Меню Рубрики

Отклики о раке молочной железы

Красная химиотерапия – это наиболее токсичная форма лечения препаратами химиотерапии. Название «красная» химиотерапия получила из-за цвета составляющего вещества. Составляющие красной химиотерапии:

Все эти препараты имеют красный цвет и высокую степень токсичности. Красная химиотерапия проводится как самостоятельный метод или в комплексном лечении после хирургического вмешательства.

В Юсуповской больнице применяют все виды лечения рака в зависимости от показаний. Врач направляет пациентку на диагностические исследования с помощью МРТ, КТ или УЗИ. После полного обследования назначается лечение. Красная химиотерапия требует учета всех индивидуальных особенностей организма больного, тщательного подбора дозы в зависимости от возраста, веса и сопутствующих заболеваний. Для снижения токсической нагрузки во время лечения красной химиотерапией делают перерывы. Это помогает восстанавливаться организму, способствует выводу токсических веществ.

Во время лечения красной химиотерапией у пациенток поднимается температура, очень часто исчезает аппетит, наступают изменения в работе эндокринной системы, нарушается менструальный цикл, угнетается функция яичников, появляется склонность к различным инфекциям. Для снижения токсического воздействия химиотерапии дополнительно назначают препараты, в том числе антибиотики, препараты от тошноты, рвоты. Красная химиотерапия назначается в случаях агрессивной и сложной в лечении формы рака. Показанием для назначения красной химиотерапии служат следующие состояния:

  • Для профилактики распространения метастазов.
  • При наступлении ремиссии только после проведения химиотерапевтического лечения.
  • В качестве подготовительного к операции лечения.

При проведении данного типа химиотерапии пациентка должна придерживаться щадящего режима, избегать переохлаждения, стресса, полноценно питаться, голодание может усугубить состояние больной.

Красная химиотерапия дает большое количество побочных эффектов. Большинство пациенток отзываются о красной химиотерапии как о методе тяжелом, но эффективном. Многие пациентки прошедшие красную химиотерапию рассказывают о том, что ухудшается общее состояние, выпадают волосы, нарушается координация движения, часто кружится голова, мучает тошнота, появляется дискомфорт и боли в области ЖКТ, нарушается слух, могут начаться судороги. В некоторых случаях происходит снижение уровня гемоглобина крови, лейкоцитов, возникают тяжелые проблемы со здоровьем, химиотерапию приходится отменять, заменять метод проведения химиотерапии, препараты.

При проведении химиотерапии важно соблюдать определенную диету, полноценно отдыхать, бывать на свежем воздухе. Пациенткам, проходящим лечение с помощью химиотерапии, следует исключить из рациона питания:

  • Жареное, соленое, острое, маринованное, кислое, жирное.
  • Употреблять меньше мяса, заменив его рыбой.

Все продукты должны быть свежеприготовленными, в меню должно быть достаточно овощей и фруктов, продуктов с высоким содержанием витаминов, микроэлементов. В рацион включают морепродукты, сухое красное вино, свежевыжатые соки. Рыбу, овощи готовят на пару, отваривают. Отзывы после химиотерапии при раке молочной железы говорят о ней как о тяжелом, но спасительном методе лечения рака. Химиотерапия при метастазировании раковой опухоли значительно продлевает жизнь пациенткам.

Низкодифференцированный рак молочной железы – это агрессивная форма рака с неблагоприятным прогнозом выживания. Низкодифференцированный рак молочной железы характеризуется быстрым метастазированием, быстрым поражением всей молочной железы, очень сложно поддается лечению. Химиотерапия при низкодифференцированном раке показана всем пациенткам, независимо от того, обнаружены метастазы или нет. Химиотерапевтическое лечение помогает останавливать рост злокачественных клеток, процесс распространения метастазов.

В онкологической клинике Юсуповской больницы проводятся все виды химиотерапии, в том числе красная химиотерапия. Врач-онколог тщательно рассчитывает дозу препаратов, следит за состоянием пациентки, вносит изменения в лечение при наступлении тяжелых побочных эффектов, заменяет препараты. Врач решает, сколько курсов химиотерапии должна пройти больная, проводить ли химиотерапию до операции или после нее, какие препараты помогут эффективнее при данной форме заболевания.

источник

Узнай мнение эксперта по твоей теме

Психолог, Психоаналитик-консультант. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Личная встреча Скайп. Специалист с сайта b17.ru

Врач-психотерапевт, Сексолог. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Психолог-сексолог. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Супервизор, Психоаналитик Тренинговый Аналитик. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Консультант. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Онлайн. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Личный семейный психолог. Специалист с сайта b17.ru

Психолог. Специалист с сайта b17.ru

Психолог, Семейный психолог. Специалист с сайта b17.ru

У моей мамы нашли в 33 года, вторая стадия. Прожила 18 лет. 7 операций, удалили грудь, всю женскую репродуктивную систему, но жила.. Последний год был просто ад, но жила. 18 лет. желаю вам вылечиться и прожить дл 100 лет.

У меня такой же диагноз. Пока ничем не лечусь, просто диагноз поставлен. А у вашей мамы рецидив случился спустя 18 лет? извините за вопрос.

сотрудница сказала, что только химией останавливает, всё остальное не помогает. Особенно нельзя вестись на сок нони и народные методы лечения. Ездит в церковь по-моему в Балашиху, там онкологический центр и помощь сильная.

Моя мама работает в онко.у всех все индивид.можно сделать операцию,вставить имплантанты.Главное,чтобы метостазы в др местах не появились.желаю вам скорого выздоровления и главное не падайте духом!

Асд фракция два почитайте в интернете. У сотрудницы моей тети тоже онкология, сама врач и пьет именно асд

Главное, не делайте химиотерапию.Он добивает борящийся против болезни организм.
Пейте больше соды. Чайную ложку на стакан.И пейте часто.Перестаньте нервничать , и цените каждый день своей жизни.
Храните покой и равновесие. Избегайте негативных эмоций, особенно, обид.

Главное, не делайте химиотерапию.Он добивает борящийся против болезни организм.Пейте больше соды. Чайную ложку на стакан.И пейте часто.Перестаньте нервничать , и цените каждый день своей жизни.Храните покой и равновесие. Избегайте негативных эмоций, особенно, обид.

У бабушки- операция, 4 химии— оклемалась , химию перенесла хорошо, пока все, сказали проверяться раз в полгода. удачи

Главное, не делайте химиотерапию.Он добивает борящийся против болезни организм.Пейте больше соды. Чайную ложку на стакан.И пейте часто.Перестаньте нервничать , и цените каждый день своей жизни.Храните покой и равновесие. Избегайте негативных эмоций, особенно, обид.

Тете сделали операцию, химию. Прошел год. Анализ. Все ок. Делайте все рекомендации врачей!!2 стадия лечится полностью

спасибо всем большое за отзывы, если быть более точной, то у меня Т2NOMO, низкодеференциальная инвазивная протоковая карцинома, также гормонозависимая, яичники вчера удалили, после должны удалить грудь, может кто посоветует средства помимо медикаментов или курс который менее травмирует организм?

спасибо всем большое за отзывы, если быть более точной, то у меня Т2NOMO, низкодеференциальная инвазивная протоковая карцинома, также гормонозависимая, яичники вчера удалили, после должны удалить грудь, может кто посоветует средства помимо медикаментов или курс который менее травмирует организм?

Окись висмута. Можно параллельно лечению.

1, 5 месяца назад увеличился лимфоузел в подмышечной впадине. Сходила к доктору, сказал, что ничего страшного, но если останется неизменным прийти вновь. После приема, дня так через 2-3 заболела левая молочная железа. Болит не постоянно, но очень часто и довольно сильно. Также левая грудь приопухла немного и изменила форму(приподнялась). Вопрос, что это такое?

На другой ветке поищите Екатерину миронченко

100% излечение от РМЖ. Скачайте книгу Увайдова «Победа над раком» (в частности стр. 137). Можно так же посмотреть его видео на ютуб. Очень авторитетный врач. Работал во многих странах.

Здравствуйте! Рак победим! Проходила всё на своём опыте. Могу поделиться ценными знаниями. Пишите в личку

Хочу поинтересоваться можно ли лечится без гормонов

Не поленитесь сходите на УЗИ и маммографию, я поленилась в результате 2 В стадия.

Здравствуйте! Рак победим! Проходила всё на своём опыте. Могу поделиться ценными знаниями. Пишите в личку

Подскажите чайнику. как написать Вам в личку. спасибо

Женщина очень успешно борется с 4 стадией РМЖ :
.
Цитата из её дневника:
.
«Ну если уж официально — опухоль в левой груди занимала почти всю грудь. В этом году в феврале попала в больницу с интоксикацией. По результатам УЗИ: в левой груди опухоль 1,6 х 1,8 см. В правой — 1,4 х 0,7 см (результаты я выложу в своём дневнике). Сейчас размеры ещё меньше. Это при пальпации. Разрушающиеся кости восстановились. Шишки под кожей уменьшаются. Болей становится меньше. Сознание уплывало даже при подъёме головы наверх. Сейчас ещё проблены в голове чувствую, но совсем немного. Мне надо обследоваться чтобы понять, что рак отступает? И так ясно.»
.
Лечится эта женщина недорогими препаратами, без химиотерапий, облучений и операций.
.
Метод своего лечения она подробно описывает в своём дневнике:
.
http://golodanie.su/forum/showthread.php?t=19961&page=37

Здравствуйте! Рак победим! Проходила всё на своём опыте. Могу поделиться ценными знаниями. Пишите в личку

Добрый день. Никому не давайте такие советы, типа- не делайте химиотерапию. Только лечащий врач в зависимости от клинической ситуации может принимать решение о тактике ведения больного и методах лечения. Давая такие советы, Вы можете угробить чью-то жизнь. Здоровья Вам и всего самого хорошего.

Здравствуйте, заинтересовали. Хочу пообщаться на эту тему

Здравствуйте, заинтересовали. Хочу пообщаться на эту тему

Здравствуйте! Рак победим! Проходила всё на своём опыте. Могу поделиться ценными знаниями. Пишите в личку

Здравствуйте! Рак победим! Проходила всё на своём опыте. Могу поделиться ценными знаниями. Пишите в личку

У мами карцинома молочної залози . Допоможіть будь ласка!

Тете сделали операцию, химию. Прошел год. Анализ. Все ок. Делайте все рекомендации врачей!!2 стадия лечится полностью

1, 5 месяца назад увеличился лимфоузел в подмышечной впадине. Сходила к доктору, сказал, что ничего страшного, но если останется неизменным прийти вновь. После приема, дня так через 2-3 заболела левая молочная железа. Болит не постоянно, но очень часто и довольно сильно. Также левая грудь приопухла немного и изменила форму(приподнялась). Вопрос, что это такое?

Очень хорошие показатели при лечении рака у такого препарата, как рефнот. Обсудите со своим врачом его применение. Иногда даже без химиотерапии люди обходятся, хотя в сочетании с ней результаты часто лучше. Но химиотерапия не всем показана. У нас одна коллега победила рак с помощью рефнота. Сейчас у нее все хорошо.

Здравствуйте! Рак победим! Проходила всё на своём опыте. Могу поделиться ценными знаниями. Пишите в личку

20 декабря поставили рак правой мол грн. 43 года. Страшно. сказали делать химию.

20 декабря поставили рак правой мол грн. 43 года. Страшно. сказали делать химию.

Здравствуйте! Рак победим! Проходила всё на своём опыте. Могу поделиться ценными знаниями. Пишите в личку

Подскажите пожалуйста, как Вам написать в личку?

Здравствуйте! Рак победим! Проходила всё на своём опыте. Могу поделиться ценными знаниями. Пишите в личку

Модератор, обращаю ваше внимание, что текст содержит:

Страница закроется автоматически
через 5 секунд

Пользователь сайта Woman.ru понимает и принимает, что он несет полную ответственность за все материалы частично или полностью опубликованные им с помощью сервиса Woman.ru.
Пользователь сайта Woman.ru гарантирует, что размещение представленных им материалов не нарушает права третьих лиц (включая, но не ограничиваясь авторскими правами), не наносит ущерба их чести и достоинству.
Пользователь сайта Woman.ru, отправляя материалы, тем самым заинтересован в их публикации на сайте и выражает свое согласие на их дальнейшее использование редакцией сайта Woman.ru.

Использование и перепечатка печатных материалов сайта woman.ru возможно только с активной ссылкой на ресурс.
Использование фотоматериалов разрешено только с письменного согласия администрации сайта.

Размещение объектов интеллектуальной собственности (фото, видео, литературные произведения, товарные знаки и т.д.)
на сайте woman.ru разрешено только лицам, имеющим все необходимые права для такого размещения.

Copyright (с) 2016-2019 ООО «Хёрст Шкулёв Паблишинг»

Сетевое издание «WOMAN.RU» (Женщина.РУ)

Свидетельство о регистрации СМИ ЭЛ №ФС77-65950, выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи,
информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) 10 июня 2016 года. 16+

Учредитель: Общество с ограниченной ответственностью «Хёрст Шкулёв Паблишинг»

источник

Для женщин переживших рак груди, ваши истории и советы

семейный стаж — 15 лет
Sюзер
» обо мне «
дневник
Сообщений: 115
Регистрация: 27.11.08

сын
сын
дочка
а пёс считается?

1) В эту тему могут писать только женщины, пережившие рак груди.

2) Эта тема дает возможность женщинам, прошедшим этот тяжелый путь, выговориться, поделиться пережитым.

3) Если у кого-то из этих мужественных женщин будет желание, они могут дать совет по поводу того, что должна делать КАЖДАЯ из нас в уходе за грудью и чего НЕ ДЕЛАТЬ, как общаться с врачами и чего требовать от них.

4) ВСЕ ПОСТЫ, НЕ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ЭТИМ ПРАВИЛАМ, И ЛЮБЫЕ ОСКОРБИТЕЛЬНЫЕ ПОСТЫ БУДУТ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО УДАЛЯТЬСЯ АДМИНИСТРАЦИЕЙ.

Неисправимая спорщица
Sюзер
» обо мне «
дневник
Сообщений: 3065
Регистрация: 1.07.07
Хайфа-Рязань

Царь
Гусёнок
Зайка
Плюшка
lilu.06

Неисправимая спорщица
Sюзер
» обо мне «
дневник
Сообщений: 3065
Регистрация: 1.07.07
Хайфа-Рязань

Царь
Гусёнок
Зайка
Плюшка
lilu.06

Я не буду проще, и не надо ко мне тянуться!)
Sюзер
» обо мне «
дневник
Сообщений: 1542
Регистрация: 19.05.05
kharkov- USA-shomron


незарегистрирован *
пользователь
» обо мне «
дневник
Сообщений: 20
Регистрация: 30.06.08
Атланта, USA

Сергей 31.08.90
Анна 07.03.04
Даниил 03.01.06
Юлия 25.02.2009

Мультимаме привет и наилучшие пожелания, я писала ей, когда получила свой диагноз. Она вселила в меня дополнительную веру хороший исход. Сейчас я прошла этапы лечения, на прошлой неделе после обследования (через 6 месяцев после операции) мне заявили что все чисто, я победила эту гадость. А тогда, в сентябре, я не могла поверить, пошла на маммограмму в первый раз, и как закрутилось. Хорошо что нашли на первой стадии, когда оно не прощупывалось еще пальцами. Перенесла 2 операции люмпектомию, т.к. края раны после первой операции были нечистыми. Перенесла неплохо, страхов было больше. После врач сказала что у меня официально больше нет рака, но лечение пройти надо до конца. Конечно же, тут нечего и думать, я и на операцию просилась с первого же дня, поторапливала хирурга, и на вторую спешила, и химию сама просила. Ан не дали. Хорошо что есть такой тест oncotypeDX, который предрешил дальнейшее лечение: химию делать не стали, т.к. по результату выходит что у меня низкий шанс рецидива. Правда, этот тест не везде делают, он относительно новый. Прошла курс радио, 33 сеанса. До сих пор слабость, сплю много. Зато есть вера в то, что я смогу вырастить и воспитать моих детей сама.

Для всех важно регулярно проходить обследование. Не стоит успокаивать себя что здоровье хорошее, рожала вовремя, кормила грудью, абортов не делала, и в семействе не было никого с таким заболеванием. Все ерунда. По себе поняла. Никто не знает почему оно появляется. А уж если поставили диагноз, на всех парах лететь к врачам, делать все что советуют они. У меня есть знакомая, у которой диагностировали 1 стадию, а она пала духом, терпела, решалась, не решалась. дотянула до 2В стадии. Потом пошла лечиться. И теперь ругает себя.

Читайте также:  Жить здорово про рак молочной железы

А в госпитале я провела в первый раз 7 часов, включая подготовку к операции и саму операцию (операция длилась 1,5 часа), и выведение из наркоза. При второй операции и того меньше. В штатах не держат долго, если показатели хорошие и жизни ничего не угрожает.

*
Sюзер
» обо мне «
дневник
Сообщений: 332
Регистрация: 24.11.03
Maryland, USA
Рома 10.08.1999
Раян 22.06.2002

Ну вот, пришло и моё время написать о свей истории.
То что у меня будет рак — я узнала 7 лет назад, когда у меня. здесь, в Америке, обнаружили «ген Джоли» BRCA-1.
Это генетическая мутация, сейчас получившая такое название в «честь» Анджелины Джоли, которая, как всем известно, пережила две профилактические операции из-за наличия мутации.
У меня тяжелая наследственность, наличие рака у всех(!) родственников по маминой линии. У мужчин — рак желудка, у женщин — рак груди и яичников. Поэтому мне и сделали тест на наличие генетической мутации. Результат оказался положительным.

Наличие мутации BRCA-1 — 87% риск рака груди и 44% риск рака яичников у женщин.

После теста мне сразу предложили удалить яичники и оставить груди. Рак яичников НЕ диагностируется на раннних стадиях, его очень трудно «поймать». Рак груди найти на ранней стадии легче. Что и случилось со мной.

7 лет назад от превентивных операций я отказалась, хотела родить третьего ребенка, но появилась астма у младшего сына и все силы ушли на борьбу с этой болезнью.

Я регулярно проходила мед.осмотры — каждый год маммограмму и компьютерную томограмму груди, каждый год — УЗИ яичников и тест на онкомаркер. Онкомаркер в течении 7 лет скакал достаточно резко. При норме 20-25, повышался до 68 и снижался до нормы. Врачи объяснияли это подготовкой организма к менопаузе. Но продолжали уговаривать меня на операцию.

В декабре 2014 года томограмма груди показала наличие маленького образования, биопсия показала что это карцинома, нулевая стадия(когда клетки не затронули соседние ткани).

Хирург предложил 3 варианта операции. Удалить только образование, или удалить полностью грудь, или удалить обе груди, так как из-за моей мутации риск возникновения рака во второй груди был 90%. Именно на последнем варианте особенно настаивал хирург.

Я доооооолго думала, переживала и решилась делать так, как советует врач.
И это оказалось правильным.
Результат гистологии показал, что в одной груди было и вторая опухоль, и в другой груди обнаружили раковые клетки на стадии формирования.

Когда мне это сказали — я рыдала. Прям в кабинете врача разрыдалась. Потому что решение далось очень нелегко, и оказалось что я правильно сделала.

Оперировали меня в конце февраля 2015 года. Перед операцией провели радиоактивное изучение лимфатических узлов со стороны груди, в которой нашли опухоль. Это новая процедура, позволяющая определить «слабо работающие узла»(не знаю, правильно ли я выразилась), чтобы их удалить во время операции и взять на анализ.

Так как лимфоузлы оказались чистыми, опухоль оказалась негормонозависимой и медленнорастущей, очень маленькой по размеру, то мне онколог не стал назначать никакого послеоперационного лечения!

Операция длилась 3 часа, в госпитале пробыла одну ночь и на след.день выписали домой. Дома мучилась 10 дней с дренажной системой. С двух сторон груди установили дренаж и надо было регулярно сливать набравшуюся жидкость.

После операции шрамы заклеили медицинским скотчем, так что я уже на след.день могла принимать душ. Антибиотики не выписывали, болей не было. До сих пор все вокруг шрамов онемевшее. Наверно так будет навсегда. Там где убрали лимфоузлы впадина под подмышкой, но она особо не мешает.

От имплантов я отказалась, хотя мне их предлагали поставить при операции. Но я узнала, что сначала ставят экспандеры, которые в течении 3 месяцев накачивают соленой водой, чтобы растянуть кожу для установки имплантов. Потом снова операция по установке собственно импланта. Который придется менять через 10-15 лет.
Был еще вариант восстановления груди из собвсвенных тканей(мышц спины или бедра), но тогда операция увеличивается на 8 часов и восстановление тяжелее.

Я решила оказаться от всего. Сильно переживала за здоровье.

Постраховке купила силиконовые протезы. Хорошие протезы здесь стоят 300-400 долл за штуку. Я их вернула назад — они тяжеловатые и для них нужны специальные поддерживающие бюстгалтеры, которые не так уж легко подобрать.

Сейчас обхожусь поролоновыми протезами, которые купила через интернет за 25 долл за штуку и спортивными бюстгалтерами, которых есть спец.кармашки для вкладышей, поддерживающих грудь. Очень довольна.

Готовлюсь к операции по удалению яичников. Буду записываться на сентябрь. Знаю, что эта операция будет тяжелым стрессом для организма, будет резкая ранняя менопауза(мне уже почти 43 года), но жить в таком постоянном страхе уже нет сил, и надо думать о родных и близких — они не должны переживать о моем здоровье. Кстати, так же писала и Анджелина Джоли.

Моя мама удалила грудь и яичники 20 лет назад. Пережила 2 химии и радиацию, при лечении рака гортани. Слава Богу она жива.

Моя сестра решила лечить рак травами. она умерла в 2008 году.

источник

«Болезнь пытается внедриться в мою жизнь, но у неё не получится меня сломить»

Октябрь — месяц борьбы с раком молочной железы. Мы уже рассказывали, что следует знать об этом заболевании и какие методы диагностики и профилактики самые действенные. Теперь мы решили обратиться к личному опыту и поговорили с Ириной Танаевой, которой два с половиной года назад диагностировали рак молочной железы. Ирина рассказала о том, как болезнь изменила её жизнь, о борьбе и о том, что помогает ей сохранять оптимистичный настрой. Редакция благодарит проект «Крути против рака груди» за помощь в подготовке материала.

В октябре 2013 года я неожиданно нащупала у себя в груди довольно большое уплотнение, которое появилось как будто мгновенно. Оно меня не беспокоило, не болело, но я всё равно пошла к врачу. В платной клинике, где я наблюдалась, меня осмотрела маммолог-онколог — повода не доверять ей не было. Мне сделали УЗИ, и врач сказала, что это фиброаденома. Я попросила сделать пункцию, но доктор отказала: мол, ничего страшного нет и я могу спать спокойно до следующего визита. Я всегда доверяла специалистам, мне и в голову не приходило сходить куда-то ещё, усомниться, перепроверить. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что очень халатно отнеслась к своему здоровью и к самой себе. Я не думала о плохом: раз врач так сказала, значит, всё хорошо.

На следующий осмотр я должна была прийти через три месяца. Я продолжала жить в прежнем режиме, абсолютно не сомневаясь в том, что здорова. Мы с семьёй поехали на море — это был долгожданный отдых в замечательном месте. Именно там я почувствовала боли в области груди — резкие, простреливающие — меня это сильно насторожило и напугало. С того момента эти ощущения стали регулярными. Вернувшись в Москву, я снова обратилась к врачу, но уже в специализированный маммологический центр.

Прошло уже два с половиной года, а мне до сих пор невыносимо вспоминать. 16 февраля 2014 года навсегда останется в моей памяти днём, который изменил всё в моей жизни. Тогда мне только исполнился 31 год, в кабинет врача пригласили не только меня, но и мужа — я тогда ещё не понимала, почему. «У вас, с большой вероятностью, рак», — сказал врач. Больше я ничего не слышала, в моей голове только звучали слова: «Рак — смерть, я умираю». Я очень сильно плакала, ничего не понимала, думала, как же я оставлю шестилетнего сына. Это были тяжелейшие минуты, нет слов, чтобы их описать: шок, отчаяние, ужас, страх — всё это разом, в одно мгновение навалилось на меня, и что с этим делать, я тогда не знала.

Сложно было всё — но если физическую боль можно было перетерпеть, то со своим психологическим состоянием приходилось серьёзно работать

Мы вышли из больницы и поймали такси, ехали почти молча — я плакала, а муж прижимал меня к себе. Дома нас ждали сынок и моя мама. Я не знала, что ей сказать, поэтому зашла домой и спокойно, без слёз, объявила, что у меня рак. В ответ я услышала уверенное: «Вылечим». Мама выстояла, сдержалась и никогда при мне не плакала. Я знаю, как сильно она переживает, но со мной никаких разговоров о болезни никогда не ведёт. Как отреагировал папа, я не знаю — меня оградили от всего этого, со мной не сюсюкались, не жалели, мы все продолжали жить, как и прежде. По крайней мере, старались так жить, но болезнь внесла много изменений в наши планы.

Мы стали искать хороших врачей. Тех, кому мы в итоге доверились, мы нашли не сразу, но я счастлива, что это произошло. Первым, к кому я попала на приём, был хирург-онколог Евгений Алексеевич Трошенков, работающий в Московском научно-исследовательском онкологическом институте имени П. А. Герцена. Уже через пару минут общения я поняла, что это мой врач. Евгений Алексеевич очень подробно всё рассказал, показал, осмотрел, а самое главное — успокоил меня, вселил надежду и уверенность в хорошем результате лечения. Выходя из кабинета, он сказал: «Вылечим, обязательно вылечим!» Эти слова следующие полтора года я повторяла, как «Отче наш». Мы с мужем ушли от него с улыбками на лицах, оба в один голос сказали: «Это он». Больше я ни о чём не думала: за меня всё решал мой врач, он давал чёткие указания — какие обследования пройти, что и где сделать. Мне уже было не страшно, я больше ни секунды не сомневалась в своей победе. Я набралась терпения и пошла в бой.

Мой диагноз — рак молочной железы Т4N0M0: у меня была опухоль довольно внушительного размера, но лимфоузлы не были задеты, и метастазы тоже не обнаружили. Тип рака — HER2(+++), 3B стадия. Химиотерапию я проходила в Российском онкологическом научном центре имени Н. Н. Блохина; я попала в КИ — клинические исследования, где проверяли эффективность нового препарата по сравнению с другим существующим на рынке. Лечение шло по плану, который наметила мой химиотерапевт. Мне провели восемь курсов химиотерапии: каждый 21 день мне вводили через капельницу препараты, воздействующие на опухолевые клетки. После всех курсов опухоль существенно уменьшилась.

Потом последовала радикальная кожесохранная мастэктомия с одномоментной реконструкцией тканевым экспандером (временным силиконовым имплантом, объём которого может увеличиваться за счёт заполнения его специальным раствором; позднее его заменяют на пожизненный имплант) — мне удалили левую молочную железу и 13 лимфоузлов. Далее была лучевая терапия (воздействие на опухолевые клетки ионизирующим излучением), и через полгода после мастэктомии мне сделали восстановительную пластику груди. Год после химиотерапии я получала таргетный препарат, который блокирует рост и распространение злокачественных клеток, а также применяется в профилактических целях для предупреждения рецидива.

Сложно было всё — но если физическую боль можно было перетерпеть, то со своим психологическим состоянием приходилось серьёзно работать. Я себя уговаривала, иногда жалела, плакала — делала всё, чтобы моё подавленное состояние не переходило на других. Моя болезнь практически не отражалась на моих родных и близких. Я продолжала жить, как и прежде, усиленно занималась с ребёнком, готовила его к школе. Всегда улыбалась, всегда была позитивна, порой сама утешала родных, ведь им тоже было несладко. Боль от лечения невозможно передать словами — это было очень страшно, очень тяжело, порой мне казалось, что я нахожусь на пределе своих возможностей. Я не знаю, что было тяжелее, — химиотерапия или лучевая терапия: и то и другое я переносила крайне плохо.

Легче всего мне дались две операции — на фоне химиотерапии и лучевой терапии боль от них казалась мне укусами комара. Я очень просила убрать обе груди — я желала избавиться от них, чтобы не осталось ни следа от рака. Я очень благодарна своему хирургу: он не хотел ничего слышать о полном удалении, сказал, что я молодая и что мне ещё жить дальше. Евгений Алексеевич пообещал, что сделает всё как надо, и попросил меня ни о чём не переживать — больше вопросов я не задавала. Сейчас у меня замечательная грудь, очень красивая, очень мне идёт — тем более что бонусом ко всему стало увеличение груди, о котором я сама попросила врача. Моё восприятие себя очень изменилось: я перестала видеть в себе одни недостатки, научилась воспринимать себя адекватно, не обижаться на себя, не ждать, а делать всё сейчас — ведь завтра наступит новый день и придут новые желания. Я полюбила себя — может, не до конца, но я полюбила свое тело, свою новую грудь, шрамы. Мне всё сейчас в себе нравится, несмотря на набранный вес, болезненный вид, отсутствие волос. Я люблю себя, и точка.

Сейчас я даю себе ровно пять минут на то, чтобы поплакать и пожалеть себя, — больше нет ни времени, ни желания

Во время лечения в 2014 году мне очень не хватало общения с такими же, как я. Мои родные не могли до конца понять глубину моих переживаний, интернет я принципиально не читала и как будто находилась в информационном вакууме. Однажды, в тяжёлой депрессии, я выставила в социальных сетях свою фотографию с лысой головой и написала: «Порой рак меняет нас до неузнаваемости». Долгие восемь месяцев я скрывала ото всех свою болезнь, многие даже не догадывались, куда я так внезапно пропала. Конечно, у окружающих был шок, очень многие предпочли перестать мне писать и общаться, но это их право и их выбор.

После этого на своей странице в инстаграме я начала вести онкодневник: рассказывала, что со мной происходит, как проходит лечение. Постепенно я стала находить таких же, как и я, девушек и молодых людей с онкологией. Мы поддерживали друг друга, давали советы, узнавали что-то новое о лечении. Я всегда была очень добрым человеком, мне всегда хотелось помогать, а тут я вдруг нашла применение своему большому доброму сердцу. Я действительно искренне сопереживаю всем, кто столкнулся с онкологией, отношусь к ним с большим уважением, любовью. Они для меня все герои, бойцы, победители.

Читайте также:  Кто чаще всего болеет раком груди

Всё началось с малого. Сначала я придумала хэштег #берегисьмыбанда, благодаря которому люди с онкологией начали общаться и знакомиться. Потом стала устраивать небольшие встречи. В октябре 2015 года каждый день на своей странице в инстаграме я публиковала истории женщин с раком молочной железы. Благодаря этой моей затее очень многие поняли, что они не одни, — нас много, и что даже с таким диагнозом можно полноценно жить и радоваться каждому дню. Назвала я свою акцию #проект_Хорошиелюди. Аня Якунина так же, как и другие девушки, прислала мне свою историю — тогда меня поразили её смелость и жизнелюбие. Уже вдвоём мы начали устраивать небольшие мероприятия, мастер-классы и просто посиделки в кафе. Это были тёплые, душевные встречи, после них очень хотелось жить. Многие после общения с нами перестали стесняться своей болезни, внешности, стали открыто говорить о себе, смело ходить лысыми, не боясь косых взглядов. Многие, глядя на нас, стали понимать, что рак — это не конец жизни, а всего лишь её этап, который можно пройти.

источник

«Пациенты вообще могут поверить в любую чушь»

Октябрь во всем мире — месяц борьбы против рака молочной железы. Почему раком груди называют разные типы онкологии, как лечат их в России и почему при бесплатной медицине за лечение и анализы приходится платить? Что на самом деле значит диагноз «мастопатия»? Когда действительно стоит удалить грудь, как Анжелина Джоли, в целях профилактики? Всем ли надо делать генетические тесты на рак или не стоит тратить на это деньги?

The Village пригласил директора Фонда профилактики рака, онколога Илью Фоминцева задать профессиональные вопросы практикующему врачу, профессору Петру Криворотько — крупнейшему российскому маммологу, заведующему отделением опухолей молочной железы Национального онкологического центра имени Н. Н. Петрова.

Илья Фоминцев: Насколько онкологи могут влиять на смертность от рака молочной железы? Среди пациентов бытует такое мнение, что рак — это неизлечимая болезнь, а онкологи, напротив, постоянно «развенчивают этот миф».

Петр Криворотько: Я как раз отношусь к таким онкологам, которые этот миф не развенчивают. Впрочем, вот именно при раке молочной железы онкологи влияют на смертность, и влияют очень сильно. Да, рак неизлечим, но мы нередко можем перевести рак молочной железы в то состояние, когда он не повлияет на причину смерти. Мы можем отложить онкологическую историю на некоторый, довольно приличный период времени. И чаще всего этого периода хватает человеку, чтобы умереть от какой-то другой болезни, или, проще говоря, от старости.

— А в какой степени на эту отсрочку влияют действия онкологов, а в какой — биологические свойства самого рака груди?

— Да вообще-то, все влияет — и то, и другое. Впрочем, свойства опухоли влияют, наверное, больше, чем онкологи. Мы сейчас дошли до понимания, что рак молочной железы — это не один диагноз. Это маска, за которой скрывается огромное количество разных подтипов рака. Теперь мы даже начали думать, что научились их различать, хотя на самом деле это не совсем так. И наши успехи — это скорее доказательство нашего недостаточного понимания этой болезни. Есть представление у онкологов о том, что мы что-то знаем про рак молочной железы. Но в этом своем знании мы очень часто сталкиваемся с ситуациями, когда наши знания попросту не работают. Вот, например, мы знаем, что на поверхности опухоли есть молекулярный рецептор, мы даже имеем лекарство, которое этот рецептор может заблокировать, мы знаем, что при идеальном стечении обстоятельств у большинства таких пациенток мы сможем повлиять на размер опухоли. Но есть категория пациенток, у которых все есть: есть рецептор, есть молекула, а наше воздействие вообще никак не работает. Причин тут может быть огромное количество: может быть, мы неправильно определили этот рецептор, может быть, лекарство не очень хорошо работает. Но, скорее всего, все в порядке и с тем, и с другим, но есть какой-то третий фактор, на который мы пока никак не можем повлиять, поскольку вообще ничего о нем не знаем. Ровно так происходит с гормонотерапией рака молочной железы, которая применяется уже десятки лет. Идеальная, казалось бы, ситуация, чтобы вылечить пациентку. У пациентки есть опухоль, у опухоли есть рецепторы к половым гормонам. Мы блокируем эти рецепторы, гормоны не действуют на опухоль, и какое-то время опухоль не растет или не появляется вновь. Это может длиться месяцами, может годами. Но в какой-то момент опухоль начинает расти, не меняя своей биологии. Опухоль та же, лекарство то же, но оно не помогает. Почему? Не знаю.

Поэтому, если говорить о том, кто больше влияет на историю жизни и смерти — онколог или биология опухоли, я бы сказал так: онкологи пытаются влиять, и иногда им это удается. При раке молочной железы в большинстве случаев это удается.

Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли. При этом подавляющее большинство пациентов получали химиотерапию совершенно зря

— Раньше схем лечения рака груди было не так много, а сейчас их великое множество, и они подбираются для каждого пациента буквально индивидуально. На основе чего это происходит?

— История с эволюцией схем лечения вообще суперинтересная. Еще лет 10–15 назад все методы системной терапии рака были эмпирическими. Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли: мы тогда подбирали дозу, режим введения препарата, по большому счету никак не основываясь на биологических характеристиках опухоли. Еще 15 лет назад все клинические протоколы основывались только на статистических данных о том, как это снижает смертность у всех пациенток без разбору. И при этом подавляющее большинство пациентов получали эту терапию совершенно зря: она никак не влияла на их выживаемость. Самый яркий пример такого лечения — это адъювантная химиотерапия. Она проводится пациенткам, у которых уже нет никакой опухоли, мы ее хирургически удалили. И вот тут врач подходит к пациентке и говорит: «Вы знаете, Марьиванна, я блестяще провел операцию, у вас не осталось ни одной опухолевой клетки, но я вам назначу сейчас химиотерапию, от которой у вас вылезут волосы, вас будет тошнить, вы будете ненавидеть родственников, а родственники в итоге возненавидят вас. Это будет длиться шесть месяцев, и это вам поможет!»

И знаешь, что самое прикольное? Врач это говорил, абсолютно не зная, поможет или нет. Потому что, если мы возьмем оксфордский мета-анализ исследований адъювантной терапии рака молочной железы (это послеоперационная химиотерапия. — Прим. Ильи Фоминцева), по его результатам она действительно помогала. Но помогала только 10–12 % от всех пациенток. Фишка в том, что еще 15 лет назад врач не имел ни единого инструмента, чтобы заранее понять, кому она поможет, а кому нет. И вот, чтобы не потерять эти 10–12 %, ее назначали буквально всем!

С тех пор многое изменилось. Рак молочной железы тщательно изучили фундаментальные онкологи, и выяснилось, что рак молочной железы — это не одно заболевание. Это вообще разные болезни с разными биологическими характеристиками: с разным набором рецепторов на поверхности клеток, с разными мутациями внутри самой опухоли. И оказалось, что то лечение, которое проводилось раньше, эффективно только для определенных подтипов рака. И если это лечение применять в группе пациенток, которым оно не помогает, это не только не поможет, это ухудшит их состояние. Потому что она за просто так будет получать очень токсичное лечение. Химиотерапия — это ведь вовсе не витаминка.

Теперь уже есть такие термины, как «персонифицированная терапия», или «индивидуализация лечения». За этими словами фактически стоит стремление подобрать для конкретного пациента то лечение, которое — вероятно — будет для него эффективным в зависимости от биологических свойств конкретно его опухоли.

— Мы сейчас с тобой говорим по большей части о терапии рака груди. Но вот я хочу спросить тебя про хирургию. За последние годы объемы хирургического вмешательства при раке груди значительно уменьшились и продолжают уменьшаться. Нет ли такого шанса, что хирургию при раке молочной железы в скором времени можно будет и вовсе избежать?

— С одной стороны, действительно сейчас идут исследования о том, что есть подтипы опухолей, которые, скорее всего, вообще нет смысла оперировать, им достаточно будет подобрать схему терапевтического лечения. В MD Anderson Cancer Center уже год идет такое исследование, и, возможно, у нас они тоже будут (очень надеюсь, что мы найдем на них средства). Однако ожидать, что хирургия вообще исчезнет из маммологии в ближайшие десять лет, не стоит. Может быть, когда-нибудь у определенного биологического подтипа рака мы позволим себе не делать операцию.

— То, о чем ты рассказываешь: индивидуализация терапии, малоинвазивная хирургия рака груди. Насколько это вообще распространено в России?

— Страна у нас огромная. Есть центры, где блестяще лечат рак молочной железы, а есть центры, где медицина остановилась на Холстеде (операция Холстеда, калечащая операция большого объема при раке молочной железы. — Прим. И. Ф.). Я тут в одном диспансере спросил: «Сколько у вас выполняется органосохраняющих операций?» Они говорят: «Три». Спрашиваю: «Всего три процента. », — а мне в ответ: «Нет, три штуки в год». А так там всем делают Холстеда. Ты знаешь, моя любимая тема — биопсия сигнальных лимфоузлов, которую не просто не выполняют практически нигде в России. 90 % маммологов у нас считают, что это полная чушь!

— Расскажи немного об этом, пожалуйста, давай сделаем читателей более образованными, чем 90 % маммологов. Может, и врачей зацепим.

— Если коротко, это тест, который нужен для обоснованного уменьшения объема хирургического вмешательства. История такова: более 100 лет, чтобы вылечить рак молочной железы, удаляли первичную опухоль максимально широко и вместе с ней все лимфатические узлы, в которые чаще всего метастазирует рак. Для молочной железы — это подмышечные лимфоузлы. Так и делали: удаляли всю молочную железу и все подмышечные лимфоузлы. Считалось, что это лечебная процедура, которая положительно влияет на длительность жизни. После многих исследований оказалось, что в принципе это не сильно влияет на продолжительность жизни. Влияет биология опухоли, системная терапия. А вот удаление лимфоузлов практически не влияет на результаты лечения, при этом у большинства женщин на момент операции в лимфоузлах нет никаких метастазов.

И вот, представь себе, ты выполняешь операцию, а патоморфолог тебе говорит: «Ты выполнил блестящую операцию, удалил 30 лимфоузлов. И ни в одном из них нет метастазов!» Ты в этот момент можешь объяснить главному врачу, зачем ты это сделал, объяснить это своему коллеге абдоминальному хирургу (абдоминальные онкологи занимаются опухолями ЖКТ, как правило, меньше знают о биологии опухоли и гораздо больше о хирургии. — Прим. И. Ф.). Ты, разумеется, можешь объяснить это пациенту: пациенты вообще могут поверить в любую чушь. Но вот попробуй объяснить это себе! Зачем ты удалил 30 здоровых лимфатических узлов?!

Ведь это очень сильно влияет на качество жизни, это очень жестокая хирургическая травма. Рука со стороны операции после этого не сможет нормально функционировать, будет отечной. Ведь даже инвалидность пациенткам дают именно из-за этого — потому что рука плохо работает, а вовсе не из за отсутствия молочной железы!

При этом в большинстве случаев эта травма наносится совершенно зря. Скажу больше, она, скорее всего, выполняется зря всем. В реальности нам от лимфоузлов достаточно только знать, поражены они метастазами или нет, удалять их при этом, скорее всего, нет никакой необходимости, даже если они и поражены. И сейчас уже проходят исследования, которые это подтверждают.

Так вот, биопсия сигнальных лимфоузлов нужна, чтобы понять, что с лимфоузлами — поражены они или нет. И на основании этого обоснованно отказаться от вмешательства на лимфоузлах у подавляющего большинства пациентов, чтобы сохранить им качество жизни. И вот этого не просто не делают, этого даже не понимают практически нигде в России.

Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде

— Кромешный ужас, конечно, но не новость. Перейдем к хорошему, что ж мы все о плохом. Какие бы ты назвал основные прорывы в лечении рака груди за последние 50 лет? За что бы ты дал свою личную премию имени Петра Криворотько?

— Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде. Это следствие не только изменения в понимании прогрессирования рака, это еще и достижения в области лучевой терапии.

Второй прорыв на самом деле совсем недавний. Только в 2000-х годах появились первые революционные исследования, которые показали, что основным фактором в прогнозе является биологический подтип рака, а не стадия. И это и есть объяснение тому, как такое происходит, когда мы выявляем совсем маленькую опухоль, оперируем ее, хлопаем в ладоши от радости, а через год пациентка умирает от метастазов, или, наоборот, когда мы выявляем огромную опухоль, и пациентка потом живет долгие годы.

За последние десять лет выделили уже более 20 молекулярных подтипов рака молочной железы. И, сдается мне, их количество будет только увеличиваться. А с ними и наше понимание, как правильно подобрать лечение пациентке. И сейчас уже большинство пациенток укладывается в наше понимание биологических подтипов. Непонимание остается только уже с относительно небольшой группой людей — там мы все еще подбираем лечение наугад.

Читайте также:  Организация скрининга рака молочной железы

— А есть ли в России вообще технические возможности все эти биологические подтипы определять? Равномерно ли они распределены по регионам?

— Да, конечно, тут есть проблемы. Можно много говорить о великом, но если нет материальной базы для этого всего, то ничего не будет. Для того чтобы понять биологию опухоли, необходимо провести серию тестов, которые позволяют оценить биологию опухоли хотя бы суррогатно, не на генном уровне. Эти тесты дорогие, и они доступны, скажем так мягко, не везде. Хотя, впрочем, и тут за последние десять лет картина изменилась. Сейчас в той или иной форме хотя бы основные тесты делают практически во всех диспансерах страны, но проблема тут в качестве и сроках. Сроки этих исследований доходят в некоторых диспансерах до пяти недель, хотя в нормальной лаборатории это можно сделать за три дня. И все это время и пациентка, и врач ждут результатов, без которых продолжить лечение невозможно. А время идет, за пять недель опухоль может вырасти.

— Как ты думаешь, сколько нужно пациентке денег, чтобы закрыть финансовые дыры в государственных гарантиях? Можно ли лечить рак груди в России полностью бесплатно и при этом качественно?

— Я работаю в федеральном учреждении, тут совершенно другие принципы финансирования лечения, чем в регионах. У нас прекрасные возможности по лечению рака, тут мы практически все можем сделать за счет государства, но государство нам не оплачивает диагностику рака до момента установления диагноза. Так устроено финансирование федеральных центров. Приходится пациентам платить за все обследования до тех пор, пока диагноз не будет полностью установлен, и если это рак, то с этого момента для них все действительно бесплатно, ну, во всяком случае, на бумаге. В реальности бывают ситуации, когда пациентам целесообразнее заплатить за что-то. Однако основную часть все-таки покрывает государство.

Что касается сумм, то давай будем говорить поэтапно: вот пациентка почувствовала что-то неладное в молочной железе, или в ходе какого-то спонтанного обследования у нее выявилось подозрение на РМЖ. Для того чтобы поставить диагноз быстро, адекватно и правильно, ей понадобиться примерно 50 тысяч рублей. Именно столько придется потратить на исследования, которые нужны для верной постановки диагноза. Для жителей больших городов эта сумма еще более ли менее доступна, хотя даже здесь у всех разные возможности. И это, заметь, только диагностика, которая необходима, чтобы назначить лечение.

А теперь поговорим о самом лечении. На самом деле, как это ни странно, но в РФ стандарт лечения бесплатно может получить любая женщина. Вопрос только в том, какой это будет стандарт. Выполнить удаление молочной железы с полным удалением лимфоузлов можно бесплатно в любом диспансере, и его выполняют. Но вот тут начинаются нюансы. Во-первых, вопрос в том, насколько грамотно было проведено дооперационное обследование. Как я уже говорил, необходимую иммуногистохимию делают далеко не все. И, например, если стандарт нашего учреждения — это выполнение обследований с использованием КТ грудной клетки и брюшной полости с контрастированием, то в регионах этого, как правило, нет и в помине: в большинстве учреждений делают только флюорографию и УЗИ брюшной полости. Я сейчас не говорю даже о качестве. Но флюорография, даже в самых опытных руках, не имеет никакой адекватной информативности для онкологов.

Вот еще пример: рентген легких, сделанный на протяжении последних трех месяцев повсеместно принимается как подтверждение отсутствия метастазов в легкие. Я и многие мои коллеги считаем, что это, мягко говоря, неправильно.

Одним словом, стандартное лечение доступно бесплатно каждой гражданке нашей необъятной Родины. Вопрос только в стандартах, которые применяются. В реальности в очень многих диспансерах невозможно современное лечение. Ну что вот делать онкологу, у которого либо вовсе нет лучевой терапии, либо есть такая, что лучше бы не было ее? Разумеется, он не сможет делать органосохраняющие операции, ведь ему потом невозможно нормально облучить пациентку. Он сделает мастэктомию из лучших побуждений.

Ну и наконец, следующий этап — стоимость лекарств. Лекарства стоят дорого, и здесь, и во всем мире. И не все регионы могут себе позволить купить весь спектр препаратов. Поэтому пациенту часто предлагается «стандартная» терапия, которая существует уже давно и, строго говоря, не является ошибочной. Парадокс химиотерапии в том, что она предлагает огромный спектр препаратов — от дешевых схем до очень дорогих. При этом разница в результате лечения не такая уж и революционная: не в два или три раза. Дорогая может быть эффективнее на 15–40 %.

Что в этом случае делает врач? Врач назначает дешевую схему за счет бюджета государства, не слишком кривя душой: честно назначает то, что его диспансер закупил. Если он назначит дорогие препараты, которые его диспансер не закупает, ему, безусловно, влетит от начальства. А когда пациентка приходит, например, за вторым мнением к онкологу, не имеющему отношения к ситуации, и он говорит, что можно применить более дорогостоящее и эффективное лечение, то вот тут и начинаются дополнительные траты. А сколько их будет, зависит от ситуации, бывает, что и очень много.

— Это просто ад! Мастопатия — это не болезнь. Нет такого диагноза нигде в мире. И уж конечно, это не «переходит в рак» — это уж полная ахинея. Самое ужасное, что это отнимает силы и время у врачей, которые погружаются в эту историю.

Я много думал на эту тему и даже не понимаю, откуда эта хрень вообще пошла. Помню, что в 1998 году, когда я пришел работать в диспансер, этого добра там уже было навалом. Молочная железа может болеть не только раком. Болезни, кроме рака, могут быть: есть доброкачественные опухоли, есть всевозможные состояния, связанные с образованием кист. Иногда кисты бывают огромных размеров, они воспаляются, болят. Это все можно и нужно лечить. Но мы снова и снова упираемся в вопрос квалификации наших докторов: узистов, онкологов, маммологов. Им легче поставить какой-то непонятный диагноз, чем сказать женщине, что у нее все хорошо.

— Если говорить о сухих данных, то заболеваемость среди женщин от 20 до 40 лет никак не изменилась с 70-х годов. Вообще, это любопытный миф! Откуда он взялся? Во-первых, за последние 20 лет информационное поле расширилось до неимоверных границ. И если социальных сетей раньше не было, то теперь у нас огромное количество каналов, в которых все обсуждают важные и личные темы. Если раньше пациентки с таким диагнозом особенно никому о нем не говорили, порой даже родственники не знали, что женщина больна, то теперь есть огромное количество пациентов, которые открыто об этом говорят и даже делают из лечения что-то вроде шоу. В американском и британском фейсбуке есть даже премии за лучший блог больной раком груди. На этом уже даже умудряются делать деньги. И в информационном пространстве чаще проскакивают сообщения о том, что раком болеет какая-нибудь молодая симпатичная женщина. Вообще-то, 20 лет назад другая симпатичная молодая женщина тоже болела, но а) она часто просто не знала своего диагноза, б) она его стыдилась, если даже и знала, и в) ей было негде распространить эту информацию.

— Да, но сложно сказать однозначно за всех. Есть молодые, которые уже хорошо и по-настоящему знакомы с болезнью. И они настолько хорошо разбираются в теме, что иногда даже пасуешь давать какие-то советы. Я не знаю, хорошо это или плохо.

Есть и другие пациенты, которые перечитали кучу информации о РМЖ, но совершенно не той — ложной. И переубедить их порой бывает просто невозможно. Есть и третий тип — те, кто смирился с концом. Чаще всего у них есть пример старших родственников — бабушек, мам, у которых болезнь протекала очень тяжело.

А бывает напротив, что пациентки после курса лечения преображаются, начинают какую-то совершенно новую жизнь, в их глазах загорается огонь. Но таких немного, и они, как правило, уже постарше. В основном все-таки это трагедия.

Да, пожалуй, с молодыми работать тяжелее.

Если говорить о тех, у кого перед глазами были плохие примеры с тяжелыми болезнями. Тут речь идет о наследственном раке молочной железы.

Как правило, это женщины с онкогенными мутациями. Сейчас, к слову, генетическое тестирование нужно не только, чтобы оценить риск заболеть раком. Это нужно еще и для того, чтобы определиться с тактикой у тех, кто уже заболел.

— Я бы сказал всем, но боюсь, мне влетит от всего онкологического сообщества. Правда, всем этого делать не стоит. Начнем с того, что это недешево. Стоит пройти тестирование, если мы говорим о наследственном раке. Тут у нас в любом случае есть какая-то семейная история: если болели и бабушка, и мама, то дочь находится в группе риска. Если были случаи рака яичников в семье, и это была близкая родственница. Этот тест достаточно сделать один раз в жизни.

— Это огромная головная боль не только пациентки, но и моя. Вот что могу сказать. Во-первых, «предупрежден — значит вооружен». Мы знаем, что генетическая предрасположенность повышает шанс заболеть раком, но это не значит, что это случится завтра или вообще случится. Во-вторых, можно более активно проходить обследования — делать ежегодно МРТ молочной железы, и это вовсе не значит, что нужно перестать жить, — можно продолжать рожать детей, растить их, радоваться жизни. А когда вопрос с детьми закрыт, прийти к онкологу и попросить профилактическую мастэктомию. Но дело в том, что даже полное удаление железы не гарантирует того, что женщина не заболеет. Это бывает редко, но не предупредить пациентку мы об этом не можем. И все-таки тестирование нужно делать: это знание может снизить риск смерти от рака молочной железы.

— Не отчаиваться. И не впадать в панику. Это штука, которая в большинстве случаев вылечивается. И даже если уже есть метастазы, это не катастрофа. Это болезнь, которую онкологи стараются перевести в состояние хронической болезни. Мы, может, не можем ее вылечить окончательно, но в наших силах сделать так, что жизнь будет продолжаться, и это очень важно. Это первый совет.

Второй очень важный совет: найдите медицинский центр, не врача, а центр, где вы будете получать лечение.

— Это очень тяжело, очень. Во-первых, этот центр должен иметь соответствующее оснащение. Но для обывателей тяжело понять, какое оснащение хорошее, а какое нет. Например, лучевая терапия обязательно должна быть в принципе, бывает, что ее нет вовсе. Патоморфологическая лаборатория обязательно должна быть такая, которая может делать любые молекулярные тесты. Должно быть собственное отделение химиотерапии.

— Вот если, предположим, придет женщина к врачу и спросит: «Какой процент органосохраняющих операций вы выполняете?» Это критерий?

— Ты знаешь, большинство врачей просто пошлют ее и даже не будут разговаривать. Впрочем, если ко мне придет женщина и спросит, какой процент, я ей отвечу — мне не стыдно отвечать. Мне кажется, вот какой критерий важен: любой уважающий себя центр должен владеть всем спектром хирургических вмешательств при раке молочной железы. В нем должны делать мастэктомию, органосохраняющие операции, все виды реконструкций: с пересаженными лоскутами, с имплантами, с экспандерами, с совмещением методик. И если центр не владеет хотя бы одной методикой — это неправильно. Значит, что-то у них там в Датском королевстве не так.

Что еще? Важно, чтобы в центре, который вы выбираете для лечения, врачи говорили на английском языке. Хотя бы некоторые. А все остальные читали. Но проверить это или сложно, или невозможно.

Ну и наконец, ремонт еще должен быть нормальный. Должны палаты быть чистыми и красивыми. Ну не верю я, что в 12-местной палате оказывают нормальное лечение. Если бардак в отделении, значит, бардак и в головах. Если у главврача хватает времени и сил банальные вещи создать, то есть шанс, что у него хватит времени и сил сделать нормальную патоморфологию. Не помню я, чтобы была шикарная патоморфология, а вокруг разруха. Обычно все наоборот.

Но сейчас на самом деле много диспансеров в стране более чем приличных.

— Казань. Вообще шикарные ребята. Самара — шикарные ребята. Липецк — шикарные. Это, кстати, мой родной город, и там хорошая служба, там хорошее оснащение.

Ты знаешь, Тюмень приятно удивляет. Иркутск! Но Иркутск, надо понимать, это «роль личности в истории» (в Иркутске много лет работает главным врачом онкодиспансера легендарная среди онкологов В. В. Дворниченко. — Прим. И. Ф.). Иркутск — очень сильная контора. Новосибирск еще. В Екатеринбурге сильный центр у профессора Демидова в 40-й больнице.

— А вот такой вопрос тебе провокационный. Если взять всех маммологов РФ, какой процент из них ты бы навскидку назвал хорошими?

— Я не совсем понимаю, когда говорят «хороший доктор» в нашей профессии. Безусловно, доктор Айболит должен быть хорошим. Но современная онкология и лечение рака молочной железы в частности — это команда. Поэтому вместо «хороший доктор» надо говорить «хороший центр». А доктор, с которым вы будете общаться, — это зависит от вашего психотипа. Если вам надо в жилетку плакать, найдите доктора, которому вы будете плакать в жилетку. Если с вами надо строгим тоном в армейском стиле — найдите себе такого. Но ищите их в хорошем центре.

— Окей, тогда перефразирую вопрос. Всего в стране около сотни центров, которые занимаются раком молочной железы: по одному в регионах, еще федеральные центры, частные клиники. Какой процент из них хороших?

— Я не везде бывал. Но думаю, что нормальных процентов 30. Опять же, когда мы посещаем коллег, мы видим позитивные стороны. Понятное дело, что это может быть «ошибкой выжившего», ведь я посещаю центры, в которые зовут, а, стало быть, это во всяком случае активные люди. Но надеюсь, что хотя бы 30 % из всех центров в стране — хорошие.

источник