Последние новости в лечении рака молочной железы

Ежегодно в феврале весь мир отмечает День борьбы с онкологическими заболеваниями, который призван информировать общество о позитивных сдвигах в лечении злокачественных новообразований. Самые масштабные достижения ученые показывают в терапии рака молочной железы, который сегодня излечим в 95% случаев при условии раннего выявления заболевания и адекватного лечения. А появление инновационных таргетных препаратов Бейодайм и Кадсила впервые даёт шанс перевести даже метастатическую форму РМЖ в разряд хронических болезней, при общей выживаемости пациентов более 5 лет. Эти препараты открывают перед российскими докторами новые пути для лечения больных HER2-положительным раком молочной железы.

Сегодня рак молочной железы является самым частым злокачественным новообразованием среди женщин. Каждый год врачи выявляют около 1,7 миллиона новых случаев, более 500 тысяч женщин в мире умирают от этой болезни, из них 23 тысячи – в России. Это означает, что каждые 22 секунды одна из женщин узнает о своем страшном диагнозе, а каждые 5 минут три пациентки погибают от него. Одна из наиболее неблагоприятных форм РМЖ – HER2-положительный рак молочной железы, который встречается примерно в 20-25% случаев и характеризуется агрессивным течением, высоким риском метастазирования и низкими показателями выживаемости.

Рецептор HER2 – это особый белок, имеющийся в аномально больших количествах на внешней поверхности клеток опухоли. Первым таргетным анти-HER2-препаратом стал Герцептин (трастузумаб), который более 15 лет назад произвел настоящую революцию в лечении одной из наиболее агрессивных разновидностей рака молочной железы. В отличие от классических цитотоксических препаратов, Герцептин воздействует на конкретные мишени в клетках опухоли и представляет собой целенаправленное лечение. Введение в практику этого таргетного препарата полностью изменило возможности лекарственной терапии данного заболевания.

Однако дальнейшие исследования ученых привели к еще большему усовершенствованию существующих методов лечения. И если совсем недавно пациентки как с ранним, так и с метастатическим HER2-положительным раком молочной железы имели неблагоприятный прогноз, то за последние 15 лет, благодаря таргетным препаратам, выживаемость улучшилась настолько, что теперь результаты терапии женщин с HER2-положительной формой заболевания превосходят результаты лечения менее агрессивных типов РМЖ. Уже вошедший в рутинную практику врачей Герцептин и два новых препарата Бейодайм и Кадсила полностью меняют течение HER2-положительного РМЖ, давая шанс перевести заболевание в разряд хронических и максимально сохранить качество жизни пациенток.

«Появление двух новых препаратов – Бейодайма и Кадсилы – это большое событие и для врачебного сообщества, и для пациентов. Можно с уверенностью сказать, что тот успех, которого мы достигли в лечении HER2-положительного рака молочной железы, сегодня не сопоставим ни с чем, – прокомментировала Вера Горбунова, д.м.н., проф., зав. отделением химиотерапии РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН. – Многие женщины, боясь услышать страшный диагноз, не идут к врачу, теряя драгоценное время. Теперь, благодаря инновационным препаратам Бейодайму и Кадсиле, мы можем контролировать даже метастатический рак молочной железы, но нужно помнить, что залогом успешного лечения любого вида рака является ранняя диагностика».

Бейодайм – это комбинация Перьеты и Герцептина, механизмы действия которых дополняют друг друга, обеспечивая более полную блокаду HER2-сигнальных путей, чья активация ведет к росту опухоли. Перьета в комбинации с Герцептином и доцетакселом на 15,7 месяцев увеличивает общую выживаемость пациенток с метастатическим HER2-положительным раком молочной железы, ранее не получавших лечения по поводу метастатического заболевания. Средняя продолжительность жизни пациенток после начала терапии Перьетой составила почти 5 лет (56,5 месяца), что в настоящий момент является беспрецедентным результатом. Однако, несмотря на значительные успехи в лечении метастатического HER2-положительного РМЖ, актуальной остается проблема прогрессирования заболевания. Возможно, её решением является применение инновационного препарата Кадсила.

Кадсила – третий таргетный препарат, разработанный компанией Рош для лечения HER2-положительного рака молочной железы. Кадсила представляет собой лекарственное средство нового класса – конъюгатов моноклонального антитела и химиопрепарата. Кадсила показана пациентам, которые ранее уже получали Герцептин и химиотерапию. Применение Кадсилы у этой группы пациентов позволяет увеличить выживаемость без прогрессирования на 50% по сравнению со стандартной терапией и достичь медианы общей выживаемости почти в 31 месяц. Важно, что для Кадсилы не характерны побочные эффекты, свойственные обычной системной химиотерапии. Механизм действия Кадсилы направлен на безопасность терапии и сохранение качества жизни, так как химиотерапевтический агент доставляется непосредственно в злокачественные клетки, что предупреждает повреждение здоровых тканей. Подобная структура препарата представляет собой технологический прорыв среди средств для лечения злокачественных новообразований.

«Идея создать конъюгат Герцептина и химиопрепарата просто гениальна. Прицельная доставка препарата сразу в опухолевую ткань даёт очень высокую эффективность лечения, при этом нет токсичности, – прокомментировала Светлана Хохлова, к.м.н., старший научный сотрудник отделения химиотерапии РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН. – Мы следили за обновляющимися данными клинических исследований Кадсилы, как ни за одним другим препаратом, и очень ждали его появления».

Препараты уже зарегистрированы в России и планируются к выходу на отечественный рынок весной 2015 года. Рустам Галеев, медицинский директор компании Рош в России, выразил надежду, что Бейодайм и Кадсила, благодаря их включению в льготные списки, станут доступны российским пациентам в той же мере, как доступны инновационные препараты пациентам во всех развитых странах. Так, например, Американское общество клинических онкологов (ASCO) включило последовательное применение данных препаратов в свои рекомендации в качестве стандарта лечения HER2-положительного рака молочной железы. Препараты входят в стандарты NCCN (Национальной Онкологической Сети) и рекомендованы панелью Европейского общества медицинской онкологии (ESMO) для лечения этой формы рака.

«Мировые рекомендации свидетельствуют о том, что это наиболее эффективное лечение метастатического HER2-позитивного рака молочной железы на сегодняшний день», – отметила профессор Вера Горбунова.

«Государство должно обеспечить такое лечение, по возможности, всем больным. Сделать доступными современные медицинские достижения для всех граждан, – добавил Михаил Личиницер, д.м.н., академик РАН, проф., заместитель директора РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН. – Всё лечение онкологическим пациентам должно быть бесплатным, обеспечиваться государством, покрываться страховыми компаниями, как это происходит во всем мире».

источник

Быстро и просто. Биопсия рака молочной железы позволяет подтвердить или отвернуть диагноз карциномы: хирургическая процедура оптимальна при подозрении на опухоль в груди. Биопсия рака молочной железы Все основные методы обследования могут только предположить наличие новообразования.

Среди всех онкологических заболеваний рак молочной железы считается наиболее распространенной патологией. Частота встречаемости среди женщин составляет 16% от всех случаев. Прогноз при данном заболевании не всегда благоприятный, но при своевременной диагностике и правильном лечении шансы на жизнь значительно увеличиваются

Рак молочной железы является самой распространенной формой рака у женщин. Ежегодно регистрируется более тысячи новых людей с этим заболеванием, и, несмотря на широко доступную информацию и диагностические возможности, число случаев заболевания и смертности остается на удивление высоким.Как и в случае других злокачественных опухолей, это заболевание можно успешно лечить, если женщина вовремя обращается

По словам ученых из Калифорнийского университета, регулярное голодание может защитить женщин от рака груди. Проведенное исследование показало, что мыши с ожирением, которые получали пищу строго в восьмичасовом интервале, имели пониженный риск развития рака молочной железы. Данный эффект наблюдался даже среди тех среди грызунов, которым инъецировали клетки рака молочной железы и которые были генетически подвержены к […]

Под влиянием ночного света (от мобильного телефона или ноутбука) ускоряется образование метастатического рака молочной железы в костях. На ежегодном собрании Эндокринного общества в Новом Орлеане ENDO 2019 были представлены данные нового исследования о влиянии ночного света на распространение рака. Его авторы установили связь между тусклым ночным светом (источником которого как правило являются электронные гаджеты) и […]

Свои опыты учёные под руководством профессора Мохаммеда Бентирес-Алжа проводили на мышах. На первом этапе исследователи выясняли, насколько исходные опухоли рака молочной железы отличались от тех, что распространили метастазы. Оказалось, что в опухолях с метастазами был очень активен определённый тип рецептора, который связывали гормоны стресса, в том числе кортизол. Мыши с метастазами в целом имели повышенный […]

В России за пять лет на 19,5 процентов стали чаще диагностировать рак молочной железы. В 2017 году было выявлено 70,5 тысячи случаев. Об этом сообщает Минздрав. У мужчин выявляют злокачественные новообразования в области трахеи, бронхов, легкого. С 2012 по 2017 годы показатель заболеваемости увеличился на 8,7 процента. Всего в 2017 году было зарегистрировано 617,1 тысячи […]

У славянских женщин опухоли молочных желез являются наиболее распространенной причиной смертности, и поэтому представляют серьезную проблему. Опухоли молочной железы могут возникать не только у женщин. У мужчин, однако, они очень редки (0,8 случая на 100 тысяч мужчин). Хорошей новостью является то, что в долгосрочной перспективе смертность от рака молочной железы у женщин неуклонно снижается

Регулярный прием низких доз аспирина может остановить развитие и распространение рака молочной железы, пришли к выводу ученые в своем новом исследовании, представленном на Ежегодном Собрании Американского общества биохимии и молекулярной биологии в Бостоне, в США. Исследовательская группа, из Медицинского центра Ветеранов в Канзас-Сити и Медицинского центра Канзасского Университета, отмечает, что тесты на мышах покали, что […]

Каждая восьмая женщина в мире болеет раком груди. Сегодня не известно причины почему одни женщины подвергаются заболеванию, а другие — нет. Основными факторами, влияющими на развитие рака груди, являются: возраст, генетическая предрасположенность, ожирение после менопаузы или избыточный вес, слабая физическая активность, злоупотребление алкоголем, поздние роды (после 35).

Сосиски и колбаса вызывают рак груди. Употребление колбасы и сосисок увеличивает риск женщин столкнуться с раком груди. К такому выводу пришли ученые из Гарвардского университета. Если в диете женщины превалируют такие продукты питания, как колбаса, сосиски, салями, ветчина, бургеры и хот доги, то это увеличивает риск столкнуться с раком груди.

Рак молочной железы – лидирующее онкологическое заболевание у женщин. Ежегодно этот диагноз впервые слышат более 1,6 млн. человек во всем мире. Заболевание хорошо поддается лечению при выявлении на ранних стадиях, например, при первой стадии исцеляются 95% пациенток. Какие шаги необходимо предпринять, для того, чтобы не пропустить болезнь?

Как сохранить грудь здоровой Традиционно женщины гораздо больше внимания уделяют внешнему виду груди. Но поддержание молочных желез в здоровом состоянии важно гораздо больше. Необходимо соблюдать несложные правила и шанс встретиться с грозной болезнью существенно уменьшится. Молчаливый дебют. Когда все тихо только в начале. Рак молочной железы, к сожалению, встречается все чаще, ровно, как и доброкачественные […]

источник

Рис. 1. a — опухолевые клетки удерживаются в неактивном состоянии многими факторами: отсутствие сети кровеносных сосудов приводит к дефициту питательных веществ и кислорода, иммунные клетки убивают часть раковых клеток, сигналы от этих клеток и их микроокружения подавляют пролиферацию. b — баланс между пролиферацией и тормозящими факторами может нарушиться. Прорастание кровеносных сосудов улучшает снабжение питательными веществами и кислородом, а снижение активности иммунных клеток и ослабление подавляющих пролиферацию сигналов инициируют рост опухоли. Рисунок из популярного синопсиса к обсуждаемой статье

После удаления раковой опухоли молочной железы больным обычно в течение пяти лет проводится профилактическая терапия антагонистами эстрогенов. Терапия дает значительное снижение вероятности рецидива, но тем не менее она остается. Масштабный анализ огромного массива данных предыдущих лет позволил оценить эту вероятность на 15-летнем промежутке времени после окончания терапии. Риск рецидива составляет от 10 до 41% в зависимости от размера первичной опухоли, наличия раковых клеток в лимфатических узлах и степени злокачественности опухоли. Рецидивы возникают в результате «пробуждения» остаточных спящих раковых клеток. Радикальная превентивная терапия должна быть направлена на ликвидацию этих клеток или мешать их пробуждению.

Недавно мы рассказывали о том, как ученые разбираются в механизмах возникновения рака молочной железы (см.: При раке молочной железы основные мутации накапливаются еще в предраковом состоянии, «Элементы», 29.04.2018). Но до победы над этим онкологическим заболеванием — самой частой разновидностью онкологии у женщин — еще очень далеко и многие вопросы о нем пока остаются без ответов. Важно не только разрабатывать новые лекарства и изучать развитие опухолей, но и подытоживать предыдущие исследования. Некоторое время назад в журнале The New England Journal of Medicine вышла статья большого коллектива ученых с ретроспективным анализом огромного объема клинических данных по отдаленным последствиям рака молочной железы и случаям его рецидивов. Работа суммирует результаты многолетних исследований.

Одна из серьезных проблем при лечении рака молочной железы заключается в том, что он склонен к образованию метастазов: клетки первичной опухоли распространяются по организму и формируют вторичные опухоли в разных органах и тканях (чаще всего в костях, а также в легких, в мозге и печени). Если диагноз поставлен слишком поздно, то метастазы скорее всего уже сформировались и тогда клинический прогноз будет печальным. Но иногда даже при своевременном и, казалось бы, успешном лечении после удаления опухоли и профилактики противораковыми лекарствами через много лет возникают метастазы.

К сожалению, абсолютно эффективных способов лечения метастазов нет. Чтобы замедлить рост опухолей, применяют химиотерапевтические противораковые средства, радиотерапию и их комбинацию. Для облегчения страданий от боли метастазы на костях можно удалить хирургически. Но в общем эти приемы лишь продляют жизнь пациенток на какое-то время, но не излечивают их.

В обсуждаемой работе были проанализированы 62 923 случая ER-позитивного рака — одного из типов рака молочной железы, которому свойственна усиленная экспрессия рецептора эстрогенов, женских половых гормонов (ER — estrogen receptor). На ER-позитивный рак приходится примерно 70% случаев рака молочной железы. Стандартная схема лечения этого заболевания включает хирургическое удаление опухоли с последующей 5-летней профилактикой рецидивов тамоксифеном или другими антагонистами эстрогенов. Цель профилактики — снижение риска возникновения локальных и отдаленных опухолей, которые, как достоверно показано, происходят от так называемых остаточных «спящих» раковых клеток (P. E. Goss, A. F. Chambers, 2010. Does tumour dormancy offer a herapeutic target?). Об этих клетках, которые не делятся, но и не умирают, а пребывают в состоянии «спячки» десятилетиями (рис. 1), и об одном из механизмов их «засыпания» рассказано в новости Удалось выяснить, почему рак может уснуть и проснуться через много лет («Элементы», 10.06.2016). Вкратце, мощности иммунной системы организма часто оказывается недостаточно, чтобы полностью уничтожить все раковые клетки (рис. 1), но удается удерживать клетки в неактивном состоянии (в частности, деление клеток предотвращается подобно тому, как ограничивается пролиферация стволовых раковых клеток, см. cancer stem cell). Популяция «спящих» клеток остается маленькой потому, что в ее окружении мало кровеносных сосудов, из-за чего клетки испытывают дефицит питательных веществ и кислорода. Кроме того, она постоянно контролируется иммунной системой, которая уничтожает делящиеся раковые клетки. Но если баланс этих факторов нарушается, раковые клетки могут проснуться и дать начало локальным опухолям и метастазам.

Анализ показал, что терапия тамоксифеном дает хорошие результаты. Она обычно длится 5 лет и за этот срок число рецидивов ER-позитивного рака снижается на 50%, а на временных промежутках в 5 и 10 лет после окончания терапии — на 30% по сравнению с пациентами, которые не принимали тамоксифен. Для женщин в менопаузе применение ингибитора ароматазы (фермента, превращающего андрогены в эстрогены) дает еще лучшие результаты, чем тамоксифен.

Статус пациенток после удаления раковой опухоли оценивали по стандартной системе TNM (T — размеры опухоли, N — количество соседних с опухолью лимфатических узлов, в которых обнаруживались раковые клетки, M — наличие или отсутствие отдаленных метастазов). Риски рецидивов, образования отдаленных метастазов и смерти от рака молочной железы по пятилетним периодам оказались четко связаны со статусом лимфатических узлов. Среди больных, у которых на момент операции не обнаруживалось узлов с раковыми клетками (статус N0), отдаленные метастазы в течение 20 лет после операции возникли в 22% случаев (рис. 2). Если таких узлов было от одного до трех (статусы N1–3), то метастазы возникали в 31% случаев, а если узлов было от четырех до девяти (статусы N4–9), то — в 52% случаев. Аналогичная зависимость наблюдалась и для смертности.

Рис. 2. Связь между статусом лимфатических узлов и риском возникновения отдаленных метастазов (А) или смерти (В) от рака молочной железы на протяжении 20 лет. Приведены данные для 74 194 пациенток с ER-положительным раком после эндокринной терапии на протяжении 5 лет после операции. Рисунок из обсуждаемой статьи

Далее были оценены риски образования отдаленных метастазов рака молочной железы в зависимости от размеров первичной опухоли у пациенток, у которых не было рецидивов в течение пяти лет лечения тамоксифеном. Результаты представлены отдельно для опухолей стадии Т1 (диаметром до 2 см) и для опухолей стадии Т2 (диаметром от 2 до 5 см) с учетом статуса близлежащих лимфоузлов: риск развития отдаленных метастазов в течение 20 лет для опухолей Т1 составлял от 13 до 34%, а для Т2 — от 19 до 41% (рис. 3).

Рис. 3. Связь между статусом лимфатических узлов и риском возникновения отдаленных метастазов в период от 5 до 20 лет в зависимости от размера опухоли. Приведены данные для 62 923 пациенток с ER-положительным раком, у которых после 5 лет эндокринной терапии не было метастазов. А —опухоли стадии Т1 (диаметром до 2 см), В — опухоли стадии Т2 (диаметром от 2 до 5 см). Рисунок из обсуждаемой статьи

Другие факторы (такие как определяемая по гистологической картине степень злокачественности опухоли (рис. 4), уровень антител против связанного с пролиферацией клеток антигена Ki-67, статус рецептора прогестерона) также коррелировали с проанализированными параметрами, но в меньшей степени чем статус TM.

Рис. 4. Связь между степенью злокачественности опухоли и риском рецидива опухоли молочной железы на протяжении от 5 до 20 лет. Приведены данные по 19 402 пациенткам с опухолями T1N0. Рисунок из обсуждаемой статьи

Разумеется, и раньше было понятно, чем больше и агрессивнее опухоль, чем больше раковых клеток обнаруживается в близлежащих и отдаленных лимфатических узлах, тем выше будет вероятность рецидива. Но в обсуждаемой работе на большой выборке данных удалось получить четкие количественные оценки этой вероятности с распределением по длительному периоду времени.

Эти результаты могут оказать существенное влияние на долговременную стратегию наблюдения и предотвращения рецидивов рака молочной железы. Одно из возможных очевидных направлений уже испытано: пролонгация терапии тамоксифеном с пяти до десяти лет существенное снизила риски рецидивов на протяжении последующих пяти лет и вероятность возникновения рака во второй молочной железе. Однако, предполагая более длительную (а возможно — и пожизненную) терапию следует учитывать побочные эффекты применения этого и других противораковых препаратов (отложение жира в печени, повышение риска тромбоэмболии, риск возникновения рака эндометрия).

Лучшим решением проблемы было бы воздействие как раз на остаточные «спящие» раковые клетки. К сожалению, эффективных средств для этого пока нет. Но очевидно, что даже после успешной операции и курса превентивной терапии пациенткам и врачам нельзя расслабляться. Вылеченные больные должны укреплять иммунитет, периодически обследоваться для выявления возможных рецидивов и принятия мер для их подавления.

Источники:
1) H. Pan et al. 20-Year Risks of Breast-Cancer Recurrence after Stopping Endocrine Therapy at 5 Years // The New England Journal of Medicine. 2017. V. 377. P. 1836–1846. DOI: 10.1056/NEJMoa1701830.
2) F. Cardoso, G. Curigliano. A rude awakening from tumour cells // Nature. 2018. V. 554. P. 35–36. DOI: 10.1038/d41586-018-01140-z. Популярный синопсис к обсуждаемой статье.

источник

Способы лечения рака молочной железы зависят от стадии онкопроцесса и наличия вторичных образований.

Лечение рака молочной железы опирается на результаты генетического, иммунологического исследования, изменений в общеклинических и биохимических анализах, а также от наличия сопутствующих заболеваний.

Новые технологии приходят в Россию.

Приглашаем пациентов принять участие в новых методах лечения онкологических заболеваний, а также в клинических испытаниях препаратов на основе Т-клеток (LAK-терапия). Терапия проводится в различных научно-исследовательских онкологических центрах, в зависимости от вида опухоли.

Отзыв о методе министра здравоохранения РФ Скворцовой В.И.

Комментарий о клеточных технологиях главного онколога России, академика Давыдова М.И.

1. Первый этап болезни – удаление опухоли.

2. Вторая стадия – радикальное удаление, зачастую проводится расширенная мастэктомия. Лечение рака молочной железы дополняется лучевой и химиотерапией, возможны к назначению иммунологические и гормональные средства.

В настоящее время основная тенденция на начальных этапах – максимально сохранить нетронутые опухолью ткани. Зачастую лечение рака молочной железы сочетается с проведением радиотерапии, чтобы минимизировать размеры злокачественности во время хирургического лечения.

Их можно разделить на 2 большие группы:

• местного воздействия – облучение, операция,

• системного влияния – химио-, гормоно- и иммунотерапия.

При этом врачи руководствуются преимущественно следующими критериями:

• Маленькие онкоочаги и отсутствие отдаленных метастаз – секторальная резекция железы или мастэктомия с иссечением лимфоузлов, проведение инраоперационной биопсии, по результатам которой обычное удаление заменяют расширенной мастэктомией.

• В случае крупного онкообразования и наличия отдаленных патологий – химиотерапия и другое консервативное лечение рака молочной железы.

РМЖ часто является гормонозависимой опухолью, на рост которой влияют различные железы внутренней секреции. В ходе клинических наблюдений выявилось, что некоторые гормоны, в первую очередь эстрогены, прямо или опосредованно влияют на появление и дальнейшую скорость роста. Поэтому еще недавно самым популярным лечением рака молочной железы была овариоэктомия (удаление яичников), хотя полное излечение при этом наступало лишь у трети женщин.

Впоследствии были более досконально изучены механизмы воздействия гормонов на опухолевую ткань, включая действие по принципу положительной и обратной отрицательной связи. И с начала семидесятых годов прошлого столетия наступил прорыв в лечении рака молочной железы: были созданы и протестированы различные новые лекарственные препараты, обеспечивающие блокирование рецепторов гормонозависимых опухолей (тамоксифен, торемифен) или подавляющие производство эстрогенов (аримидекс, фемара).

Достаточно успешной альтернативой удалению яичников стал препарат госерилин (золадекс), который успешно подавляет образование эстрогенов на строго определенное время. Создавая таким образом состояние медикаментозного климакса и применяя комплексную терапию можно добиться успеха в лечении рака молочной железы. А после завершения терапевтического курса и при прекращении приема золадекса, яичники начинают функционировать снова.

Лечение рака молочной железы препаратом Тамоксифен является наиболее часто используемым лекарством при гормонозависимых раках. Однако у него имеются серьезные побочные эффекты, включая малигнизацию эндометрия и повышение риска возникновения тромбоэмболии.

Поэтому в последние годы был предложен целый ряд лекарств, ингибирующих ароматазу, например:

Другие средства – аромазин, фемара. Они особенно показаны после приема тамоксифена в течение 5 последних лет.

Разработки ученых увенчались успехом, найден способ воздействовать на опухоль – это таргетные препараты. Сегодня таргетная терапия является серьезным продвижением в современной онкологии.

Органосохраняющую операцию выполняют в случае размера онкоочага до 2,5 см. Однако в качестве профилактики рецидива возможно иссечение регионарных лимфоузлов. При классической мастэктомии происходит полное удаление всех тканей железы. Установка протеза и пластика груди выполняются или непосредственно во время хирургического вмешательства, или спустя шесть месяцев. Это зависит от общего состояния пациентки и характера операции.

Онкохирурги рекомендуют следующие виды удаления молочной железы:

• иссечение лишь ее сектора – лампэктомия,

• полностью, но без резекции лимфоузлов подмышечной группы,

• с удалением лимфоузлов регионарных – модифицированная радикальная мастэктомия,

• единым блоком с прилежащими к ней мышцами – радикальная мастэктомия (расширенная),

• удаляются все ткани железы за исключением кожи и соска (важно для последующей реконструкции груди).

В лечебных дозах ионизирующее излучение угнетает развитие онкоклеток и вызывает их разрушение. Таким способом можно воздействовать на первичную патологию, и метастазы. Радиооблучение может стать единственным вариантом в качестве самостоятельного метода при неоперабельности новообразования или использоваться с целью минимизации размеров злокачественного процесса перед проведением хирургии.

После мастэктомии облучение ложа опухоли существенно уменьшает вероятность рецидива. В качестве основного метода радиотерапии обычно используется дистанционное облучение. Современные аппараты позволяют минимизировать поражение здоровых тканей, концентрируя свое пагубное воздействие именно в пределах опухолевого очага. Поэтому сегодня крайне редко наблюдаются типичные осложнения, возникающие после завершения курса радиотерапии, включая радиационные ожоги.

Обычно молочный рак имеет свойство метастазировать практически во все органы, включая легкие, кости, печень, брюшную полость и кожные покровы. Лечение отдаленных от материнского новообразования опухолей зависит от следующих факторов:

• размеры метастаз, их количество, локализация,

• степень чувствительности онкоклеток к эстрогенам, прогестерону,

• особенности функционирования яичников (состояние фертильности или климакс).

Наиболее успешно в лечении метастаз РМЖ считаются следующие средства:

Они часто сочетаются с медикаментами, уменьшающими токсичность первых и снижающими вероятность возникновения или выраженность уже существующих побочных эффектов. Например, при добавлении преднизона снижается токсическое воздействие на кроветворную систему и органы пищеварения, однако повышается вероятность появления тромбозов и вторичной инфекции. С целью повышения терапии цитостатиками также могут назначаться предварительные курсы иммуномодуляторами, включая интерфероны, интерлейкины и различные моноклональные антитела.

В случае рецидива показаны гормональные препараты и цитостатики. Если же положительного эффекта не наблюдается, то рекомендуют клеточную биоиммунотерапию или использование препаратов, проходящих клинические испытания.

После хирургического иссечения необходимо встать на учет у онколога и регулярно являться на контрольные осмотры. Они нужны для того, чтобы своевременно заметить возобновление злокачественного роста и предпринять соответствующие меры. Сначала визиты к доктору необходимы каждые 5 месяцев, а по прошествии 5 лет – ежегодно. На фоне лечения тамоксифеном важно ежегодно проходить ПЭТ или МРТ органов малого таза, чтобы своевременно обнаружить раковое перерождение клеток эндометрия. А при употреблении ингибиторов ароматазы – остеоденситометрию (проверку минеральной плотности костей). В случае рецидива или обнаружения МТС назначается курс химио- и лучевой терапии.

Когда дело касается онкобольных, то основным критерием эффективности проводимого лечения является показатель пятилетней выживаемости. Молочный рак имеет показатель чуть более 50%. Однако, перешагнув эту черту, рецидивов в ближайшие годы уже практически дальше не наблюдается.

Продолжительность жизни зависит от таких факторов, как:

• характер и скорость ее роста,

Наиболее неблагоприятным считается прогноз при диффузном типе роста клеток и запущенной форме болезни при наличии отдаленных МТС. В этом случае показатель пятилетней выживаемости практически равен нулю.

Однако при ранней диагностике заболевания и начале своевременного лечения шансы увеличить порог выживаемости значительно возрастают. Так при второй стадии 80% женщин живут более 5, а чаще и 10 лет, а свыше половины из них перешагнут и двадцатилетний рубеж. Вероятность успешного излечения значительно повышается при использовании сразу нескольких видов терапии.

В случае третьей стадии рака 5 и более лет живут 40-60% женщин (зависит от того, подстадия 3А или 3В). Однако и здесь адекватная медицинская помощь способна повысить продолжительность жизни и сделать ее более комфортной.

Для подбора эффективного метода лечения вы можете обратиться за

— методы инновационной терапии;
— возможности участия в экспериментальной терапии;
— как получить квоту на бесплатное лечение в онкоцентр;
— организационные вопросы.

После консультации пациенту назначается день и время прибытия на лечение, отделение терапии, по возможности назначается лечащий доктор.

источник

Если раньше диагноз «рак молочной железы» звучал как приговор, то сегодня он является болезнью, которая успешно лечится. Возможности современной медицины позволяют полностью излечить его в подавляющем большинстве случаев. О том, что изменилось в диагностике и лечении рака молочной железы за последние годы, корреспонденту «МИР 24» рассказали специалисты ведущих российских клиник.

Сегодня ученым намного больше известно о раке молочной железы, чем, скажем, десять лет назад. Этого «зверя» современной медицине уже намного легче удается «укротить», главное – настрой самого пациента, своевременная правильная диагностика и лечение. Женщинам важно понять, что не стоит панически бояться этого заболевания. Но также не стоит оставлять этот вопрос без внимания.

Важно выяснить, относитесь ли вы к высокой группе риска по развитию рака молочной железы или нет. Для этого поговорите с семьей, узнайте были ли в вашей семье повторяющиеся из поколение в поколение случаи рака груди или яичников, или такие же случаи ранних (до 50 лет) раков. Имея эту информацию, обратитесь к гинекологу или онкологу-маммологу за консультацией и попросите помочь определить вашу группу риска. Врач скорее всего, задаст вам уточняющие вопросы про ваше здоровье и образ жизни, и сможет сказать, есть ли именно у вас высокая вероятность развития рака груди.

Если – да, вам необходимо найти специалиста онколога-маммолога, которому вы будете доверять, и составить вместе с ним индивидуальную программу обследований. В этом случае профилактические обследования могут быть показаны с довольно раннего возраста 25-30 лет. Всем остальным женщинам не нужны профилактические обследования до 40-50 лет. Если вас ничего не беспокоит, ведение здорового образа жизни – это то, что мы все можем сделать для себя профилактически. При любых изменениях по сравнению с вашей нормой – не откладывая обращайтесь к врачу. С 50 лет один раз в два года нужно делать профилактическую маммографию, даже если вас ничего не беспокоит.

По мнению Екатерины Башта, директора благотворительной программы «Женское здоровье», способность организма бороться с онкологическим заболеванием тесно связана с качеством жизни и способностью психики адаптироваться к болезни. «Мы убеждены, – говорит она, – что когда поставлен диагноз «рак», важна не только своевременная медицинская помощь, но и психологическое, эмоциональное состояние человека и его близкого окружения. Именно поэтому мы объединяем экспертов в сфере лечения онкологических заболеваний женской репродуктивной системы, развиваем поддерживающее сообщество для пациентов и их родственников, помогаем им получить актуальную информацию и оказываем им эмоциональную и психологическую поддержку».

Для того, чтобы разобраться, какие нововведения сегодня есть у медицины в методах лечения рака, мы разделили вопрос на несколько составляющих: диагностика, хирургия, лекарственная и лучевая терапия, а также протезирование и реабилитация. А также узнали у специалистов по соответствующим областям, какие новые технологии они используют в своей работе.

Главным методом современной диагностики остается маммография. Она позволяет увидеть опухоль на той стадии, когда она еще мала, не прощупывается и не вызывает симптомов. Если потребуются уточнения диагноза, то в некоторых случаях делают магнитно-резонансную маммографию (МРТ), а также компьютерную томографию (КТ), ПЭТ (позитронно-эмиссионную томографию, когда пациентке внутривенно вводится радиоактивное контрастное вещество, благодаря чему можно увидеть места скопления раковых клеток). В последнее время появились ультразвуковые сканеры, которые дают возможность обрабатывать данные КТ и МРТ и совмещать их в реальном времени с данными УЗИ.

Открытием для ученых стали новые подтипы рака. Их выявляют при помощи молекулярно-генетических методов. При этом, становится возможным выявить рецепторы, в отношении которых данная опухоль чувствительна, и провести таргетную терапию (о ней подробнее речь пойдет ниже). Еще одно из достижений последнего времени – открытие роли генов в развитии рака. Ученые поняли, что мутация генов BRСA-1 и 2 многократно увеличивает риск заболеть раком молочной железы и раком яичников.

«Если у ваших близких родственниц был рак молочной железы до 50 лет, то в семье может присутствовать мутация BRCA, и ваш риск заболеть раком возрастает, — говорит онколог, гематолог, кандидат медицинских наук, руководитель «Клиники амбулаторной онкологии и гематологии» Михаил Ласков. – Если у вас подобная семейная история, нужно посоветоваться с онкологом и он, возможно, предложит сделать исследование на наличие мутации. Если мутацию найдут, опять же, это не означает, что обязательно будет рак, но лишь то, что риски выше. В этом случае нужно, опять же, посоветовавшись со своим онкологом, выбрать стратегию дальнейших действий».

Для того, чтобы понять, есть у вас эта генетическая предрасположенность, можно сделать исследования – они проводятся в Москве и других городах, и стоят примерно 5-15 тысяч рублей.

Используют и лабораторные методы исследования. «Мы привыкли называть раком молочной железы любую опухоль, которая возникла в молочной железе, – говорит онколог, химиотерапевт, заместитель руководителя «Клиники амбулаторной онкологии и гематологии» Александр Аболмасов. – При гистологическом исследовании, то есть оценке опухоли под микроскопом, опухоли выглядят более или менее одинаково. Однако, если использовать дополнительный метод, который называется «иммуногистохимия» (когда опухоль «красят» специальными веществами и анализируют, прокрасилось или нет), мы получаем как минимум 4 разных болезни, которые ведут себя по-разному и требуют разного лечения».

Когда рак был не так хорошо изучен, хирурги, чтобы минимизировать риски рецидива, отсекали нездоровые ткани по-максимуму. Применявшаяся традиционная операция – радикальная мастэктомия – калечила женщину, так как помимо молочной железы хирургу приходилось удалять пациентке и большую, и малую грудные мышцы, а также регионарные лимфоузлы. Сегодня же в приоритете – органосберегающие методики. Кроме мастэктомии, сегодня распространена лампэктомия – операция, когда удается только опухоль, а сама железа сохраняется.

«Известно, что одно из самых существенных долговременных побочных эффектов после такой операции это отеки руки (лимфодема или лимфостаз), которые возникают из-за профилактического удаления всех лимфоузлов. Для того чтобы не удалять все подмышечные лимфоузлы, профилактически применяется методика сторожевого лимфоузла», – добавляет Михаил Ласков.

Сторожевой узел – это лимфоузел, ближайший к начальному очагу опухоли. Практически всегда первый метастаз опухоли возникает именно в нем. Если в ходе биопсии сигнальных лимфоузлов не будут обнаружены злокачественные клетки, то врачи считают, что с высокой вероятностью их не будет и в других узлах, и принимают решение не удалять пациенту все регионарные лимфоузлы.

Именно в этом виде терапии за последние два десятилетия произошел настоящий прорыв. Об этом говорят почти все эксперты. Руководитель центра химиотерапии, заведующий отделением химиотерапии Клинической больницы МЕДСИ в Боткинском проезде, врач-химиотерапевт, онколог Евгений Ледин рассказывает о главных революционных достижениях современной медицины: открытии сигнальных путей и таргетной терапии: «Ученые и врачи отошли от глобального механизма воздействия на клетку и выяснили, а почему опухолевая клетка растет? Что дает ей сигналы к делению? Так они нашли так называемые «сигнальные пути», то есть механизмы передачи сигнала к делению с поверхности опухолевой клетки к ее ядру. И появилась теория: если найти специфические сигнальные пути и заблокировать их, то опухолевая клетка перестанет делиться или погибнет. Побочных эффектов мало, а эффективность высокая».

«Еще 15-20 лет назад лечение переносилось крайне тяжело, после него люди чувствовали себя очень плохо, вплоть до отказа от продолжения лечения, например, из-за неконтролируемой тошноты и рвоты. Это сформировало стереотипное отношение к лекарственной противоопухолевой терапии, которое сохраняется и по сей день, но не соответствующее действительности. Сегодня сопроводительная терапия вышла на совершенно иной уровень. Появились крайне эффективные и безопасные противорвотные средства, да и многие противоопухолевые препараты воздействуют уже не на организм в целом, не отличая опухолевые клетки от здоровых, а более прицельно, таргетно. Таргетные препараты воздействуют на мишени, которыми могут быть либо отдельные рецепторы на опухолевой клетке или белки, которые участвуют в передаче сигнала к ее делению».

Достижений медицинской науки в данном направлении немало, и развитие происходит семимильными шагами. «Мы порой не успеваем отслеживать по всем направлениям новые разработки, все происходит лавинообразно, – говорит доктор Ледин. — Мы даже пришли к разделению докторов по специализации – кто-то в нашем коллективе более глубоко понимает рак легкого и активно отслеживает по данной патологии новую информацию, кто-то рак молочной железы, и так далее».

«Есть еще эндокринная терапия, или гормональная терапия, которая тоже является таргетной, – рассказывает Евгений Ледин. — Например, есть мишень в виде рецептора эстрогена на поверхности опухолевой клетки, и она блокируется, клетка замирает и перестает делиться. При раке молочной железы ее можно остановить на годы. Гормональная терапия применяется уже с 70-х годов, когда была открыта молекула тамоксифен, которая до сих пор является «золотым стандартом» в лечении рака молочной железы. Были открыты и другие препараты: какие-то более доступны, какие-то – менее».

Онколог Михаил Ласков добавляет один важный момент по поводу терапии лекарствами: «Очень важно, что сейчас у женщины, столкнувшейся с диагнозом «рак молочной железы», есть возможность сохранить способность иметь детей после завершения лечения. Для этого нужно заранее заготовить материал (яйцеклетки, эмбрионы, ткань яичников) и заморозить. Также применяют специальные лекарства, которые на время приостанавливают работу яичников и те меньше подвергаются действию химиотерапии».

Все последние разработки в лучевой терапии направлены на то, чтобы минимизировать травматизацию окружающих тканей, и подвести поток энергии только к опухолевому очагу. Современные аппараты позволяют лучше прицелиться и избежать повреждения других тканей. Чаще всего при лечении рака молочной железы используется внешнее облучение, похожее на обычный рентген, но занимающее чуть больше времени (сеанс длится от 10 до 20 минут).

«Иногда лучевую терапию проводят прямо во время операции по удалению опухоли, – говорит Михаил Ласков. – Это называется интраоперационная лучевая терапия. Она позволяет облучить опухоль на ранней стадии за 1 сеанс и повышает эффективность лечения, снижая риск рецидивов».

Иммуноонкология – это принципиально другой подход к борьбе с опухолью. Если химиотерапия, таргетная терапия и гормонотерапия воздействуют непосредственно на опухоль, то иммунотерапия позволяет нормально работающему иммунитету распознавать опухолевые клетки, которые прежде не распознавались иммунокомпетентными клетками.

Евгений Ледин объясняет механизм так: «Иммунокомпетентные клетки пациента просто не видят «поломанные» опухолевые клетки, что позволяет тем свободно развиваться. Опухолевая клетка иммунитетом не воспринимается, он ее «не видит» и она продолжает спокойно жить и делиться. Но когда с помощью иммунотерапии с нее снимают «плащ-невидимку», иммунитет ее распознает как чужеродную и сам удаляет ее из организма».

Тем не менее, данный вид терапии включен в стандарты лечения многих онкологических заболеваний. Но в отношении лечения рака молочной железы он используется очень мало. «Применять иммунотерапию можно, но только при некоторых, достаточно узких, местах: при метастатическом раке (при радикально пролеченном раннем раке не применяется), и только если в опухолевой ДНК есть особое состояние, которое называется «микросателлитная нестабильность», – добавляет онколог Александр Аболмасов.

Немаловажной частью лечения пациенток с РМЖ является реабилитация, которая должна проводиться на всех этапах терапии рака. Реабилитолог Александра Степанова рассказала нам, что сегодня реабилитация онкологических пациентов включает в себя ЛФК, массаж и физиотерапию. «Большинство считает, что массаж, физиотерапия и онкология – это вещи не совместимые, – говорит Александра. – Однако уже давным-давно в крупных международных и отечественных исследованиях было доказано, что определенные виды массажа и физиотерапии не только можно, но и крайне нужно проводить онкологическим больным. Правда, реабилитацию обязательно должен назначать опытный врач, который, прежде всего, является онкологом».

Проведение полноценной реабилитации позволяет избежать, а, при необходимости, и лечить большинство осложнений, например, уже упоминавшийся выше отек руки. «При этом, – уточняет Александра Степанова, – очень важно начинать реабилитацию как можно раньше, если она после операции – то с первых суток после операции».

Как мы видим, медики постепенно находят все более эффективные способы лечения опухолей, и это, конечно радует. Но в то же время, все врачи советуют женщинам не доводить свой организм до болезни, вести здоровый образ жизни и регулярно проходить профилактические обследования. Здоровья вам!

Благодарим за помощь в подготовке материла Благотворительную программу «Женское здоровье».

— Петр Владимирович Криворотько, д.м.н., заведующий отделением опухолей молочной железы, ведущий научный сотрудник ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова» Минздрава России.

— Михаил Савельевич Ласков, онколог, гематолог, кандидат медицинских наук, руководитель «Клиники амбулаторной онкологии и гематологии».

— Александр Евгеньевич Аболмасов, онколог, химиотерапевт, заместитель руководителя «Клиники амбулаторной онкологии и гематологии».

— Александра Михайловна Степанова, зав. отд. реабилитации НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина.

— Евгений Витальевич Ледин, руководитель центра химиотерапии, заведующий отделением химиотерапии Клинической больницы МЕДСИ в Боткинском проезде, врач-химиотерапевт, онколог.

источник

Согласно статистике, история болезни большинства из пациенток завершается летальным исходом из-за несвоевременной или неграмотной терапии. Многих волнует один вопрос, лечится ли рак органов внешней грудной секреции. Мы вам расскажем о новых современных методах терапии при подобном диагнозе.

Бытует много мнений о том, как вылечить карциному грудной железы. Подбор метода производится специалистом при учёте пожеланий пациента, его индивидуальных особенностей, а также стадии болезни. Всего насчитывается 4 стадии (от 0 до 4). Каждая имеет соответствующие симптомы.

Ниже приведены несколько методов терапии, которыми пользуются современные врачи:

Хирургическое вмешательство подразумевает под собой операцию по радикальному или выборочному удалению органов. Подобный способ применяется на разных этапах болезни. Так, например, израильские врачи предлагают его только во время последней, 4 стадии. В России, это лечение практикуют уже на начальных этапах.
Химиотерапия остается самым распространенным способом. Она применяется уже на 3 стадии. Химиотерапия характеризуется введением внутривенно препаратов, токсичных для опухоли, что предотвращает развитие метастазов. Её действие усиливается, если вместе с ней используется иммунотерапия.
Таргетная терапия — это прием медикаментозного препарата, который замедляет работу некоторых генов той области, где был обнаружена опухоль. Это предотвращает образование злокачественных тканей.

Операционное вмешательство — один из самых универсальных способов. Оно вполне может применяться на любой стадии. Сочетается с другими методиками лечения, такими как радиотерапия или химиотерапия.

Вот два вида хирургического вмешательства, которые зависят от степени зараженности тканей:

Органосохраняющая операция — это вмешательство, при котором удаляется только небольшая часть тканей с зараженными клетками. При этом сохраняется основная функциональность органа (возможность кормления грудью), а также подобающий эстетический вид.
Мастэктомия — полное и радикальное удаление груди вместе с опухолью. Как правило, такой вид операции проводится на поздних стадиях, когда на первом месте стоит сохранение жизни женщины, а не эстетический вид.

Гормонотерапия проводится после хирургического вмешательства и радиотерапии, чтобы снизить риск повторного заболевания. Она эффективна лишь тогда, когда у пациентов повышенный уровень гормонов прогестерона и эстрогена.

Есть множество гормональных препаратов. Их общая черта — применение в течение нескольких лет. Назначить соответствующий способ лечения гормональной терапией может только квалифицированный врач. Мы можем выделить следующие:

препарат из группы антиэстрогенов «Тамоксифен» (обычно применяется от 3 до 5 лет);
ингибиторы ароматазы,такие как, «Аримидекс», «Аромазин», «Фемара» (обычно назначаются пациенткам, достигшим наступления менопаузы);
препарат, уменьшающий количество эстрогенов «Золадекс» (назначается только внутримышечно);
овариоэктомия — удаление яичников хирургически или облучением.

Все вышеперечисленные препараты гормонотерапии сильно влияют на здоровье. Не стоит их назначать самостоятельно.

Наблюдается несколько тенденций того, как специалисты лечат раковую опухоль:

Меньшей популярностью пользуется хирургический способ. Современные доктора больше нацелены на сохранение эстетической красоты женщины.
Набирают известность пластические реабилитационные операции, при которых хирург может реконструировать часть удаленных тканей для обеспечения пациентке нормальной жизни.
Новая методика определения сигнального лимфатического узла с помощью биопсии позволяет перед операцией выявить злокачественную ткань, что позволяет не удалять здоровые подмышечные узлы и сохраняет пациентке подвижность и безболезненность.
Препараты для химиотерапии становятся более эффективными, менее суровыми и уже не вредят остальному организму.
Таргетная или целевая терапия — это достижение врачей XXI века. Она произвела настоящую революцию и подчеркнула важность молекулярно-генетической диагностики при лечении.

За последние десять лет появилось множество лекарств, которые существенно облегчают страдания пациентов. К тому же, их количество постоянно увеличивается, что не может не радовать. Вот несколько из них:

«Кейтруда». Изначально этот препарат создавался исключительно для больных, страдающих мастопатией. Однако во время испытаний он оправдал себя на все 100%. “Кейтруда” блокирует определенный вид белка, PD-L1, что помогает иммунным клеткам найти опухоль и уничтожить. На данный момент, лекарство проходит проверку в клиниках Израиля.
«Авастин». Этот препарат содержит специальные вещества, которые останавливает работу кровеносных сосудов опухоли. В результате, кровь перестает питать злокачественное образование, и оно погибает. Учёные доказали, что лекарство отлично работает в паре с другим, «Капецитабином». Такая модель лечения уже используется в израильских больницах.
«Фазлодекс» применяется для гормонозависимой опухоли. Он находится ещё на этапе разработки и тестирования, но уже показывает хорошие результаты.
«Палбоциклиб» относится к препаратам для таргетной терапии. Попадая в организм больного, он блокирует те гены, благодаря которым опухоль размножается. Во время проверки, выявили, что лекарство хорошо работает совместно с вышеописанным препаратом, «Фазлодексом». Подобную терапию уже практикуют в Европе, Израиле и США.

Каждую пациентку, узнавшую о страшном диагнозе, одолевают множество вопросов: «Можно ли вылечить рак молочной железы? Какое лекарство подойдет мне и будет наиболее эффективным? Потребуется ли радикальное удаление груди?» На них нет однозначного ответа. Отзывы от излечившихся пациентов окажутся самыми разнообразными. Для кого-то решающим станет таргетная терапия, а кому-то мастэктомия просто спасет жизнь. Поэтому выявить подходящий способ сможет только Ваш лечащий врач, а не отзыв отдельно взятого пациента.

источник

«Пациенты вообще могут поверить в любую чушь»

Октябрь во всем мире — месяц борьбы против рака молочной железы. Почему раком груди называют разные типы онкологии, как лечат их в России и почему при бесплатной медицине за лечение и анализы приходится платить? Что на самом деле значит диагноз «мастопатия»? Когда действительно стоит удалить грудь, как Анжелина Джоли, в целях профилактики? Всем ли надо делать генетические тесты на рак или не стоит тратить на это деньги?

The Village пригласил директора Фонда профилактики рака, онколога Илью Фоминцева задать профессиональные вопросы практикующему врачу, профессору Петру Криворотько — крупнейшему российскому маммологу, заведующему отделением опухолей молочной железы Национального онкологического центра имени Н. Н. Петрова.

Илья Фоминцев: Насколько онкологи могут влиять на смертность от рака молочной железы? Среди пациентов бытует такое мнение, что рак — это неизлечимая болезнь, а онкологи, напротив, постоянно «развенчивают этот миф».

Петр Криворотько: Я как раз отношусь к таким онкологам, которые этот миф не развенчивают. Впрочем, вот именно при раке молочной железы онкологи влияют на смертность, и влияют очень сильно. Да, рак неизлечим, но мы нередко можем перевести рак молочной железы в то состояние, когда он не повлияет на причину смерти. Мы можем отложить онкологическую историю на некоторый, довольно приличный период времени. И чаще всего этого периода хватает человеку, чтобы умереть от какой-то другой болезни, или, проще говоря, от старости.

— А в какой степени на эту отсрочку влияют действия онкологов, а в какой — биологические свойства самого рака груди?

— Да вообще-то, все влияет — и то, и другое. Впрочем, свойства опухоли влияют, наверное, больше, чем онкологи. Мы сейчас дошли до понимания, что рак молочной железы — это не один диагноз. Это маска, за которой скрывается огромное количество разных подтипов рака. Теперь мы даже начали думать, что научились их различать, хотя на самом деле это не совсем так. И наши успехи — это скорее доказательство нашего недостаточного понимания этой болезни. Есть представление у онкологов о том, что мы что-то знаем про рак молочной железы. Но в этом своем знании мы очень часто сталкиваемся с ситуациями, когда наши знания попросту не работают. Вот, например, мы знаем, что на поверхности опухоли есть молекулярный рецептор, мы даже имеем лекарство, которое этот рецептор может заблокировать, мы знаем, что при идеальном стечении обстоятельств у большинства таких пациенток мы сможем повлиять на размер опухоли. Но есть категория пациенток, у которых все есть: есть рецептор, есть молекула, а наше воздействие вообще никак не работает. Причин тут может быть огромное количество: может быть, мы неправильно определили этот рецептор, может быть, лекарство не очень хорошо работает. Но, скорее всего, все в порядке и с тем, и с другим, но есть какой-то третий фактор, на который мы пока никак не можем повлиять, поскольку вообще ничего о нем не знаем. Ровно так происходит с гормонотерапией рака молочной железы, которая применяется уже десятки лет. Идеальная, казалось бы, ситуация, чтобы вылечить пациентку. У пациентки есть опухоль, у опухоли есть рецепторы к половым гормонам. Мы блокируем эти рецепторы, гормоны не действуют на опухоль, и какое-то время опухоль не растет или не появляется вновь. Это может длиться месяцами, может годами. Но в какой-то момент опухоль начинает расти, не меняя своей биологии. Опухоль та же, лекарство то же, но оно не помогает. Почему? Не знаю.

Поэтому, если говорить о том, кто больше влияет на историю жизни и смерти — онколог или биология опухоли, я бы сказал так: онкологи пытаются влиять, и иногда им это удается. При раке молочной железы в большинстве случаев это удается.

Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли. При этом подавляющее большинство пациентов получали химиотерапию совершенно зря

— Раньше схем лечения рака груди было не так много, а сейчас их великое множество, и они подбираются для каждого пациента буквально индивидуально. На основе чего это происходит?

— История с эволюцией схем лечения вообще суперинтересная. Еще лет 10–15 назад все методы системной терапии рака были эмпирическими. Я не хочу сказать, что мы были шаманами, но на тот период мы недалеко от них ушли: мы тогда подбирали дозу, режим введения препарата, по большому счету никак не основываясь на биологических характеристиках опухоли. Еще 15 лет назад все клинические протоколы основывались только на статистических данных о том, как это снижает смертность у всех пациенток без разбору. И при этом подавляющее большинство пациентов получали эту терапию совершенно зря: она никак не влияла на их выживаемость. Самый яркий пример такого лечения — это адъювантная химиотерапия. Она проводится пациенткам, у которых уже нет никакой опухоли, мы ее хирургически удалили. И вот тут врач подходит к пациентке и говорит: «Вы знаете, Марьиванна, я блестяще провел операцию, у вас не осталось ни одной опухолевой клетки, но я вам назначу сейчас химиотерапию, от которой у вас вылезут волосы, вас будет тошнить, вы будете ненавидеть родственников, а родственники в итоге возненавидят вас. Это будет длиться шесть месяцев, и это вам поможет!»

И знаешь, что самое прикольное? Врач это говорил, абсолютно не зная, поможет или нет. Потому что, если мы возьмем оксфордский мета-анализ исследований адъювантной терапии рака молочной железы (это послеоперационная химиотерапия. — Прим. Ильи Фоминцева), по его результатам она действительно помогала. Но помогала только 10–12 % от всех пациенток. Фишка в том, что еще 15 лет назад врач не имел ни единого инструмента, чтобы заранее понять, кому она поможет, а кому нет. И вот, чтобы не потерять эти 10–12 %, ее назначали буквально всем!

С тех пор многое изменилось. Рак молочной железы тщательно изучили фундаментальные онкологи, и выяснилось, что рак молочной железы — это не одно заболевание. Это вообще разные болезни с разными биологическими характеристиками: с разным набором рецепторов на поверхности клеток, с разными мутациями внутри самой опухоли. И оказалось, что то лечение, которое проводилось раньше, эффективно только для определенных подтипов рака. И если это лечение применять в группе пациенток, которым оно не помогает, это не только не поможет, это ухудшит их состояние. Потому что она за просто так будет получать очень токсичное лечение. Химиотерапия — это ведь вовсе не витаминка.

Теперь уже есть такие термины, как «персонифицированная терапия», или «индивидуализация лечения». За этими словами фактически стоит стремление подобрать для конкретного пациента то лечение, которое — вероятно — будет для него эффективным в зависимости от биологических свойств конкретно его опухоли.

— Мы сейчас с тобой говорим по большей части о терапии рака груди. Но вот я хочу спросить тебя про хирургию. За последние годы объемы хирургического вмешательства при раке груди значительно уменьшились и продолжают уменьшаться. Нет ли такого шанса, что хирургию при раке молочной железы в скором времени можно будет и вовсе избежать?

— С одной стороны, действительно сейчас идут исследования о том, что есть подтипы опухолей, которые, скорее всего, вообще нет смысла оперировать, им достаточно будет подобрать схему терапевтического лечения. В MD Anderson Cancer Center уже год идет такое исследование, и, возможно, у нас они тоже будут (очень надеюсь, что мы найдем на них средства). Однако ожидать, что хирургия вообще исчезнет из маммологии в ближайшие десять лет, не стоит. Может быть, когда-нибудь у определенного биологического подтипа рака мы позволим себе не делать операцию.

— То, о чем ты рассказываешь: индивидуализация терапии, малоинвазивная хирургия рака груди. Насколько это вообще распространено в России?

— Страна у нас огромная. Есть центры, где блестяще лечат рак молочной железы, а есть центры, где медицина остановилась на Холстеде (операция Холстеда, калечащая операция большого объема при раке молочной железы. — Прим. И. Ф.). Я тут в одном диспансере спросил: «Сколько у вас выполняется органосохраняющих операций?» Они говорят: «Три». Спрашиваю: «Всего три процента. », — а мне в ответ: «Нет, три штуки в год». А так там всем делают Холстеда. Ты знаешь, моя любимая тема — биопсия сигнальных лимфоузлов, которую не просто не выполняют практически нигде в России. 90 % маммологов у нас считают, что это полная чушь!

— Расскажи немного об этом, пожалуйста, давай сделаем читателей более образованными, чем 90 % маммологов. Может, и врачей зацепим.

— Если коротко, это тест, который нужен для обоснованного уменьшения объема хирургического вмешательства. История такова: более 100 лет, чтобы вылечить рак молочной железы, удаляли первичную опухоль максимально широко и вместе с ней все лимфатические узлы, в которые чаще всего метастазирует рак. Для молочной железы — это подмышечные лимфоузлы. Так и делали: удаляли всю молочную железу и все подмышечные лимфоузлы. Считалось, что это лечебная процедура, которая положительно влияет на длительность жизни. После многих исследований оказалось, что в принципе это не сильно влияет на продолжительность жизни. Влияет биология опухоли, системная терапия. А вот удаление лимфоузлов практически не влияет на результаты лечения, при этом у большинства женщин на момент операции в лимфоузлах нет никаких метастазов.

Читайте также: Рак груди и зуд кожи

И вот, представь себе, ты выполняешь операцию, а патоморфолог тебе говорит: «Ты выполнил блестящую операцию, удалил 30 лимфоузлов. И ни в одном из них нет метастазов!» Ты в этот момент можешь объяснить главному врачу, зачем ты это сделал, объяснить это своему коллеге абдоминальному хирургу (абдоминальные онкологи занимаются опухолями ЖКТ, как правило, меньше знают о биологии опухоли и гораздо больше о хирургии. — Прим. И. Ф.). Ты, разумеется, можешь объяснить это пациенту: пациенты вообще могут поверить в любую чушь. Но вот попробуй объяснить это себе! Зачем ты удалил 30 здоровых лимфатических узлов?!

Ведь это очень сильно влияет на качество жизни, это очень жестокая хирургическая травма. Рука со стороны операции после этого не сможет нормально функционировать, будет отечной. Ведь даже инвалидность пациенткам дают именно из-за этого — потому что рука плохо работает, а вовсе не из за отсутствия молочной железы!

При этом в большинстве случаев эта травма наносится совершенно зря. Скажу больше, она, скорее всего, выполняется зря всем. В реальности нам от лимфоузлов достаточно только знать, поражены они метастазами или нет, удалять их при этом, скорее всего, нет никакой необходимости, даже если они и поражены. И сейчас уже проходят исследования, которые это подтверждают.

Так вот, биопсия сигнальных лимфоузлов нужна, чтобы понять, что с лимфоузлами — поражены они или нет. И на основании этого обоснованно отказаться от вмешательства на лимфоузлах у подавляющего большинства пациентов, чтобы сохранить им качество жизни. И вот этого не просто не делают, этого даже не понимают практически нигде в России.

Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде

— Кромешный ужас, конечно, но не новость. Перейдем к хорошему, что ж мы все о плохом. Какие бы ты назвал основные прорывы в лечении рака груди за последние 50 лет? За что бы ты дал свою личную премию имени Петра Криворотько?

— Самое крутое, с моей точки зрения, — это научное обоснование возможности сохранить молочную железу. Еще 30 лет назад молочную железу не сохранял никто и нигде. Это следствие не только изменения в понимании прогрессирования рака, это еще и достижения в области лучевой терапии.

Второй прорыв на самом деле совсем недавний. Только в 2000-х годах появились первые революционные исследования, которые показали, что основным фактором в прогнозе является биологический подтип рака, а не стадия. И это и есть объяснение тому, как такое происходит, когда мы выявляем совсем маленькую опухоль, оперируем ее, хлопаем в ладоши от радости, а через год пациентка умирает от метастазов, или, наоборот, когда мы выявляем огромную опухоль, и пациентка потом живет долгие годы.

За последние десять лет выделили уже более 20 молекулярных подтипов рака молочной железы. И, сдается мне, их количество будет только увеличиваться. А с ними и наше понимание, как правильно подобрать лечение пациентке. И сейчас уже большинство пациенток укладывается в наше понимание биологических подтипов. Непонимание остается только уже с относительно небольшой группой людей — там мы все еще подбираем лечение наугад.

— А есть ли в России вообще технические возможности все эти биологические подтипы определять? Равномерно ли они распределены по регионам?

— Да, конечно, тут есть проблемы. Можно много говорить о великом, но если нет материальной базы для этого всего, то ничего не будет. Для того чтобы понять биологию опухоли, необходимо провести серию тестов, которые позволяют оценить биологию опухоли хотя бы суррогатно, не на генном уровне. Эти тесты дорогие, и они доступны, скажем так мягко, не везде. Хотя, впрочем, и тут за последние десять лет картина изменилась. Сейчас в той или иной форме хотя бы основные тесты делают практически во всех диспансерах страны, но проблема тут в качестве и сроках. Сроки этих исследований доходят в некоторых диспансерах до пяти недель, хотя в нормальной лаборатории это можно сделать за три дня. И все это время и пациентка, и врач ждут результатов, без которых продолжить лечение невозможно. А время идет, за пять недель опухоль может вырасти.

— Как ты думаешь, сколько нужно пациентке денег, чтобы закрыть финансовые дыры в государственных гарантиях? Можно ли лечить рак груди в России полностью бесплатно и при этом качественно?

— Я работаю в федеральном учреждении, тут совершенно другие принципы финансирования лечения, чем в регионах. У нас прекрасные возможности по лечению рака, тут мы практически все можем сделать за счет государства, но государство нам не оплачивает диагностику рака до момента установления диагноза. Так устроено финансирование федеральных центров. Приходится пациентам платить за все обследования до тех пор, пока диагноз не будет полностью установлен, и если это рак, то с этого момента для них все действительно бесплатно, ну, во всяком случае, на бумаге. В реальности бывают ситуации, когда пациентам целесообразнее заплатить за что-то. Однако основную часть все-таки покрывает государство.

Что касается сумм, то давай будем говорить поэтапно: вот пациентка почувствовала что-то неладное в молочной железе, или в ходе какого-то спонтанного обследования у нее выявилось подозрение на РМЖ. Для того чтобы поставить диагноз быстро, адекватно и правильно, ей понадобиться примерно 50 тысяч рублей. Именно столько придется потратить на исследования, которые нужны для верной постановки диагноза. Для жителей больших городов эта сумма еще более ли менее доступна, хотя даже здесь у всех разные возможности. И это, заметь, только диагностика, которая необходима, чтобы назначить лечение.

А теперь поговорим о самом лечении. На самом деле, как это ни странно, но в РФ стандарт лечения бесплатно может получить любая женщина. Вопрос только в том, какой это будет стандарт. Выполнить удаление молочной железы с полным удалением лимфоузлов можно бесплатно в любом диспансере, и его выполняют. Но вот тут начинаются нюансы. Во-первых, вопрос в том, насколько грамотно было проведено дооперационное обследование. Как я уже говорил, необходимую иммуногистохимию делают далеко не все. И, например, если стандарт нашего учреждения — это выполнение обследований с использованием КТ грудной клетки и брюшной полости с контрастированием, то в регионах этого, как правило, нет и в помине: в большинстве учреждений делают только флюорографию и УЗИ брюшной полости. Я сейчас не говорю даже о качестве. Но флюорография, даже в самых опытных руках, не имеет никакой адекватной информативности для онкологов.

Вот еще пример: рентген легких, сделанный на протяжении последних трех месяцев повсеместно принимается как подтверждение отсутствия метастазов в легкие. Я и многие мои коллеги считаем, что это, мягко говоря, неправильно.

Одним словом, стандартное лечение доступно бесплатно каждой гражданке нашей необъятной Родины. Вопрос только в стандартах, которые применяются. В реальности в очень многих диспансерах невозможно современное лечение. Ну что вот делать онкологу, у которого либо вовсе нет лучевой терапии, либо есть такая, что лучше бы не было ее? Разумеется, он не сможет делать органосохраняющие операции, ведь ему потом невозможно нормально облучить пациентку. Он сделает мастэктомию из лучших побуждений.

Ну и наконец, следующий этап — стоимость лекарств. Лекарства стоят дорого, и здесь, и во всем мире. И не все регионы могут себе позволить купить весь спектр препаратов. Поэтому пациенту часто предлагается «стандартная» терапия, которая существует уже давно и, строго говоря, не является ошибочной. Парадокс химиотерапии в том, что она предлагает огромный спектр препаратов — от дешевых схем до очень дорогих. При этом разница в результате лечения не такая уж и революционная: не в два или три раза. Дорогая может быть эффективнее на 15–40 %.

Что в этом случае делает врач? Врач назначает дешевую схему за счет бюджета государства, не слишком кривя душой: честно назначает то, что его диспансер закупил. Если он назначит дорогие препараты, которые его диспансер не закупает, ему, безусловно, влетит от начальства. А когда пациентка приходит, например, за вторым мнением к онкологу, не имеющему отношения к ситуации, и он говорит, что можно применить более дорогостоящее и эффективное лечение, то вот тут и начинаются дополнительные траты. А сколько их будет, зависит от ситуации, бывает, что и очень много.

— Это просто ад! Мастопатия — это не болезнь. Нет такого диагноза нигде в мире. И уж конечно, это не «переходит в рак» — это уж полная ахинея. Самое ужасное, что это отнимает силы и время у врачей, которые погружаются в эту историю.

Я много думал на эту тему и даже не понимаю, откуда эта хрень вообще пошла. Помню, что в 1998 году, когда я пришел работать в диспансер, этого добра там уже было навалом. Молочная железа может болеть не только раком. Болезни, кроме рака, могут быть: есть доброкачественные опухоли, есть всевозможные состояния, связанные с образованием кист. Иногда кисты бывают огромных размеров, они воспаляются, болят. Это все можно и нужно лечить. Но мы снова и снова упираемся в вопрос квалификации наших докторов: узистов, онкологов, маммологов. Им легче поставить какой-то непонятный диагноз, чем сказать женщине, что у нее все хорошо.

— Если говорить о сухих данных, то заболеваемость среди женщин от 20 до 40 лет никак не изменилась с 70-х годов. Вообще, это любопытный миф! Откуда он взялся? Во-первых, за последние 20 лет информационное поле расширилось до неимоверных границ. И если социальных сетей раньше не было, то теперь у нас огромное количество каналов, в которых все обсуждают важные и личные темы. Если раньше пациентки с таким диагнозом особенно никому о нем не говорили, порой даже родственники не знали, что женщина больна, то теперь есть огромное количество пациентов, которые открыто об этом говорят и даже делают из лечения что-то вроде шоу. В американском и британском фейсбуке есть даже премии за лучший блог больной раком груди. На этом уже даже умудряются делать деньги. И в информационном пространстве чаще проскакивают сообщения о том, что раком болеет какая-нибудь молодая симпатичная женщина. Вообще-то, 20 лет назад другая симпатичная молодая женщина тоже болела, но а) она часто просто не знала своего диагноза, б) она его стыдилась, если даже и знала, и в) ей было негде распространить эту информацию.

— Да, но сложно сказать однозначно за всех. Есть молодые, которые уже хорошо и по-настоящему знакомы с болезнью. И они настолько хорошо разбираются в теме, что иногда даже пасуешь давать какие-то советы. Я не знаю, хорошо это или плохо.

Есть и другие пациенты, которые перечитали кучу информации о РМЖ, но совершенно не той — ложной. И переубедить их порой бывает просто невозможно. Есть и третий тип — те, кто смирился с концом. Чаще всего у них есть пример старших родственников — бабушек, мам, у которых болезнь протекала очень тяжело.

А бывает напротив, что пациентки после курса лечения преображаются, начинают какую-то совершенно новую жизнь, в их глазах загорается огонь. Но таких немного, и они, как правило, уже постарше. В основном все-таки это трагедия.

Да, пожалуй, с молодыми работать тяжелее.

Если говорить о тех, у кого перед глазами были плохие примеры с тяжелыми болезнями. Тут речь идет о наследственном раке молочной железы.

Как правило, это женщины с онкогенными мутациями. Сейчас, к слову, генетическое тестирование нужно не только, чтобы оценить риск заболеть раком. Это нужно еще и для того, чтобы определиться с тактикой у тех, кто уже заболел.

— Я бы сказал всем, но боюсь, мне влетит от всего онкологического сообщества. Правда, всем этого делать не стоит. Начнем с того, что это недешево. Стоит пройти тестирование, если мы говорим о наследственном раке. Тут у нас в любом случае есть какая-то семейная история: если болели и бабушка, и мама, то дочь находится в группе риска. Если были случаи рака яичников в семье, и это была близкая родственница. Этот тест достаточно сделать один раз в жизни.

— Это огромная головная боль не только пациентки, но и моя. Вот что могу сказать. Во-первых, «предупрежден — значит вооружен». Мы знаем, что генетическая предрасположенность повышает шанс заболеть раком, но это не значит, что это случится завтра или вообще случится. Во-вторых, можно более активно проходить обследования — делать ежегодно МРТ молочной железы, и это вовсе не значит, что нужно перестать жить, — можно продолжать рожать детей, растить их, радоваться жизни. А когда вопрос с детьми закрыт, прийти к онкологу и попросить профилактическую мастэктомию. Но дело в том, что даже полное удаление железы не гарантирует того, что женщина не заболеет. Это бывает редко, но не предупредить пациентку мы об этом не можем. И все-таки тестирование нужно делать: это знание может снизить риск смерти от рака молочной железы.

— Не отчаиваться. И не впадать в панику. Это штука, которая в большинстве случаев вылечивается. И даже если уже есть метастазы, это не катастрофа. Это болезнь, которую онкологи стараются перевести в состояние хронической болезни. Мы, может, не можем ее вылечить окончательно, но в наших силах сделать так, что жизнь будет продолжаться, и это очень важно. Это первый совет.

Второй очень важный совет: найдите медицинский центр, не врача, а центр, где вы будете получать лечение.

— Это очень тяжело, очень. Во-первых, этот центр должен иметь соответствующее оснащение. Но для обывателей тяжело понять, какое оснащение хорошее, а какое нет. Например, лучевая терапия обязательно должна быть в принципе, бывает, что ее нет вовсе. Патоморфологическая лаборатория обязательно должна быть такая, которая может делать любые молекулярные тесты. Должно быть собственное отделение химиотерапии.

— Вот если, предположим, придет женщина к врачу и спросит: «Какой процент органосохраняющих операций вы выполняете?» Это критерий?

— Ты знаешь, большинство врачей просто пошлют ее и даже не будут разговаривать. Впрочем, если ко мне придет женщина и спросит, какой процент, я ей отвечу — мне не стыдно отвечать. Мне кажется, вот какой критерий важен: любой уважающий себя центр должен владеть всем спектром хирургических вмешательств при раке молочной железы. В нем должны делать мастэктомию, органосохраняющие операции, все виды реконструкций: с пересаженными лоскутами, с имплантами, с экспандерами, с совмещением методик. И если центр не владеет хотя бы одной методикой — это неправильно. Значит, что-то у них там в Датском королевстве не так.

Что еще? Важно, чтобы в центре, который вы выбираете для лечения, врачи говорили на английском языке. Хотя бы некоторые. А все остальные читали. Но проверить это или сложно, или невозможно.

Ну и наконец, ремонт еще должен быть нормальный. Должны палаты быть чистыми и красивыми. Ну не верю я, что в 12-местной палате оказывают нормальное лечение. Если бардак в отделении, значит, бардак и в головах. Если у главврача хватает времени и сил банальные вещи создать, то есть шанс, что у него хватит времени и сил сделать нормальную патоморфологию. Не помню я, чтобы была шикарная патоморфология, а вокруг разруха. Обычно все наоборот.

Но сейчас на самом деле много диспансеров в стране более чем приличных.

— Казань. Вообще шикарные ребята. Самара — шикарные ребята. Липецк — шикарные. Это, кстати, мой родной город, и там хорошая служба, там хорошее оснащение.

Ты знаешь, Тюмень приятно удивляет. Иркутск! Но Иркутск, надо понимать, это «роль личности в истории» (в Иркутске много лет работает главным врачом онкодиспансера легендарная среди онкологов В. В. Дворниченко. — Прим. И. Ф.). Иркутск — очень сильная контора. Новосибирск еще. В Екатеринбурге сильный центр у профессора Демидова в 40-й больнице.

— А вот такой вопрос тебе провокационный. Если взять всех маммологов РФ, какой процент из них ты бы навскидку назвал хорошими?

— Я не совсем понимаю, когда говорят «хороший доктор» в нашей профессии. Безусловно, доктор Айболит должен быть хорошим. Но современная онкология и лечение рака молочной железы в частности — это команда. Поэтому вместо «хороший доктор» надо говорить «хороший центр». А доктор, с которым вы будете общаться, — это зависит от вашего психотипа. Если вам надо в жилетку плакать, найдите доктора, которому вы будете плакать в жилетку. Если с вами надо строгим тоном в армейском стиле — найдите себе такого. Но ищите их в хорошем центре.

— Окей, тогда перефразирую вопрос. Всего в стране около сотни центров, которые занимаются раком молочной железы: по одному в регионах, еще федеральные центры, частные клиники. Какой процент из них хороших?

— Я не везде бывал. Но думаю, что нормальных процентов 30. Опять же, когда мы посещаем коллег, мы видим позитивные стороны. Понятное дело, что это может быть «ошибкой выжившего», ведь я посещаю центры, в которые зовут, а, стало быть, это во всяком случае активные люди. Но надеюсь, что хотя бы 30 % из всех центров в стране — хорошие.

источник