Появление в молочной железе любого уплотнения, похожего на горошину, вишню, сливу и т.д. — повод для обращения к врачу. В первую очередь это может быть терапевт или гинеколог. Эти специалисты направят в случае необходимости к онкологу или маммологу, с визитом к которым ни в коем случае нельзя затягивать. Если вас беспокоит ситуация с непонятным уплотнением, а врач-гинеколог советует «просто наблюдаться», обратитесь к онкологу или маммологу самостоятельно. Все-таки речь идет о вашем здоровье и покое, который, скорее всего, будет нарушен, пока ситуация полностью не прояснится. Можно и самой подъехать в онкологический диспансер, где точно никто не откажет в осмотре.
Самоосмотр — первое и очень важное, что может сделать для себя каждая женщина любого возраста. Однако раз в год нужно показываться специалисту — тому же врачу-гинекологу — даже если вы ничего у себя не выявили и вас ничего не настораживает. Специфические виды обследования специалисты используют для подтверждения диагноза, и поэтому ультразвуковое и маммографическое исследования лучше выполнять по назначению врача. Вообще же ультразвуковое исследование молочной железы может выполняться женщинам любого возраста, хотя в старшем возрасте оно менее информативно. Ультразвук позволяет увидеть состояние надключичной сферы, изменения в которой могут указывать на тот же рак. Где-то после 40 лет маммологи советуют ежегодно проходить маммографическое обследование, которое выполняется бесплатно по направлению врача. Доказано: ежегодное выполнение маммографии после 50 лет снижает смертность от рака молочной железы в течение 20-30 лет на 25-30 процентов.
За последние 15 лет у нас значительно снизилась запущенность рака молочной железы. На 3-4 стадиях выявляется всего 20 процентов рака. Можно утверждать, что диагностика этого заболевания в Беларуси — лучшая на постсоветском пространстве. И достичь этого удалось благодаря масштабной просветительской работе среди белорусских женщин и медперсонала. Эту работу начал когда-то и продолжает сегодня заведующий отделом онкомаммологии Республиканского научно-практического центра онкологии и медицинской радиологии имени Н. Н. Александрова, доктор медицинских наук, профессор Леонид Путырский, который ответил на ваши вопросы во время нашей очередной медицинской «прямой линии».
— Брест, Маргарита Иосифовна. У меня обнаружили затвердение в груди. Сделала ультразвуковое обследование. Врач сказала, что это затвердевание ни к чему не крепится и, скорее всего, волноваться не стоит. Так ли это?
— Женщины не должны пользоваться советами врачей-диагностов по поводу того, как быть с тем или иным образованием. Эти специалисты должны только найти что-то или не найти. А дальше вопрос тактики лечения решает врач-онколог. Обратитесь к нему. Скорее всего новообразование нужно будет удалять.
— Минск, Светлана. В конце сентября мне сделали операцию из-за очаговой мастопатии. До сих пор не рассасываются затвердевания внутри, появившиеся после операции. Нормально ли это?
— Это может быть один из вариантов нормы. Молочная железа, как правило, после операции отекает, в ней появляются затвердевании. Но в течение нескольких последующих месяцев они обычно рассасываются. Иногда могут оставаться до полугода. Поэтому пугаться не надо. Женщине, у которой до трех месяцев не рассасываются затвердевания в области рубца, нужно показаться специалисту. Возможно, следует сделать ультразвуковое обследование, чтобы убедиться, что там ничего нового не появилось.
— Могилев, Надежда. Полгода назад у меня был ушиб груди. Недавно на этом месте появилось затвердевание. Может ли это быть опасным?
— Может. От 5 до 45 процентов опухолей молочной железы появляются в том месте, где раньше была травма. Другое дело, что мы не всегда знаем, появилась опухоль в результате травмы или она была до этого, а травма лишь спровоцировала более быстрый ее рост. Но факт остается фактом: травмы — одна из причин появления опухоли молочной железы. Поэтому вам надо обязательно обратиться за консультацией к онкологу. И лучше сделать маленькую операцию по удалению затвердевания. Пусть там не найдется ничего плохого, но лучше это сделать, чем потерять время и потом жалеть.
— Минск, Вера. Насколько серьезно нужно относиться к уплотнениям в молочной железе? Сколько времени — недель, месяцев — можно ждать, пока ситуация вернется в норму?
— У женщины, которая сама обнаружила у себя уплотнение в молочной железе, есть время исключительно на то, чтобы найти хорошего врача, и поиск нужно начать в тот же день. Наличие уплотнения заставляет женщину думать о самом плохом, но никогда не нужно самой ставить себе диагноз. 95 процентов проблем молочной железы не связаны с раком. Поэтому в первую очередь следует думать, что у вас все будет хорошо, и никакого рака нет, а во-вторых, нужно как можно быстрее обратиться к врачу. На это есть две причины: если все-таки ожидает рак, то чем раньше начнется лечение, тем выше шансы достичь положительного результата. Во-вторых, если женщина будет оттягивать визит к врачу, она все равно не избавится от тревожных мыслей. Не надо ничего бояться. Фактически каждая третья женщина у нас сегодня оперируется с сохранением молочных желез.
— Брест, Татьяна Ивановна. Мне 40 лет. В женской консультации поставили диагноз — очаговая мастопатия. Насколько это опасно и как мне быть?
— Мастопатия бывает диффузная и очаговая. При диффузной мастопатии очагов в груди нет, но тем не менее определенные изменения наступают. При очаговой мастопатии есть более-менее четкий очаг, который можно определить руками. Сама по себе мастопатия жизни не угрожает. Но опасность может быть в том, что иногда под мастопатией маскируется рак груди. Поэтому любое очаговое образование — повод для обращения к онкологу и дополнительного обследования, вплоть до пункционной биопсии. И если есть затвердевание, его, как правило, удаляют.
— Дзержинский район, Татьяна Николаевна, 38 лет. Выставлен диагноз — фиброзно-кистозная мастопатия. Два месяца лечилась, кисты прижигали. Но сейчас они снова выросли. Как быть?
— Кисты, как правило, не оперируют. Жидкость из них удаляют шприцем. А потом лечат консервативно. Однако если кисты появились снова, то, прежде всего, нужно определить причину их появления. На пустом месте кисты не возникают.
— А какие это могут быть причины?
— Выделяют три группы таких причин. И чем их больше, тем выше риск появления кисты, опухолей и т. д. Первая группа причин связана с нервами. Еще в XIX веке американцы назвали мастопатию «истерической грудью», заметив, что у тех женщин, которые много нервничают, как правило, и являются различные изменения в молочной железе.
Ко второй группе причин относятся гормональные нарушения. Здесь имеет значение то, когда начались и закончились месячные. Если климакс не наступает до 52 лет, то увеличивается риск заболеваний молочной железы. У женщины, которая впервые родила в 20 лет, примерно в 1,5 раза снижается риск рака молочной железы по сравнению с той, которая родила после 30 лет и тем более после 40. Чем больше женщина сделала абортов, тем выше риск заболевания. А вот чем больше у нее детей, тем меньше шансов заболеть раком молочной железы. Имеет значение функция щитовидной железы, печени.
Третья группа причин связана с экологией, двигательной активностью, образом жизни. Разумеется, вредные привычки также не добавляют здоровья. Большие дозы алкоголя — например, три фужера вина в сутки или 50 г водки — повышают риск рака молочной железы. К таким факторам риска относится и курение. В дыму много канцерогенов, которые впитываются в кровь и могут влиять на состояние любого органа.
— Ошмяны, Оксана. 44 года. Что означает диагноз «фиброзные кисты»? Каким образом лучше всего от них избавляться?
— Такого диагноза — фиброзные кисты — нет, а есть фиброзно-кистозная мастопатия. Это обменные изменения в молочной железе. Образуется больше фиброзных тканей, и среди них в протоках могут образовываться кисты. Если они существуют длительное время, то могут уплотняться их стенки, и тогда их удаляют. Просто пункция здесь не спасет, так как в плотных стенках снова и снова будет собираться жидкость. Обычно кисты с мягкими стенками удаляются с помощью пункции. Если после этого обследование покажет, что все в порядке, то назначается только консервативное, медикаментозное лечение. Если же киста наполняется, то ее обязательно надо удалять хирургическим путем.
источник
В октябре по всему миру прошли информационные кампании по поводу рака молочной железы. Как болит при онкологии и нужно ли начинать скрининг, если ничего не беспокоит? «Правмир» записал реальные истории женщин о борьбе с раком груди и взял комментарий у специалиста.
“Эта бодренькая старушка сказала, что у меня рак”
Анна, 42 года, на момент постановки диагноза — 38 лет
Узнала о диагнозе я в 2014 году. До этого три года была на учете у маммолога: он наблюдал фиброзно-кистозную мастопатию. Каждые полгода я приходила к врачу — меня осматривали, делали УЗИ, говорили пропивать определенные препараты. Все рекомендации я выполняла в обязательном порядке.
Новообразование находилось в нетипичном месте — в дополнительной дольке молочной железы, почти под мышкой, за грудью. Как-то не хотели на него обращать внимание. За три месяца до того, как мне поставили диагноз – рак молочной железы IIIC стадии — я была на приеме у известного врача. Объяснила, что меня беспокоит, он посмотрел УЗИ, все обследования, сказал, что с фиброзно-кистозной мастопатией живут 95% женщин, рекомендовал пропить курс лекарств, сделать пункцию в своей поликлинике. Дообследоваться на месте не предложил.
Я ушла, а дискомфорт — как выяснилось позже, от этой опухоли размером с фасоль — нарастал, я уже не могла спать на том боку, пошла в районную поликлинику.
Маммолог, осмотрев меня, сказала:
Такое впечатление, что это что-то плохое, давай-ка сразу пункцию сделаем.
Через 10 дней эта бодренькая старушка озвучила, что у меня рак, и надо незамедлительно начинать лечение.
Из ее уст это не звучало как-то трагично. Но, провожая меня из кабинета, она добавила:
Деточка, где же ты так долго гуляла?
Я сразу пошла вставать на учет в онкодиспансер. Три недели я ждала очереди, а в регистратуре никто не подсказал, что при первичном обращении по направлению с уже установленным диагнозом я имею право получить консультацию онколога в течение пяти рабочих дней. В тот период у меня не было финансовой подушки, чтобы обследоваться платно.
Анна
Химиотерапия длилась около четырех месяцев. На нее был хороший отклик, затем сделали полную мастэктомию — удалили грудь и лимфоузлы, через пару месяцев был курс лучевой терапии. Весь цикл лечения пройден, впереди пять лет гормонотерапии. По истечении этого времени, на основании результатов лечения, химиотерапевт даст дальнейшие рекомендации.
Сейчас я живу обычной жизнью. Нахожусь в процессе реконструкции груди, причем так получилось, что реконструктивную операцию делали день в день с первой операцией. Но с интервалом в три года. Изначально, я не планировала делать восстановительную пластику, меня не смущало, что нет груди, у меня не было ограничений, я могла ходить в спортзал, заниматься танцами и йогой, нормально себя чувствовала, грудь небольшая — не было видно асимметрии. Но соблазнилась на реконструкцию, потому что многие из моего окружения начали делать такую пластику — девчонки ходили очень довольные, глаза блестели. И я пошла за компанию — была только на одной консультации у хирурга и сразу решилась.
После лучевой терапии я долго восстанавливалась — после радикальной мастэктомии осталось минимальное количество ткани, которая еще ощутимо пострадала после лучей. Я даже не представляла, что можно будет что-то с этим сделать. У меня была просто впадина на месте груди, ребра, обтянутые кожей. Но доктор как-то совершил волшебство. Уверена, результат будет лучше, чем до начала лечения!
Потом я познакомилась с программой «Женское здоровье», стала в качестве волонтера посещать больницу, вскоре меня пригласили на работу в программу и я стала координатором. Мы общаемся с женщинами, которые недавно узнали о своем заболевании и только вчера сделали операцию на груди. Не вмешиваясь в план лечения, мы делимся своим опытом, отвечаем на вопросы, на которые может ответить только тот, кто пережил рак груди.
Личная жизнь? Мой семейный статус не изменился, но я думаю, что все впереди. Поклонники есть, но близких отношений нет, и это не зависит от того, была ли операция. Вовсе нет. Пока нет человека, с которым в горе и в радости я буду счастлива так же, как счастлива сейчас.
Но скажу вам, за четыре года жизни с онкологическим диагнозом я многого насмотрелась и наслушалась. Несмотря на то, что на дворе 21 век, мифы по поводу рака и табуированность темы еще встречаются. Много заблуждений и непонимания этого диагноза — не только среди обычного населения, но иногда и медперсонала.
После приема у онколога первым, кого я пошла искать — был психолог
Марина, 48 лет, на момент постановки диагноза — 45 лет
У меня появилась шишка. Поначалу она то исчезала, то появлялась. Я закрутилась, заработалась, куча событий во всех сферах жизни, просто шквал какой-то, и мне стало не до этого. Потом я поняла, что я странно себя чувствую и очень сильно устаю. Знакомая гомеопат посоветовала провериться – я еще погуляла, были трудности в семье, но в конце-концов записалась на прием к маммологу.
За день сделали все базовые анализы, платно.
Результата биопсии надо было ждать неделю, но снимки доктор видел, я спросила напрямую – скажите честно, что вы думаете. Он посмотрел, говорит: молодец, что пришла, наш пациент. Биопсия все подтвердила.
Были понятные шаги – один за другим. Первой была операция, операционная гистология совпала с первичной. Расписали план лечения. Вкатили по полной программе восемь химий, лучевая терапия. С момента диагностики до того, как все закончилось, прошёл год.
Пока я сдавала анализы, я работала. После операции была на больничном месяца четыре. За это время договорилась об изменении графика — я работала удаленно, в офис приезжала, когда могла. Здесь, спасибо моему работодателю, они пошли навстречу и поддержали – посмотрели, какие сегменты я в этом состоянии могу закрывать, и так мы продолжали работать.
Сейчас я уже три года принимаю гормонотерапию — это часть моего лечения, мне пить ее еще несколько лет. Да, жизнь стала другой. Друзья — кто-то отсеялся, это стандарт, обычная история. Члены семьи есть разные, ближайшие — поддержали во всем, а кого-то я не стала информировать. Так получилось, что брак распался до диагноза. Я много всего переосмыслила, после приема у онколога первым, кого я пошла искать — был психолог.
За несколько лет до всей этой истории мне в руки попала книга Яны Франк – художницы и иллюстратора, семья которой из Узбекистана уехала в Германию. Она заболела раком — была тяжелейшая история с кишечником, она выбралась из всего этого и рассказывала о себе и лечении. В Германии в план лечения входят сессии с психологом, и если человек отказывается, его лишают страховки – потому что это значит, что он не хочет лечиться.
Работа с психологом – это серьезный, очень важный этап реабилитации, и я очень надеюсь, что это когда-нибудь будет у нас.
Я не ощущала ничего в груди, но при обследовании кишечника нашли опухоль
История 3. Ирина, будет 47 лет, на момент постановки диагноза — 42 года
В какой-то момент я почувствовала, что чем-то болею: как будто что-то со мной не так, я уставала. Я пошла к терапевту — анализы нормальные, все хорошо. И тогда я почему-то решила, что у меня рак, и пошла к онкологу за деньги.
Первый онколог сказал: расслабься, все хорошо. Второй онколог меня пощупал, в том числе и грудь, сказал, что ему не нравится мой кишечник. Вот в процессе обследования кишечника, на КТ, и нашли опухоль в молочной железе. Но я не ощущала ничего в груди.
Диагноз был поставлен в конце года, и мне сказали, что процесс получения квоты будет длительным. Начитавшись всего, я решила лечиться платно. Когда пришла гистология и иммуногистохимия, врачи решили, что рак не такой агрессивный, и начали с операции. Но когда стали пересматривать материал после операции, оказалось, что рак не такой простой.
Начали делать химию – я прошла четыре курса, до сих пор прохожу гормональную терапию. Еще мне сделали овариэктомию (операция по удалению яичников), когда анализы более-менее пришли в норм, мне стало полегче.
Я хотела второго ребенка. Врач сказал:
Тебе 42, когда ты закончишь пить таблетки и можно будет рожать, тебе будет 47, ну куда уже, зачем?
Я подумала-подумала, и правда – я согласилась на вторую операцию достаточно быстро.
Диагноз мне поставили 20 октября, операция была 17 ноября, а химию я закончила 12 февраля. Вторая операция была в конце мая. В общей сложности семь месяцев. Сейчас каждый день в определенное время я пью таблетку — делать так нужно в течение 10 лет, я пропила уже 4 года. Обследования сначала были раз в три месяца, потом — раз в полгода, сейчас — раз в год.
Жизнь стала немножко другой. Из плюсов: полностью изменилась моя профессиональная направленность, болезнь привела меня в сферу, про которую я даже не думала. До диагноза я работала заместителем директора крупной компании, а сейчас я научный сотрудник в учебном заведении. Мне это нравится, первая работа — это работа для денег, а это — работа для себя. В семье сказали: главное, чтобы тебе было лучше.
Мы с мужем почувствовали, что мы вместе и более сильные. Это испытание, но оно было нами пройдено. Наши отношения перешли на другую стадию, стали лучше.
Изменилось внутреннее ощущение себя, но произошло это не быстро. Я не скажу, что сразу была оптимисткой, я плохо себя чувствовала физически, у меня были психологические проблемы из-за переживаний, а потом в какой-то момент все изменилось, не сразу. Люди вели себя по-разному, с некоторыми знакомыми и друзьями мы стало общаться намного меньше, но появились другие.
Рассказывает врача-рентгенолог, консультант программы “Женское здоровье” Ольга Пучкова:
В области молочной железы боль может по нескольким причинам:
– Межреберная невралгия – самая распространенная ситуация. У женщины заболело справа – ныло-ныло и прошло, снова начало ныть, потом снова прошло. Это боль, связанная с позвоночником и ущемлением нервных окончаний в нем.
– Циклическая масталгия — боли предменструального характера. Боли, связанные с молочной железой циклически и функционально, всегда симметричны и касаются обеих желез, клетки одни и те же. Не бывает такого, что только в одной железе есть неприятные ощущения, а в другой нет. Начинаются после овуляции, у кого-то могут быть за две недели до менструации, у кого-то — за два дня, но всегда – после середины цикла.
– Третий вариант — боль, связанная с прорастанием опухоли в нерв. Такая боль постоянная, выраженная, не проходящая вообще. И это большие размеры опухоли, ее сложно с чем-то спутать, и уже есть определенная клиническая картина.
Есть крупные, серьезные исследования, доказывающие, что скрининг при раке молочной железы эффективен. Самые большие программы запущены в Финляндии, Швеции и Голландии и показывают результаты снижения смертности на 50%.
В Финляндии и Голландии скрининговый возраст 50-69 лет, в Швеции — 40-69 лет. В этих странах нет однозначной концепции относительно того, когда начинать скрининг и об интервале между обследованиями. В Швеции принято обследоваться раз в год с 40 до 55 лет и раз в два года, начиная с 55 лет. Они объясняют это биологией рака и возрастом — чем моложе пациентка, тем агрессивнее рост опухоли, поэтому интервал обследования короче.
В Финляндии скрининг раз в два года, в Голландии сейчас обсуждается включение в скрининг женщин с 40 лет.
Если у женщины нет никаких жалоб, ее ничего не беспокоит, то никакие обследования ей не нужны. Дело в том, что у обследования есть положительный результат — выявление рака на ранней стадии, когда он не угрожает жизни, а есть отрицательный — выявление незначительных изменений, которые требуют, тем не менее, каких-то вмешательств — вплоть до биопсии.
Врачи понимают, что до 40 лет вероятность заболеть РМЖ очень низкая, проводить скрининг не целесообразно, а вероятность ложноположительных результатов и выполнения ненужных исследований крайне высока – чего мы пытаемся избегать.
Но если есть жалобы на уплотнение, изменение цвета кожных покровов, формы железы, вытяжение соска или выделений из него – речь идет уже не о скрининге, а о диагностическом обследовании – за один его раунд женщине может быть сделана и маммография, и УЗИ, и биопсия, чтобы подтвердить или исключить проблемы.
Если есть отягощенная наследственность, есть мутации в генах — этим пациенткам раз в год, начиная с 25 лет, делают МРТ с контрастом. Этот скрининг работает в США, Италии и Израиле.
Причиной мастопатии является генетический вариант строения железы, с ним ничего сделать нельзя — это бесполезно и бессмысленно. Плотный фон для рентгенолога – это как облака для пилота, он снижает чувствительность маммографии. Но из-за этого плотного фона мы не призываем чаще обследоваться, возможно лишь добавление УЗИ к маммографии для этих женщин.
Женщина же должна знать, что вариант строения ее железы – такой, он не требует приема никаких препаратов. Распространено назначение «Мастодинона», но этот препарат работает при предменструальной боли, он не рассасывает кисты, фиброзножелезистая ткань никуда не девается – это утопия.
Поэтому если женщину ничто не беспокоит и не болит, она просто живет с этим и регулярно обследуется. На мой взгляд, лучше раз в год, хотя единого мнения на этот счет нет.
источник
Александр Поддубный работает маммологом уже 20 лет. Сегодня он является заведующим маммологическим кабинетом в Республиканском клиническом медицинском центре Управления делами президента и консультирует в частном медицинском центре «Кравира». Начинал в Минском областном роддоме.
Александр Поддубный работает маммологом уже 20 лет. Он консультирует в Республиканском клиническом медицинском центре Управления делами президента и в частном медицинском центре «Кравира»
Читать полностью: https://news.tut.by/society/588936.html
Он переехал в Беларусь из Волынской области Украины, когда служил в армии. Здесь и поступил в мединститут. И если в 1990-х годах Александр Александрович, работая акушером-гинекологом, не хотел идти учиться на маммолога, то сегодня он именно тот врач, к которому талоны разбирают за считанные минуты.
Маммолог Александр Поддубный рассказал о том, как не пропустить рак молочной железы на начальной стадии и что к нему приводит.
— Сейчас много информации о том, что женщина должна регулярно осматривать грудь. Действительно ли самообследование помогает что-то выявить? Я в это не очень верю, если честно…
— Раньше это было очень распространено, и все призывали женщин обязательно ежемесячно обследовать молочную железу, потому что это помогает выявить рак на начальной стадии. Но, как оказалось, самообследование именно в диагностике начальных форм рака не помогает.
Если грудь большая, то минимально, что женщина может выявить сама — опухоль уже на второй стадии, а чаще на третьей. Доказано, что самообследование груди, даже при регулярном применении и тренировке, будучи единственным методом, не в состоянии снизить уровень смертности от рака груди.
В Москве проводили исследование: предложили акушерам-гинекологам с десятилетним стажем найти раковую опухоль в муляже молочной железы. Из семи опухолей находили максимум четыре, три опухоли пропускались. Так это врачи с десятилетним стажем! Представляете, если свою грудь осматривает женщина, которая не умеет это делать? Она вроде бы пощупала, посмотрела — и ей кажется, что все в порядке.
— То есть это можно и не делать?
— Нет, это не делать нельзя. Сейчас объясню почему. Бывают оккультные формы рака молочной железы. Это такая форма рака, которая никак себя не проявляет при прощупывании, и как правило, при ней выявляют уже метастазы (распространение опухолевых клеток из места возникновения опухоли в другие отделы и органы организма человека. — Прим. автора) в других органах.
Но есть и межинтервальные раки. Допустим, пациентка пришла сегодня здоровая, мы, как это и следует сделать, порекомендовали пройти обследование снова через год. А оказалось, что у нее очень агрессивный рак: он вырос за этот год, но при диагностике во время первого приема его выявить было невозможно.
Принято считать, что опухоль удваивается в размерах за 110−400 и более дней. Однако если это высокоагрессивный рак, он растет быстрее. За год, пока пациентка придет к врачу, у нее уже будет вторая или третья стадия. И вот вы сами, регулярно осматривая грудь дома, сможете что-то нащупать и прийти к врачу раньше.
Поэтому не надо думать, что женщина себя пощупала — и к доктору можно не идти. Самообследование груди должно дисциплинировать: «Я себя смотрю, у меня все хорошо, но это должен подтвердить врач».
Мы, врачи, не только руками осматриваем молочные железы, но и делаем молодым женщинам УЗИ, а пациенткам после 50 лет — маммографию. Мы стремимся найти опухоль как можно раньше, еще до того, как вы у себя что-то прощупаете. Тогда эффект от лечения будет очень хорошим.
— Вы сказали про 110−400 дней, за которые опухоль удваивается. За столько дней она может от одной стадии дорасти до другой?
— Нет, речь идет про увеличение опухоли в два раза. Женщина говорит: «Три месяца назад была у доктора — ничего не нашел, а сегодня уже вторая стадия! Как быстро опухоль выросла!» Но вряд ли она выросла так быстро. Просто на каком-то этапе ее не диагностировали. Ведь от момента возникновения опухоли до момента ее диагностики может пройти от 5 до 15 лет, в среднем считается 8,5 года.
— Почему тогда эту опухоль не нашли раньше?
— Возможно, были низкие диагностические возможности, фактор аппаратуры тоже надо учитывать. И еще есть момент — отсутствие онконастороженности. Недавно у меня была пациентка, 32 года, и, наверное, в ее случае как раз эта онконастороженность и была упущена. Там площадь поражения у девочки по рентген-маммографии 8 см.
— Так это много!
— Но там нулевая стадия рака по данным биопсии. И эта опухоль почему-то как опухоль не прощупывается, на УЗИ — неузловое образование, что нехарактерно для рака. Тем не менее никто не мог предположить, что у 32-летней девушки такая вот структура может оказаться раком.
«Если у родных были рак молочной железы, кишечника, яичников или эндометрия, то риски в два раза выше»
— Насколько УЗИ — чувствительный метод при диагностике рака молочной железы?
— Сегодня практически везде стоят очень хорошие УЗИ-аппараты с высокоспецифическими характеристиками датчиков. В современных аппаратах есть функция эластометрии, которая помогает определить плотность груди. Еще Гиппократ, когда щупал, говорил: «Это мягкое, а это плотное». Плотное — это значит, что там что-то плохо.
Когда мы на УЗИ видим в ткани какие-то изменения, то берем пункцию и по ее результатам можем диагностировать, например, или атипию клеток, или предраковую опухоль. Самая маленькая раковая опухоль, которую мы находили, — 3 мм.
— Маммографию делают женщинам только с 50 лет?
— Во время скрининга, когда мы проверяем женщин, считающих себя здоровыми, маммографию делают с 50 лет раз в два года. Но при этом еще раз в год надо делать УЗИ. 5% раков — рентгенотрицательные, и аппарат их пропустит. Внутрикистозные раки рентген видит как кисту, а вот УЗИ-аппарат распознает внутрикистозные разрастания, что может свидетельствовать о наличии злокачественного процесса.
— А что делать женщинам, которым 35−40 лет?
— Если у родных женщины были рак молочной железы, кишечника, яичников или эндометрия, то у нее выше риск развития рака молочной железы. Может быть выявлен наследственный ген BRCA 1 и BRCA 2. Если он есть, то риск развития рака увеличивается до 70−85%. Таким женщинам надо на 10 лет раньше, то есть с 40 лет, проводить маммографию.
У меня была пациентка, у которой бабушка, мама и ее родные сестры до 40 лет уже погибли от рака молочной железы. У этой женщины тоже был ген BRCA 2, он довольно агрессивный, поэтому этой пациентке мы вообще с 30 лет начали делать маммограмму.
Большое подспорье в ситуации, когда у женщины рентгенплотная грудь, — МРТ. Его выполняют с контрастированием. И эффективность этого метода при выявлении высоко агрессивного рака на ранних стадиях очень высокая. Женщинам с такой грудью мы рекомендуем делать МРТ каждый год.
— Киста может перерасти в рак?
— Есть исследование о том, что макрокисты от 2 см и более до 45-летнего возраста увеличивают риск возникновения рака груди в 5,9 раза. После 45 лет эта угроза уходит.
Если это микрокисты размером 1−1,5 см то мы назначаем консервативное лечение. В этом случае важно выявить причину возникновения кисты. Если киста от 1,5 см, то делаем пункционную биопсию под УЗИ-контролем, ее полностью убираем, а содержимое отправляем на цитологическое исследование. Сама биопсия также является лечением, так как во время процедуры стенки кисты спадаются, как правило, там она уже не возникает. Иногда мы вводим специальное вещество и склерозируем стенки кисты.
— А если киста меньше 1,5 см?
— Если у женщины есть гинекологические проблемы, лечение идет с гинекологическим упором. Если заболевание щитовидной железы и печени, то в первую очередь устраняем эти причины.
Но если есть подозрения, и мы видим на УЗИ, что у кисты неровные контуры, она атипичная, нас смущает ее внутреннее содержимое и что-то не так с оболочкой, тоже делаем пункционную биопсию. Мы в последнее время ведем довольно агрессивную диагностическую политику: в чем-то сомневаешься — все равно делаешь биопсию. Ведь нас так и учили: прежде чем начинаешь лечить, на 100% должен быть уверен, что это не раковый процесс.
— Это только маммологов так учат?
— Нет, нас всех в институте так учили. Когда начинаешь лечить любую болезнь — исключи рак. Онконастороженность должна быть во всем абсолютно.
— Были ли случаи, когда вы брали пункцию из небольшой кисты — и это был рак?
— У меня была пациентка со множественными кистами, ей чуть больше 40 лет. Она долго наблюдалась, периодически мы ей убирали кисты. Во время одного из последних визитов делал пункцию, ввожу шприц, а жидкость не набирается. Создали вакуум — и в шприц пошла какая-то масса. Мы сразу подумали, что здесь что-то не то. Пришел результат анализа — внутрикистозный рак. Благо, что у женщины процесс был маленький, и первая стадия рака. Ей сделали двустороннюю мастэктомию (удаление молочной железы. — Прим. автора), сейчас она под наблюдением, но абсолютно здоровая женщина.
Был еще один случай у женщины уже в возрасте. Киста была красивая и большая — около 4 см. Никаких изменений в ней не было, да и подозрений тоже, но когда пропунктировал — там внутри была не жидкость, а взвесь. И тоже оказался рак.
— Мастопатия — это болезнь? Некоторые уважаемые медики говорят, что этот диагноз ставят налево и направо, а на самом деле это того не стоит…
— Учитывая, что в Международной классификации болезней есть такой диагноз, то это все-таки болезнь. Хотя я с немецкими коллегами разговаривал, и они рассказывают, что в Германии есть земли, где мастопатия у 85−90% женщин. И они уже начинают думать: болезнь ли это?
Да, это болезнь. Есть простая мастопатия, как в народе говорят. При ней нет ни атипии, ни пролифераций (повышения количества железистых клеточных компонентов. — Прим. автора). Она к риску развития рака молочной железы не приводит.
Но если мастопатия идет с пролиферацией и атипичными клетками, то такой риск увеличивается.
В любом случае мастопатию надо лечить. Она приносит женщинам дискомфорт, особенно когда возникают боли, уплотнения. Если молочная железа чуть напряжена перед месячными — это не патология. Но если женщина приходит и говорит, что за две недели до месячных у нее грудь разрывается, ей неудобно, и все мысли только о том, что болит, это ненормальное состояние. Проблему надо устранять: есть гормональные, седативные и витаминные препараты, которые хорошо справляются с этой ситуацией.
— Очень маленькие кисты вы все равно лечите?
— Если в груди одиночная киста 2 мм, у женщины нет никаких жалоб и ее не беспокоит боль, стабильный менструационный цикл, то такие кисты не трогаем и только наблюдаем. Но, как правило, одну-две кисты в груди мы видим крайне редко, их может быть и 50, и 70 в одной молочной железе.
Ко мне как-то пришла пациентка с пышной грудью, а там все было в кистах. Во время пункции было удалено 150 кубиков жидкости!
— Какая разница между фиброаденомой и кистой?
— Фиброаденома — это доброкачественная опухоль.
— Она может стать злокачественной?
— Израильские ученые провели небольшое исследование и пришли к выводу, что в 0,022% случаев идет перерождение фиброаденомы в рак. Кто-то еще пишет, что этот риск от 1 до 5%. Но в своей практике я таких случаев видел очень мало. Иногда просто рак маскируется под фиброаденому.
Когда я читаю лекции, то показываю врачам снимок типичной фиброаденомы. У нее ровный контур, однородная структура, горизонтальная ориентация, она смещаема… Визуально нет никаких проблем. Женщине с этой фиброаденомой был 31 год, она через год после кормления грудью пришла на контроль к врачам, где собственно эту фиброаденому и увидели. У нас не было сомнений, что все в порядке.
Пациентка оказалась исполнительная и по рекомендации ровно через три месяца снова пришла на прием. И если при первом осмотре эта фиброаденома была 8 мм на 4 мм, то на втором — уже 16 мм. Она так увеличилась в размерах за три месяца! Когда мы пропунктировали — получили рак. Благо, это была начальная стадия.
Женщине делали резекцию (удаление части молочной железы. — Прим. автора). Сегодня уже нет таких, как раньше, калечащих операций. Во многих случаях нам сегодня помогает пластическая хирургия и органосохраняющие операции. При этом не всегда женщина готова к тому, чтобы удалить грудь. К тому же в ретроспективных исследованиях показано, что расширение объема операции при ранних формах рака молочной железы не приводит к улучшению выживаемости пациентов.
— Фиброаденому обязательно нужно удалять?
— Нет. Фиброаденомы мы удаляем как правило в том случае, если их размер превышает 2 см. Если они меньше, то делаем пункционную биопсию и наблюдаем опухоль в динамике. Если она не растет и биопсия хорошая, то разрешаем даже планировать беременность.
— Я знаю, что если женщина планирует беременность, то врачи просят удалить фиброаденому…
— Потому что врач думает, что она будет расти. А вдруг не будет расти?
— И что делать женщине?
— Рожать. Если фиброаденома будет 18−19 мм, я скажу ее удалить, потому что все около 2 см уже удаляется. А если она меньше по размерам и не растет в динамике, то есть через три, шесть месяцев и год наблюдения, женщина может планировать беременность. Во время беременности я рекомендую женщинам, проходя УЗИ плода в назначенные сроки, делать и УЗИ молочной железы, затем его повторить после родов через три месяца, в период лактации.
Фиброаденомы у беременных женщин и после родов могут незначительно увеличиваться, потому что они имеют полости и тоже могут вырабатывать молоко, в них тоже могут быть молочные кисты. Ничего страшного в этом нет. Мы такие фиброаденомы наблюдаем даже, когда пациентка идет на ЭКО. И, тьфу-тьфу-тьфу, у нас не было таких случаев, что мы бегом их удаляли, потому что они начали расти.
— А если быстро не удалили и женщина забеременела, что может быть?
— Это может мешать при кормлении, надо следить, чтобы фиброаденомы не перекрывали проток. И все.
— Но если после пункции фиброаденомы у беременной вы понимаете, что это злокачественная опухоль?
— Тогда уже надо лечить. Не обязательно отказываться от беременности. Есть разные тактики: можно во время беременности проводить лечение, можно выждать, когда беременность пройдет, иногда прерывают беременность. Но если женщина скажет, что она продолжает беременность, то будем лечить во время беременности.
— Какие рекомендации вы даете женщинам, которые приходят на прием?
— Бывает, что у женщины вся грудь в кистах и консервативное лечение не дает эффекта. Порой доходит до того, что приходится полностью удалять молочную железу из-за постоянных рецидивов. Если женщина не замужем, мало рожала, она директор фирмы и живет в постоянных нервотрепках — это все играет отрицательную роль. Ей скажешь: не нервничайте, не злоупотреблять кофе, черным чаем, шоколадом. Но это мы в пустоту говорим. Что значит сегодня не нервничать?
Если ты пришел в магазин, с кем-то поспорил — и, пожалуйста, уже понервничал. А это состояние всегда к чему-нибудь да приведет. Если не к развитию дисгормональных заболеваний, то во время стресса может быть гипертонический криз, инсульты, инфаркты…
Поэтому надо держать себя в руках и больше улыбаться. Я как-то иду по улице с улыбкой на лице, ко мне подходит женщина и с агрессией спрашивает: «А почему вы улыбаетесь?» Я был шокирован и не знал даже, что ответить. Говорю: «Настроение у меня хорошее». Она отвечает: «Странно». Я еще подумал, что, действительно, странно. Все ходят озлобленные, а я хожу и улыбаюсь. Посмотрите, по улице ведь мало ходит улыбающихся людей.
— Во сколько лет и что должна делать женщина, чтобы вовремя выявить рак молочной железы?
— Женщинам с 20 до 30 лет раз в три года надо ходить к маммологу и делать УЗИ. При этом лучше, если УЗИ будет делать именно маммолог.
Раковая опухоль очень коварна. Она не всегда такая, как описано в учебнике. Она может быть не опухолью, а каким-то участком. Нет заболевания молочной железы, под которое не замаскировался бы рак.
После 30 лет осмотр маммолога и УЗИ должны быть ежегодно, а после 50 лет раз в два года надо обязательно делать еще и маммограмму. Тем, у кого наследственные раки, ее начинают делать раньше.
У меня есть пациентка, слава богу, у нее сейчас все хорошо. У нее в 25 или 26 лет возник рак молочной железы, там опухоль была чуть не третьей стадии, а на маммограмме вообще ничего не было видно. Но когда уже сделали спектральную маммограмму, это специальная функция к маммографу, опухоль увидели.
— По какой причине возникает рак молочной железы?
— Нет явной причины, их много. Влияет и злоупотребление алкоголем. Были исследования, что 10 граммов любого алкоголя ежедневно на протяжении 7,5 года увеличивают риск рака груди до 6%. Плюс речь идет и о раках глотки, желудка, печени и поджелудочной железы.
Влияние курения на развитие рака молочной железы неоднозначно. Сегодня нет конкретных данных, что оно приводит к раку груди. Но к другим ракам приводит. Я имею в виду рак желудка, гортани, легких…
Наследственных раков 5−10%. Все остальное — это спорадические (случайные. — Прим. автора) раки.
Ранние роды снижают риск развития рака молочной железы минимум в три раза. Но при этом женщина должна родить до 25 лет.
Когда разговариваю с пациентками, то вижу, что часто они сами себя программируют на болезнь. Хорошо помню женщину, которой поставил рак молочной железы впервые в своей жизни, я тогда только выучился. На УЗИ ее молочная железа у меня всегда вызывала вопросы и она мне постоянно говорила: «Сан Саныч, смотри очень внимательно, у меня есть рак». Да, так и вышло. У нее был очень высокоагрессивный рак третьей стадии, ей было около 40 лет и потом она прожила еще шесть лет.
Многие женщины обижены сами на себя или на кого-то. Иногда диву даешься, когда на откровенные разговоры выходишь. Говорят, что мама сестре отписала дачу, и она маму не может простить, или муж оставил, и она не может его простить. Бывает, что женщина посвятила себя мужу и семье, к 45 годам начинает из-за этого себя съедать и у нее может возникнуть рак.
— Это тоже дает толчок к раку?
— Как часто к вам приходят на прием молодые девушки?
— В последнее время все больше. Самая молодая пациентка — 22 года. У нее первая стадия рака молочной железы, через три года после постановки диагноза был рецидив, отправили на полное удаление молочной железы.
Благо, что мы выявляем такое на ранних стадиях. Сегодня диагностика действительно хорошая, потому что удается выявить рак в доклинических, ранних формах, на нулевой и первой стадии. Третью и четвертую стадию крайне редко диагностируют, это может быть у женщин, которые пять-шесть лет не были у доктора.
— С чем связано, что сейчас стало больше молодых пациенток?
— Трудно сказать. Но я думаю, что влияют экология и темп жизни.
— Как вы морально переживаете момент, когда говорите женщине, что у нее рак?
— Тяжело. Всегда тяжело. Пациент — это уже близкий человек. Некоторые приходят, чтобы я снял диагноз. Один, второй, третий врач написали, что рак, а она приходит и просит посмотреть. Тогда я говорю: «Не ищите себе того человека, который скажет, что у вас нет рака. Вы тогда погибнете. Вам поставили правильный диагноз и нужно начинать лечиться».
— Но вы же понимаете, что все, кто едет в онкологическую клинику, едут с надеждой, что их диагноз не подтвердится…
— Я понимаю психологию человека и как тяжело с этим смириться. Многие приходят с вопросом «За что?». Говорят: «Я такая хорошая, а у меня соседка плохая, и почему у нее все хорошо».
Я всегда прошу не говорить: «За что?», а задавать себе вопрос: «Почему? Для чего?». Болезнь — это почему, а не за что. Когда человек начинает осознавать, почему с ним это произошло, быстрее выздоравливает.
— Были ли в вашей практике истории, когда вы понимали, что шансы не очень большие, но происходило чудо?
— Нет. Но бывает, когда раковый процесс идет медленно. Я наблюдал женщину с четвертой стадией рака после курса химиотерапии. У нее были отдаленные метастазы в костях, но она себя при этом неплохо чувствовала. Она приезжала раз в полгода на контроль, и я знал, что там финал, потому что уже не брались лечить. Но она была в приподнятом настроении и с четвертой стадией прожила еще как минимум три года.
У меня сейчас есть пациентка, которой 90 лет. У нее вторая стадия рака и много сопутствующих патологий. Ее нельзя оперировать. Мы прописали эндокринную терапию и объяснили дочке, что пациентка не от онкологического заболевания умрет. У нее выраженная сердечная недостаточность. Если мы ее на операционный стол возьмем, то со стола не снимем. Там много противопоказаний.
Она при этом себя неплохо чувствует, говорит, что немножко побаливает. У нее раковый процесс стабилизировался и стоит на месте.
— Мужчины к вам на прием часто приходят?
— Да. Много тех, кто занимается культуризмом и принимает добавки, которые способствуют развитию гинекомастии, то есть росту молочной железы. На фоне гинекомастии может развиться рак.
У меня есть пациент с раком молочной железы. Он знает, что 1% раков молочной железы — это рак у мужчин. И всегда, когда ко мне приходит, говорит: «Сан Саныч, пришел 1%». Ему молочную железу полностью удалили, он сейчас под наблюдением и неплохо себя чувствует.
— Как влияет на развитие рака молочной железы прием оральных контрацептивов?
— До первых родов не рекомендую их принимать, потом — можете.
Есть доказательная база, что семь лет принимать гормонозаместительную терапию безопасно, потом риск развития рака увеличивается. Но если гормонозаместительную терапию отменить, то через два года после этого риск сравняется с теми женщинами, которые ее никогда не принимали.
Но здесь вопрос качества жизни выходит на первый план. Если я вижу, что качество жизни у пациентки никакое, и у нее нет противопоказаний для принятия гормонозаместительной терапии, я ей ее назначаю и не боюсь этого. Но я обо всем предупреждаю пациентку, и она все равно сама принимает решение.
— Как за последние пять лет изменилась диагностика рака молочной железы?
— Все очень продвинулось. Сегодня маммографы стали более доступны, появились цифровые технологии. У нас был случай, когда мы нашли раковую опухоль по четырем микрокальцинатам (солевым отложениям в молочной железе. — Прим. TUT.BY), увидев их на маммограмме. Это мелкие точки разной формы и величины. Но по ним мы понимаем, что, скорее всего, начался раковый процесс. И в итоге там была опухоль до 5 мм, женщину пролечили, и она здорова.
Раньше при пленочных маммографах у нас таких возможностей не было.
— На ваш взгляд, как лечат рак молочной железы в Беларуси?
— На достойном уровне. Сегодня наши схемы лечения соответствуют мировым стандартам. Так же лечат и в Израиле, и в Германии.
— Что вы поняли о жизни за столько лет работы?
— Надо радоваться каждому дню. Здесь вспоминаешь слова из Библии: не думай о завтрашнем дне, он знает, каким ему быть, живи сегодняшним днем. Почему? Многие приходят с планами на завтра, а болезнь — хлобысь — и все планы ломает.
Еще надо быть добрее к людям и к себе. Я всегда говорю: «Делай пациенту все так, как будто ты можешь завтра оказаться на его месте».
— А как вы пришли в профессию?
— Я был акушером-гинекологом в Минском областном роддоме, и главврач Владимир Леонтьевич Селява в 1998 году вызвал меня к себе и говорит: «Пойдешь учиться на маммолога». Я говорю: «Не пойду». Гинекологи смотреть грудь всегда боялись, малейшие уплотнения — бегом к онкологам. Хотя гинеколог должен заниматься молочной железой — это часть репродуктивной системы.
И вот меня уговорили и отправили на учебу. Первым моим учителем была Ида Пахомовна Роговцева, она меня всему и научила. Когда я после учебы начал практиковать, сказал ей, что буду часто к ней направлять пациенток, потому что буду сомневаться. Она тогда сказала: «Первую тысячу посмотришь — и поймешь, что у женщины есть грудь. Дальше уже будет легче». Так оно и было.
Раньше УЗИ-аппараты были слабенькие, это не то, что сейчас, когда на приеме все видишь, и все определяли руками. Я поражался, как Ида Пахомовна руками может такое находить. А потом понял, что все приходит с опытом.
источник
Александр Поддубный работает маммологом уже 20 лет. Сегодня он является заведующим маммологическим кабинетом в Республиканском клиническом медицинском центре Управления делами президента и консультирует в частном медицинском центре «Кравира». Начинал в Минском областном роддоме.
Он переехал в Беларусь из Волынской области Украины, когда служил в армии. Здесь и поступил в мединститут. И если в 1990-х годах Александр Александрович, работая акушером-гинекологом, не хотел идти учиться на маммолога, то сегодня он именно тот врач, к которому талоны разбирают за считанные минуты.
Маммолог Александр Поддубный рассказал TUT.BY о том, как не пропустить рак молочной железы на начальной стадии и что к нему приводит.
— Сейчас много информации о том, что женщина должна регулярно осматривать грудь. Действительно ли самообследование помогает что-то выявить? Я в это не очень верю, если честно…
— Раньше это было очень распространено, и все призывали женщин обязательно ежемесячно обследовать молочную железу, потому что это помогает выявить рак на начальной стадии. Но, как оказалось, самообследование именно в диагностике начальных форм рака не помогает.
Если грудь большая, то минимально, что женщина может выявить сама — опухоль уже на второй стадии, а чаще на третьей. Доказано, что самообследование груди, даже при регулярном применении и тренировке, будучи единственным методом, не в состоянии снизить уровень смертности от рака груди.
В Москве проводили исследование: предложили акушерам-гинекологам с десятилетним стажем найти раковую опухоль в муляже молочной железы. Из семи опухолей находили максимум четыре, три опухоли пропускались. Так это врачи с десятилетним стажем! Представляете, если свою грудь осматривает женщина, которая не умеет это делать? Она вроде бы пощупала, посмотрела — и ей кажется, что все в порядке.
— То есть это можно и не делать?
— Нет, это не делать нельзя. Сейчас объясню почему. Бывают оккультные формы рака молочной железы. Это такая форма рака, которая никак себя не проявляет при прощупывании, и как правило, при ней выявляют уже метастазы (распространение опухолевых клеток из места возникновения опухоли в другие отделы и органы организма человека. — Прим. TUT.BY) в других органах.
Но есть и межинтервальные раки. Допустим, пациентка пришла сегодня здоровая, мы, как это и следует сделать, порекомендовали пройти обследование снова через год. А оказалось, что у нее очень агрессивный рак: он вырос за этот год, но при диагностике во время первого приема его выявить было невозможно.
Александр Поддубный работает маммологом уже 20 лет. Он консультирует в Республиканском клиническом медицинском центре Управления делами президента и в частном медицинском центре «Кравира»
Принято считать, что опухоль удваивается в размерах за 110−400 и более дней. Однако если это высокоагрессивный рак, он растет быстрее. За год, пока пациентка придет к врачу, у нее уже будет вторая или третья стадия. И вот вы сами, регулярно осматривая грудь дома, сможете что-то нащупать и прийти к врачу раньше.
Поэтому не надо думать, что женщина себя пощупала — и к доктору можно не идти. Самообследование груди должно дисциплинировать: «Я себя смотрю, у меня все хорошо, но это должен подтвердить врач».
Мы, врачи, не только руками осматриваем молочные железы, но и делаем молодым женщинам УЗИ, а пациенткам после 50 лет — маммографию. Мы стремимся найти опухоль как можно раньше, еще до того, как вы у себя что-то прощупаете. Тогда эффект от лечения будет очень хорошим.
— Вы сказали про 110−400 дней, за которые опухоль удваивается. За столько дней она может от одной стадии дорасти до другой?
— Нет, речь идет про увеличение опухоли в два раза. Женщина говорит: «Три месяца назад была у доктора — ничего не нашел, а сегодня уже вторая стадия! Как быстро опухоль выросла!» Но вряд ли она выросла так быстро. Просто на каком-то этапе ее не диагностировали. Ведь от момента возникновения опухоли до момента ее диагностики может пройти от 5 до 15 лет, в среднем считается 8,5 года.
— Почему тогда эту опухоль не нашли раньше?
— Возможно, были низкие диагностические возможности, фактор аппаратуры тоже надо учитывать. И еще есть момент — отсутствие онконастороженности. Недавно у меня была пациентка, 32 года, и, наверное, в ее случае как раз эта онконастороженность и была упущена. Там площадь поражения у девочки по рентген-маммографии 8 см.
— Так это много!
— Но там нулевая стадия рака по данным биопсии. И эта опухоль почему-то как опухоль не прощупывается, на УЗИ — неузловое образование, что нехарактерно для рака. Тем не менее никто не мог предположить, что у 32-летней девушки такая вот структура может оказаться раком.
— Насколько УЗИ — чувствительный метод при диагностике рака молочной железы?
— Сегодня практически везде стоят очень хорошие УЗИ-аппараты с высокоспецифическими характеристиками датчиков. В современных аппаратах есть функция эластометрии, которая помогает определить плотность груди. Еще Гиппократ, когда щупал, говорил: «Это мягкое, а это плотное». Плотное — это значит, что там что-то плохо.
Когда мы на УЗИ видим в ткани какие-то изменения, то берем пункцию и по ее результатам можем диагностировать, например, или атипию клеток, или предраковую опухоль. Самая маленькая раковая опухоль, которую мы находили, — 3 мм.
— Маммографию делают женщинам только с 50 лет?
— Во время скрининга, когда мы проверяем женщин, считающих себя здоровыми, маммографию делают с 50 лет раз в два года. Но при этом еще раз в год надо делать УЗИ. 5% раков — рентгенотрицательные, и аппарат их пропустит. Внутрикистозные раки рентген видит как кисту, а вот УЗИ-аппарат распознает внутрикистозные разрастания, что может свидетельствовать о наличии злокачественного процесса.
— А что делать женщинам, которым 35−40 лет?
— Если у родных женщины были рак молочной железы, кишечника, яичников или эндометрия, то у нее выше риск развития рака молочной железы. Может быть выявлен наследственный ген BRCA 1 и BRCA 2. Если он есть, то риск развития рака увеличивается до 70−85%. Таким женщинам надо на 10 лет раньше, то есть с 40 лет, проводить маммографию.
У меня была пациентка, у которой бабушка, мама и ее родные сестры до 40 лет уже погибли от рака молочной железы. У этой женщины тоже был ген BRCA 2, он довольно агрессивный, поэтому этой пациентке мы вообще с 30 лет начали делать маммограмму.
Большое подспорье в ситуации, когда у женщины рентгенплотная грудь, — МРТ. Его выполняют с контрастированием. И эффективность этого метода при выявлении высоко агрессивного рака на ранних стадиях очень высокая. Женщинам с такой грудью мы рекомендуем делать МРТ каждый год.
— Киста может перерасти в рак?
— Есть исследование о том, что макрокисты от 2 см и более до 45-летнего возраста увеличивают риск возникновения рака груди в 5,9 раза. После 45 лет эта угроза уходит.
Если это микрокисты размером 1−1,5 см то мы назначаем консервативное лечение. В этом случае важно выявить причину возникновения кисты. Если киста от 1,5 см, то делаем пункционную биопсию под УЗИ-контролем, ее полностью убираем, а содержимое отправляем на цитологическое исследование. Сама биопсия также является лечением, так как во время процедуры стенки кисты спадаются, как правило, там она уже не возникает. Иногда мы вводим специальное вещество и склерозируем стенки кисты.
— А если киста меньше 1,5 см?
— Если у женщины есть гинекологические проблемы, лечение идет с гинекологическим упором. Если заболевание щитовидной железы и печени, то в первую очередь устраняем эти причины.
Но если есть подозрения, и мы видим на УЗИ, что у кисты неровные контуры, она атипичная, нас смущает ее внутреннее содержимое и что-то не так с оболочкой, тоже делаем пункционную биопсию. Мы в последнее время ведем довольно агрессивную диагностическую политику: в чем-то сомневаешься — все равно делаешь биопсию. Ведь нас так и учили: прежде чем начинаешь лечить, на 100% должен быть уверен, что это не раковый процесс.
— Это только маммологов так учат?
— Нет, нас всех в институте так учили. Когда начинаешь лечить любую болезнь — исключи рак. Онконастороженность должна быть во всем абсолютно.
— Были ли случаи, когда вы брали пункцию из небольшой кисты — и это был рак?
— У меня была пациентка со множественными кистами, ей чуть больше 40 лет. Она долго наблюдалась, периодически мы ей убирали кисты. Во время одного из последних визитов делал пункцию, ввожу шприц, а жидкость не набирается. Создали вакуум — и в шприц пошла какая-то масса. Мы сразу подумали, что здесь что-то не то. Пришел результат анализа — внутрикистозный рак. Благо, что у женщины процесс был маленький, и первая стадия рака. Ей сделали двустороннюю мастэктомию (удаление молочной железы. — Прим. TUT.BY), сейчас она под наблюдением, но абсолютно здоровая женщина.
Был еще один случай у женщины уже в возрасте. Киста была красивая и большая — около 4 см. Никаких изменений в ней не было, да и подозрений тоже, но когда пропунктировал — там внутри была не жидкость, а взвесь. И тоже оказался рак.
— Мастопатия — это болезнь? Некоторые уважаемые медики говорят, что этот диагноз ставят налево и направо, а на самом деле это того не стоит…
— Учитывая, что в Международной классификации болезней есть такой диагноз, то это все-таки болезнь. Хотя я с немецкими коллегами разговаривал, и они рассказывают, что в Германии есть земли, где мастопатия у 85−90% женщин. И они уже начинают думать: болезнь ли это?
Да, это болезнь. Есть простая мастопатия, как в народе говорят. При ней нет ни атипии, ни пролифераций (повышения количества железистых клеточных компонентов. — Прим. TUT.BY). Она к риску развития рака молочной железы не приводит.
Но если мастопатия идет с пролиферацией и атипичными клетками, то такой риск увеличивается.
В любом случае мастопатию надо лечить. Она приносит женщинам дискомфорт, особенно когда возникают боли, уплотнения. Если молочная железа чуть напряжена перед месячными — это не патология. Но если женщина приходит и говорит, что за две недели до месячных у нее грудь разрывается, ей неудобно, и все мысли только о том, что болит, это ненормальное состояние. Проблему надо устранять: есть гормональные, седативные и витаминные препараты, которые хорошо справляются с этой ситуацией.
— Очень маленькие кисты вы все равно лечите?
— Если в груди одиночная киста 2 мм, у женщины нет никаких жалоб и ее не беспокоит боль, стабильный менструационный цикл, то такие кисты не трогаем и только наблюдаем. Но, как правило, одну-две кисты в груди мы видим крайне редко, их может быть и 50, и 70 в одной молочной железе.
Ко мне как-то пришла пациентка с пышной грудью, а там все было в кистах. Во время пункции было удалено 150 кубиков жидкости!
— Какая разница между фиброаденомой и кистой?
— Фиброаденома — это доброкачественная опухоль.
— Она может стать злокачественной?
— Израильские ученые провели небольшое исследование и пришли к выводу, что в 0,022% случаев идет перерождение фиброаденомы в рак. Кто-то еще пишет, что этот риск от 1 до 5%. Но в своей практике я таких случаев видел очень мало. Иногда просто рак маскируется под фиброаденому.
Когда я читаю лекции, то показываю врачам снимок типичной фиброаденомы. У нее ровный контур, однородная структура, горизонтальная ориентация, она смещаема… Визуально нет никаких проблем. Женщине с этой фиброаденомой был 31 год, она через год после кормления грудью пришла на контроль к врачам, где собственно эту фиброаденому и увидели. У нас не было сомнений, что все в порядке.
Пациентка оказалась исполнительная и по рекомендации ровно через три месяца снова пришла на прием. И если при первом осмотре эта фиброаденома была 8 мм на 4 мм, то на втором — уже 16 мм. Она так увеличилась в размерах за три месяца! Когда мы пропунктировали — получили рак. Благо, это была начальная стадия.
Женщине делали резекцию (удаление части молочной железы. — Прим. TUT.BY). Сегодня уже нет таких, как раньше, калечащих операций. Во многих случаях нам сегодня помогает пластическая хирургия и органосохраняющие операции. При этом не всегда женщина готова к тому, чтобы удалить грудь. К тому же в ретроспективных исследованиях показано, что расширение объема операции при ранних формах рака молочной железы не приводит к улучшению выживаемости пациентов.
— Фиброаденому обязательно нужно удалять?
— Нет. Фиброаденомы мы удаляем как правило в том случае, если их размер превышает 2 см. Если они меньше, то делаем пункционную биопсию и наблюдаем опухоль в динамике. Если она не растет и биопсия хорошая, то разрешаем даже планировать беременность.
— Я знаю, что если женщина планирует беременность, то врачи просят удалить фиброаденому…
— Потому что врач думает, что она будет расти. А вдруг не будет расти?
— И что делать женщине?
— Рожать. Если фиброаденома будет 18−19 мм, я скажу ее удалить, потому что все около 2 см уже удаляется. А если она меньше по размерам и не растет в динамике, то есть через три, шесть месяцев и год наблюдения, женщина может планировать беременность. Во время беременности я рекомендую женщинам, проходя УЗИ плода в назначенные сроки, делать и УЗИ молочной железы, затем его повторить после родов через три месяца, в период лактации.
Фиброаденомы у беременных женщин и после родов могут незначительно увеличиваться, потому что они имеют полости и тоже могут вырабатывать молоко, в них тоже могут быть молочные кисты. Ничего страшного в этом нет. Мы такие фиброаденомы наблюдаем даже, когда пациентка идет на ЭКО. И, тьфу-тьфу-тьфу, у нас не было таких случаев, что мы бегом их удаляли, потому что они начали расти.
— А если быстро не удалили и женщина забеременела, что может быть?
— Это может мешать при кормлении, надо следить, чтобы фиброаденомы не перекрывали проток. И все.
— Но если после пункции фиброаденомы у беременной вы понимаете, что это злокачественная опухоль?
— Тогда уже надо лечить. Не обязательно отказываться от беременности. Есть разные тактики: можно во время беременности проводить лечение, можно выждать, когда беременность пройдет, иногда прерывают беременность. Но если женщина скажет, что она продолжает беременность, то будем лечить во время беременности.
— Какие рекомендации вы даете женщинам, которые приходят на прием?
— Бывает, что у женщины вся грудь в кистах и консервативное лечение не дает эффекта. Порой доходит до того, что приходится полностью удалять молочную железу из-за постоянных рецидивов. Если женщина не замужем, мало рожала, она директор фирмы и живет в постоянных нервотрепках — это все играет отрицательную роль. Ей скажешь: не нервничайте, не злоупотреблять кофе, черным чаем, шоколадом. Но это мы в пустоту говорим. Что значит сегодня не нервничать?
Если ты пришел в магазин, с кем-то поспорил — и, пожалуйста, уже понервничал. А это состояние всегда к чему-нибудь да приведет. Если не к развитию дисгормональных заболеваний, то во время стресса может быть гипертонический криз, инсульты, инфаркты…
Поэтому надо держать себя в руках и больше улыбаться. Я как-то иду по улице с улыбкой на лице, ко мне подходит женщина и с агрессией спрашивает: «А почему вы улыбаетесь?» Я был шокирован и не знал даже, что ответить. Говорю: «Настроение у меня хорошее». Она отвечает: «Странно». Я еще подумал, что, действительно, странно. Все ходят озлобленные, а я хожу и улыбаюсь. Посмотрите, по улице ведь мало ходит улыбающихся людей.
— Во сколько лет и что должна делать женщина, чтобы вовремя выявить рак молочной железы?
— Женщинам с 20 до 30 лет раз в три года надо ходить к маммологу и делать УЗИ. При этом лучше, если УЗИ будет делать именно маммолог.
Раковая опухоль очень коварна. Она не всегда такая, как описано в учебнике. Она может быть не опухолью, а каким-то участком. Нет заболевания молочной железы, под которое не замаскировался бы рак.
После 30 лет осмотр маммолога и УЗИ должны быть ежегодно, а после 50 лет раз в два года надо обязательно делать еще и маммограмму. Тем, у кого наследственные раки, ее начинают делать раньше.
У меня есть пациентка, слава богу, у нее сейчас все хорошо. У нее в 25 или 26 лет возник рак молочной железы, там опухоль была чуть не третьей стадии, а на маммограмме вообще ничего не было видно. Но когда уже сделали спектральную маммограмму, это специальная функция к маммографу, опухоль увидели.
— По какой причине возникает рак молочной железы?
— Нет явной причины, их много. Влияет и злоупотребление алкоголем. Были исследования, что 10 граммов любого алкоголя ежедневно на протяжении 7,5 года увеличивают риск рака груди до 6%. Плюс речь идет и о раках глотки, желудка, печени и поджелудочной железы.
Влияние курения на развитие рака молочной железы неоднозначно. Сегодня нет конкретных данных, что оно приводит к раку груди. Но к другим ракам приводит. Я имею ввиду раки желудка, гортани, легких…
Наследственных раков 5−10%. Все остальное — это спорадические (случайные. — Прим. TUT.BY) раки.
Ранние роды снижают риск развития рака молочной железы минимум в три раза. Но при этом женщина должна родить до 25 лет.
Когда разговариваю с пациентками, то вижу, что часто они сами себя программируют на болезнь. Хорошо помню женщину, которой поставил рак молочной железы впервые в своей жизни, я тогда только выучился. На УЗИ ее молочная железа у меня всегда вызывала вопросы и она мне постоянно говорила: «Сан Саныч, смотри очень внимательно, у меня есть рак». Да, так и вышло. У нее был очень высокоагрессивный рак третьей стадии, ей было около 40 лет и потом она прожила еще шесть лет.
Многие женщины обижены сами на себя или на кого-то. Иногда диву даешься, когда на откровенные разговоры выходишь. Говорят, что мама сестре отписала дачу, и она маму не может простить, или муж оставил, и она не может его простить. Бывает, что женщина посвятила себя мужу и семье, к 45 годам начинает из-за этого себя съедать и у нее может возникнуть рак.
— Это тоже дает толчок к раку?
— Как часто к вам приходят на прием молодые девушки?
— В последнее время все больше. Самая молодая пациентка — 22 года. У нее первая стадия рака молочной железы, через три года после постановки диагноза был рецидив, отправили на полное удаление молочной железы.
Благо, что мы выявляем такое на ранних стадиях. Сегодня диагностика действительно хорошая, потому что удается выявить рак в доклинических, ранних формах, на нулевой и первой стадии. Третью и четвертую стадию крайне редко диагностируют, это может быть у женщин, которые пять-шесть лет не были у доктора.
— С чем связано, что сейчас стало больше молодых пациенток?
— Трудно сказать. Но я думаю, что влияют экология и темп жизни.
— Как вы морально переживаете момент, когда говорите женщине, что у нее рак?
— Тяжело. Всегда тяжело. Пациент — это уже близкий человек. Некоторые приходят, чтобы я снял диагноз. Один, второй, третий врач написали, что рак, а она приходит и просит посмотреть. Тогда я говорю: «Не ищите себе того человека, который скажет, что у вас нет рака. Вы тогда погибнете. Вам поставили правильный диагноз и нужно начинать лечиться».
— Но вы же понимаете, что все, кто едет в онкологическую клинику, едут с надеждой, что их диагноз не подтвердится…
— Я понимаю психологию человека и как тяжело с этим смириться. Многие приходят с вопросом «За что?». Говорят: «Я такая хорошая, а у меня соседка плохая, и почему у нее все хорошо».
Я всегда прошу не говорить: «За что?», а задавать себе вопрос: «Почему? Для чего?». Болезнь — это почему, а не за что. Когда человек начинает осознавать, почему с ним это произошло, быстрее выздоравливает.
— Были ли в вашей практике истории, когда вы понимали, что шансы не очень большие, но происходило чудо?
— Нет. Но бывает, когда раковый процесс идет медленно. Я наблюдал женщину с четвертой стадией рака после курса химиотерапии. У нее были отдаленные метастазы в костях, но она себя при этом неплохо чувствовала. Она приезжала раз в полгода на контроль, и я знал, что там финал, потому что уже не брались лечить. Но она была в приподнятом настроении и с четвертой стадией прожила еще как минимум три года.
У меня сейчас есть пациентка, которой 90 лет. У нее вторая стадия рака и много сопутствующих патологий. Ее нельзя оперировать. Мы прописали эндокринную терапию и объяснили дочке, что пациентка не от онкологического заболевания умрет. У нее выраженная сердечная недостаточность. Если мы ее на операционный стол возьмем, то со стола не снимем. Там много противопоказаний.
Она при этом себя неплохо чувствует, говорит, что немножко побаливает. У нее раковый процесс стабилизировался и стоит на месте.
— Мужчины к вам на прием часто приходят?
— Да. Много тех, кто занимается культуризмом и принимает добавки, которые способствуют развитию гинекомастии, то есть росту молочной железы. На фоне гинекомастии может развиться рак.
У меня есть пациент с раком молочной железы. Он знает, что 1% раков молочной железы — это рак у мужчин. И всегда, когда ко мне приходит, говорит: «Сан Саныч, пришел 1%». Ему молочную железу полностью удалили, он сейчас под наблюдением и неплохо себя чувствует.
— Как влияет на развитие рака молочной железы прием оральных контрацептивов?
— До первых родов не рекомендую их принимать, потом — можете.
Есть доказательная база, что семь лет принимать гормонозаместительную терапию безопасно, потом риск развития рака увеличивается. Но если гормонозаместительную терапию отменить, то через два года после этого риск сравняется с теми женщинами, которые ее никогда не принимали.
Но здесь вопрос качества жизни выходит на первый план. Если я вижу, что качество жизни у пациентки никакое, и у нее нет противопоказаний для принятия гормонозаместительной терапии, я ей ее назначаю и не боюсь этого. Но я обо всем предупреждаю пациентку, и она все равно сама принимает решение.
— Как за последние пять лет изменилась диагностика рака молочной железы?
— Все очень продвинулось. Сегодня маммографы стали более доступны, появились цифровые технологии. У нас был случай, когда мы нашли раковую опухоль по четырем микрокальцинатам (солевым отложениям в молочной железе. — Прим. TUT.BY), увидев их на маммограмме. Это мелкие точки разной формы и величины. Но по ним мы понимаем, что, скорее всего, начался раковый процесс. И в итоге там была опухоль до 5 мм, женщину пролечили, и она здорова.
Раньше при пленочных маммографах у нас таких возможностей не было.
— На ваш взгляд, как лечат рак молочной железы в Беларуси?
— На достойном уровне. Сегодня наши схемы лечения соответствуют мировым стандартам. Так же лечат и в Израиле, и в Германии.
— Что вы поняли о жизни за столько лет работы?
— Надо радоваться каждому дню. Здесь вспоминаешь слова из Библии: не думай о завтрашнем дне, он знает, каким ему быть, живи сегодняшним днем. Почему? Многие приходят с планами на завтра, а болезнь — хлобысь — и все планы ломает.
Еще надо быть добрее к людям и к себе. Я всегда говорю: «Делай пациенту все так, как будто ты можешь завтра оказаться на его месте».
— А как вы пришли в профессию?
— Я был акушером-гинекологом в Минском областном роддоме, и главврач Владимир Леонтьевич Селява в 1998 году вызвал меня к себе и говорит: «Пойдешь учиться на маммолога». Я говорю: «Не пойду». Гинекологи смотреть грудь всегда боялись, малейшие уплотнения — бегом к онкологам. Хотя гинеколог должен заниматься молочной железой — это часть репродуктивной системы.
И вот меня уговорили и отправили на учебу. Первым моим учителем была Ида Пахомовна Роговцева, она меня всему и научила. Когда я после учебы начал практиковать, сказал ей, что буду часто к ней направлять пациенток, потому что буду сомневаться. Она тогда сказала: «Первую тысячу посмотришь — и поймешь, что у женщины есть грудь. Дальше уже будет легче». Так оно и было.
Раньше УЗИ-аппараты были слабенькие, это не то, что сейчас, когда на приеме все видишь, и все определяли руками. Я поражался, как Ида Пахомовна руками может такое находить. А потом понял, что все приходит с опытом.
источник