые 3-4 месяца; через 3 года после операции можно показываться врачу с интервалом 6 месяцев, через 5 лет — 1 раз в год.

Вернемся к самому трудному вопросу, что будет после операции рака груди? Про конкретного человека это точно никому не известно. Другое дело — прогноз для однородной группы больных, который наиболее вероятен для каждой пациентки. входящей в эту группу. Самое удивительное в том, что если сравнить течение болезни хотя бы у 10 больных с одинаковой исходной распространенностью опухоли и с одинаковым лечением, то результаты будут совершенно одинаковы, где бы, когда бы и кто бы это лечение не проводил (речь идет, конечно, о квалифицированных онкологах). Например, при раке I стадии после радикального лечения (радикальная мастэктомия любой модификации или органосохраняющая операция в сочетании с лучевой терапией) из 10 больных у одной или двух наступит рецидив болезни в первые 5 лет, и еще у одной или двух — во вторые 5 лет. В итоге десятилетний рубеж переживут 7 или 8 больных. При раке II, а тем более III степени прогноз хуже.

Почему вообще возникает рецидив рака? Ведь перед началом лечения пациентки проходят тщательное обследование и операцию проводят только тем, у кого отдельные метастазы отсутствуют.

Предполагается, что у значительной части больных еще на раннем этапе развития рака происходит рассеивание опухолевых клеток током крови по тканям организма. Здесь они могут погибнуть, не выдержав атаки иммунной системы. Если первичная опухоль не удалена, им на смену придут новые партии клеток, которые могут сформировать микроскопические колонии. После достижения критического соотношения количества клеток опухоли и клеток иммунной системы возможности самозащиты организма истощаются.

Современные методы диагностики метастазов рака груди позволяют выявить очаг поражения лишь тогда, когда он достиг по крайней мере 2 см в диаметре. Микрометастазы обнаружить пока не удается. А именно “поведение” микрометастазов определяет судьбу больной. Если их вообще нет, или настолько малы, что блокируются естественными силами организма, наступает длительное излечение. Если микрометастазы малы и растут медленно, рецидив болезни может развиться через десятки лет. Наконец, если микрометастазы относительно крупные и быстро растут, они и проявят себя быстро.

Так что, как видите, наибольшую опасность представляют невидимые микроскопические отсевы опухоли, разнесенные по всему организму уже, возможно, к моменту обращения к врачу. Именно поэтому лечение часто начинается не с местного воздействия на первичную опухоль, а с общего — как правило, химиотерапии. Чрезвычайно велико значение такого лечения и после операции. Причем, чем больше стадия болезни, тем больше оснований для проведения профилактического системного лечения.

В него входят химиотерапия и эндокринные воздействия. Обычно химиопрепараты (вещества природного или синтетического происхождения, обладающие способностью убивать опухолевые клетки) вводят в определенных сочетаниях, позволяющих рассчитывать на успех в 50-70 % случаев. Это несколько (от 4 до 12 ) курсов, с интервалами для отдыха.

Из средств эндокринного лечения наибольшее применение нашли хирургическое удаление яичников, лучевое выключение функции яичников, а также гормональные препараты. Эти лекарства обычно принимают длительно; их цель — препятствовать стимуляции опухолевого роста собственными гормонами организма.

Нам часто приходиться слышать от наших больных обвинения в консерватизме. Среди них популярны истории и публикации о чудесных исцелениях, неизведанных природных средствах, экстрасенсах и целителях, использующих новые удивительные методы, якобы побеждающие рак.

Интерес ко всему этому и понятен, и оправдан. Но, увы, пока это не более, чем желание чуда. Наш опыт говорит о том, что непризнанные врачеватели рака по меньшей мере не знают результатов своего лечения.

А все лекарства, которые используются в онкологии, были всесторонне изучены в опытах на животных, их эффективность показана в сотнях и тысячах исследований, проводившихся во всем мире. Точно известны возможные, нежелательные реакции, подобраны дозы, режим введения и оптимальное сочетание лекарств. Поэтому пациент, решающий отказаться от опыта мировой онкологии и попытаться испробовать новые средства лечения рака на себе, всегда рискует гораздо больше.

Набор препаратов, используемых для предупреждения рака, постоянно расширяется, совершенствуются методы их применения. Это дает надежду на успех в борьбе за жизнь больных. Особенно если в этой борьбе активно участвуют и они сами. Мы надеемся, что точная оценка существующего риска поможет нашим пациентам избежать очевидных ошибок и жить полноценной жизнью многие годы.

С.М. ПОРТНОЙ, кандидат медицинских наук С.Н. БЛОХИН, врач Онкологического научного центра РАМН

источник